Неприкасаемые. Легион. Хранители

– Ангелла, прости. Но давай рассуждать здраво и ответственно. Еще раз прости, но мы здесь исключительно по твоей вине… То есть, я хотел сказать воле. Все мы ошибаемся, давай признаем это. И давайте выработаем обратную стратегию – по нашему возвращению домой. Заметь, не я поднял эту тему – ты сама сказала про это. Я не намекал, что с самого начала эта затея – прилететь сюда, была откровенно глупой. Авантюрой в чистом виде… Но, ты ведь не удосужилась посоветоваться со мной… Я даже был готов перевести свои средства на счета Семьи… Осознавая свои ошибки. Да, я готов пойти на любые жертвы. Лишь бы семья не распалась окончательно. Но теперь – послушай меня… Кадавр – все же довольно разумное существо, уверяю тебя, я с ним договорюсь… Я преодолею свой страх и найду к нему подходы, узнаю и пойму его слабые места…

Морган понемногу отходил от шока и испуга, и его общий прагматизм и даже определенная рассудительность опять заполнили собой все окружающее пространство, как сильные и очень живучие миазмы. Он подумал секунду, и, понимая, что Ангелла еще не решила переходить к активным действиям, продолжил, словно не в силах оставить на своей стороне брошенный ему мяч. Это сейчас было сильнее его – в нем тоже проснулась гордость. Особенно, семейная.

– Да, и причем тут судьба,билеты, и карма – это своего рода риски, которые надо просчитать и держать их под контролем. Уверяю тебя, это вполне реально, я даже научу тебя этому, и ты всегда будешь на коне… И, если позволишь, если уж ты, наконец, открыта для любовных предложений, или даже предложений руки и сердца, я познакомлю с тебя такими кандидатами, которые дополнят тебя, да и всю нашу Семью… И титулами, и богатствами, поверь, моя дорогая, ты достойна лучшего! Самого лучшего! И они будут носить тебя на руках, и исполнят все твои желания…

– И я забуду про свою дурь и блажь, и перестану командовать вами, переключившись на своего мужа? –Ангелла ухмыльнулась и закончила мысль Моргана. Он пожал плечами и кивнул головой, словно говоря – ты же умница, Ангелла, ты же понимаешь, что со временем я все равно буду управлять этой Семьей… А ты забудешь про свои порывы, и выполнишь, наконец, свою женскую, более важную миссию… А дела, Легион, врагов и прочее оставь нам. Ты же сама уже убедилась, что эти процессы отнимают слишком много сил и гробят твои нервы и здоровье…

– А когда ты из ВЧ собирался сделать самый мощный генератор в мире, ты тоже думал про Семью? –неожиданно спросил Асраил Моргана и по залу прошел откровенный смешок. – И когда ты отравил меня своим виски, а Ангеллу посадил в клетку, ты тоже думал о благе Семьи?

– Асраил, дорогой.Ты прав, я не безгрешен. Я часто иду путем проб и ошибок. У меня были сомнительные проекты. Сомнительные исключительно с моральной точки зрения. Со всех других точек – они очень перспективные. И у тебя тоже были свои проекты и инициативы, мой дорогой родственник. Чему я являюсь личным свидетелем… Но, разве Ангелла не прощает тебя каждый раз за твои выходки? И тогда она почему так избирательно строга ко мне? Разве Ангелла не является символом справедливости для всех? Или я ошибаюсь?

Асраил нахмурился и слегка растеряно посмотрел на Ангеллу. “Да, дорогой братец, благодаря твоей инициативе с кровавым возмездием, я выгляжу так, словно покрываю твои преступления и очередные нарушения нашего Кодекса”, – думала Ангелла, смотря на Асраила задумчиво.

– Да и к тому же, у нас нет к нашему брату никаких претензий, мы готовы простить его, понимая, что сейчас гораздо важнее не раздувать старые обиды и конфликты, а быть конструктивными, – отозвались ВЧ, и довольно твердо обвели всех своим взглядом. В котором читалось неожиданное участие к судьбе их бывшего конкурента и решимость его спасти. – И давайте проведем уже голосование, ведь наш Кодекс, который мы, иногда нарушаем, как признали мы все сейчас, прямо указывает на необходимость этого совместного принятия решения. Такого важного для нашей Семьи. Тем более, что времени, как сказал Морган, у нас очень мало…, – ВЧ показали на свои четыре пары наручных часов и весьма выразительно постучали пальцами по их дорогим сапфировым стеклам.

Асраил с Ангеллой красноречиво переглянулись – теперь они просто не могли развивать тему былых грешков Моргана. Иначе, они бы выглядели как злопамятные, и как сказали ВЧ, неконструктивные члены этой Семьи. Которые придерживаются принципа двойных стандартов и избирательного правосудия.И, одновременно проигрывая и по степени убедительности своих доводов, и по времени, которое играло на руку ВЧ и Моргану.

Морган перевел дух и,нахмурившись, смотрел на Гранж, которая, вдруг решила поиграть в ромашку, вращая лежащую перед ней и другими Неприкасаемыми винтовку. Вернее, раскручивая ее и дожидаясь, в кого из ее родственников она упрется дулом. Она несколько раз прокрутила оружие, и каждый раз ее мушка, или прицел, она не знала точно, как называется эта штука, оказывалась напротив Моргана. Это даже слегка озадачило ее, и она решила еще раз провести этот эксперимент.

– Ты царапаешь стол, – прокомментировал он ее опасную игру с оружием и наградил ее откровенно презрительным взглядом.

– Гранж, перестань, – отреагировала Ангелла на ее манипуляции с оружием и собралась с мыслями. Она задумалась – да, она во многом виновата сама. Это было ее решение – привезти всех сюда. Она понадеялась на свою удачу или стратегический талант, оставила на Базе всего несколько человек. А теперь, они оказались здесь, как в ловушке. И это она приманила сюда Кадавра, попросив Соледад провести интернет-трансляцию выступления Глории. И велела Асраилу торчать наверху… Но черт возьми, она все равно чувствовала свою правоту. И она пойдет до конца, даже если ее партия безнадежно проиграна.

– Вы знаете, мне почти нечего вам сказать. Или возразить, – она посмотрела на Моргана и ВЧ, чувствуя, что закипает внутри. – Кругом, получается, что вы правы. А я дура, которая пытается справиться с непосильной для нее задачей. Да, я не оратор, и не мыслитель. Не банкир. Как выясняется, не важный стратег. А также бываю не всегда конструктивной. И ты прав, Морган – мне привычнее либо воевать, либо отдавать короткие приказы… “Либо писать длиннющие романы, короткие диалоги в которых я могу прорабатывать часами”, – подумала она с самоиронией, но не озвучила эту мысль.

– И я, возможно, наделала ошибок. Я тоже не святая. Я не Цезарь или Ганнибал. Не Жанна Д’Арк. Не Платон, и не Вольтер. Даже не специалист по семейным отношениям. Но меня не гложет страх перед Кадавром. И я знаю, что, если я позволю кому-то решать, кому в моей Семье жить, или умирать, я сойду с ума, или пристрелю саму себя. Это точно, как также точно и то, что тебя, Морган, и на пушечный выстрел нельзя подпускать к таким важным решениям. И не будет никакого голосования. И мы не отдадим Глорию никому. А если будет нужно, я сама пойду сражаться с Кадавром и его псами. Одна. А вы, если хотите, оставайтесь тут, и голосуйте сами. И разрабатывайте и дальше свою стратегию. Холодея от ужаса. Или убегайте отсюда. Только не мешайте… нам, – она, наконец, заметила почти отчаянные взгляды Асраила, Гуннара, Каталины и Глории, обращенные на нее, и использовала более подходящее случаю местоимение.

– А уж потом, если мы выживем, то решим, или увидим, кому в нашей Семье достались все мозги. А кому лишь глупая и не очень нужная храбрость и верность.

Ангелла направилась к выходу, забыв про оружие, ее трясло – она чувствовала, что Морган и ВЧ вытянули из нее все жизненные соки. Глория, Каталина, Гуннар и Асраил направились за ней, а Гранж осталась сидеть напротив Моргана, смотря на него своим дурным глазом.

– Хватит нудить, старый черт, бери оружие, или я сама тебя пристрелю, – неожиданно проскрипела она Моргану, и все остановились в дверях и обернулись к ним. Гранж в очередной раз прокрутила винтовку, и та, действительно, царапая стол, опять уперлась почти в живот Моргана. Только в этот раз, Гранж с подозрительной осведомлённостью об устройстве оружия такого типа, сняла его с предохранителя и положила свой палец на курок. “Черт, я оставила на столе винтовку!”, – подумала со страхом Ангелла, но внутрь ей мешали пройти ее родственники, плотной группой загораживая ей проход.

Морган холодно посмотрел на Гранж и откровенно сорвался – его прорвало, и вся та желчь, которую он сдерживал в разговоре с Ангеллой, выплеснулась наружу. Что эта старая кляча воображает о себе? Она что, Ангелла, которая в одиночку может положить взвод вражеских солдат? Или она действительно хочет испугать его? Да она бы сошла с ума, узнай, какие только угрозы и опасности он прошел и устранил, на своем тернистом пути на самый верх финансового олимпа. Если он кого и боится сейчас больше всего, так это Кадавра. А своими родственниками он как-нибудь сможет манипулировать. Не будь он Морганом.

– Дура, убери это от меня, – прошипел он ей, а ВЧ вдруг слегка отстранились, даже отодвинулись от него, заметив откровенно стеклянный взгляд своей родственницы. А Гранж вдруг охватил такой приступ ярости, что она уже не владела собой. “Ох уж эти бешенные Неприкасаемые… Что-то будет, что-то будет”, как сказал бы в этой ситуации Хранитель Вайда.

– Ты перестанешь торговаться и манипулировать всеми нами, возьмешь оружие, наденешь на себя униформу, или что там надевают в таких случаях… Натянешь на свою дряблую задницу бронежилет, и пойдешь с нами, и будешь стрелять, и делать все, что тебе прикажет Ангелла, Асраил или Гуннар… Ты понял меня, мерзкий ты трус и ростовщик?

Морган мог бы прибегнуть к одной из своих многочисленных уловок, прогнуться, но он уже и так достаточно кланялся сегодня. И как его достала эта Ангелла… Да и вся эта семейка… А теперь и эта развалина, которая, к несчастью, является его родственницей. Нет, он не будет сдерживаться, это уже не подвластно контролю его разума!

– Ты просто старая карга, Гранж. Старая, страшная и нелепая. И ты всегда будешь подбирать за мной объедки и крохи. Я самый успешный и преуспевающий в этой семье… А что касается того, чтобы идти воевать… То пошла бы ты куда подальше, со своими увещеваниями. Пусть эти вояки и неудачники сами воюют, я все-таки финансовый гений, а не солдафон! И пугай кого-нибудь другого этим железом, я…

– Чтобы никто не мог сказать, что в нашей Семье есть трусы и подонки, – сказала к чему-то Гранж и нажала на курок. Прервав очередной выпад Моргана, и выпустив в его остов длинную очередь, опустошив весь рожок разом. А пули разворотили его живот, и прошив спинку кресла, вышли с другой стороны, и украсили обильно стену его кровью. Словно Гранж таким образом решила порисовать, и добавить на стену с портретами и картинами немного более современного и жесткого искусства. И кусочки свинца, как мазки художника с задатками вандала, впились в деревянную обшивку зала, дорогую и красивую. Основательно забрызганные кровью ВЧ, дико заревели, неожиданно мощно и по-мужски, соскакивая со стульев и пытаясь стряхнуть с себя брызги жидкой ткани Моргана, разлетевшиеся по комнате.

Все стоящие в дверях, смогли, наконец, разобраться, кому бежать к Гранж первым, и уже валили ее на пол, отбирая у нее оружие. Что интересно, все молчали при этом, и только очень громко дышали и пыхтели. А Ангелла обогнув стол, качая головой, подошла к тому, кто еще несколько минут назад был уверен в своей исключительности. Своей непробиваемой защите и убедительности. И был почти непобедимым в этой самой трудной шахматной партии в ее жизни. Она поняла, что впервые в жизни ей мешали ее собственные чувства. Да и Морган сам по себе, был очень серьезным оппонентом.И смотря на эту мертвую оболочку, она все не могла решить, что же случилось здесь, почти у нее перед глазами. Она была явно под впечатлением. Ее заворожила эта развязка, и этот неожиданный ударсудьбы, от которой не уйдешь. Или случай обычной халатности, от которой нигде не укрыться. А тело Моргана по-своему реагировало на это событие. Привалившись к столу, и лежа на нем грудью, являя собой полное равнодушие к дальнейшей судьбе этой Семьи. И оно было похоже на фигуру поверженного короля.

Ангелла увидела кишки и внутренности Моргана, которые вываливались из его тела и тяжело падали на пол, и ей впервые стало дурно от подобной картины, хотя таких сцен она наблюдала в избытке. Она, быстро выбежала из комнаты, прикрывая рот рукой, а Асраил, проводив ее понимающим взглядом, и держа в руках отобранную у Гранж винтовку, улыбнулся и обвел всех ошалевших родственником взглядом, в котором явно читалось явное одобрение выходки их сестры.

– Ну что, Гранж, с почином тебя… Кто у тебя следующий в списке? Пока тут нет Ангеллы, настоятельно рекомендую присмотреться к ВЧ…

А ВЧ уже громко выражали свое острейшее желание быть со своей Семьей и во всем ее поддерживать. И защищать. И без всякого голосования! Глория, выходя в коридор, чтобы проверить состояние Ангеллы, нашла там Соледад, которая была одета в военную форму Легиона и держала в руках свое помповое ружье. Она, как поняла Глория, слышала всю их беседу. И Неприкасаемая не смогла удержаться ихохотала, осознавая, что если бы Гранж не пристрелила Моргана, это бы сделал ее собственный Хранитель. Она уже направила свою храбрую Соледад к выходу с этажа и шла в санузел, откуда выходила уже посвежевшая Ангелла и сестры обнялись, и, пританцовывая, чувствуя огромное облегчение, возвращались в комнату. Которую Гранж так просто и эффектно превратила из переговорной в похоронное бюро.

Глава 27.

Аудиенция у королевы.

Комнату, где Гранж убила Моргана все с видимым удовольствием и очень быстро покинули, а дверь в нее закрыли на замок. Асраил даже предложил запечатать дверь, или подпереть ее чем-нибудь тяжелым, но Ангелла решила, что это уже излишне. Теперь надо было понять, что делать с его ядром, но всем было явно не до этого. И Ангелла даже пока не стала разговаривать с Глорией и Соледад о возможных мерах по его пересадке в другую оболочку, или хотя бы его консервации. Она прекрасно понимала свою сестру и ее Хранителя, которые откровенно радовались такому финалу их переговоров, и пока решила не форсировать события и оставить ядро Моргана наедине с его развороченным телом. Может быть, в воспитательных целях. Тем более, улететь или как-то выбраться из бункера оно бы не смогло, как ей казалось.

Тем временем, она решила разобраться со своим телом. Вернее, со своей мимикой, жестами и взглядом. Переговоры, которые она с треском провалила, подтвердили ее догадки – она не владеет собой. Не говоря уже про мысли, посвященные Закарии, а не нахождению контраргументов в словесном поединке с Морганом, она утеряла свой тяжелый и грозный взгляд. Который раньше так пугал Моргана. Надо было что-то срочно предпринять по этому поводу. Она долго бродила по этажам их бункера,с тяжелыми сводами, атмосферой напоминая обитель подземного монарха отшельника. Ее шаги приглушали ковры, которыми был устлан пол. Почувствовав жар во всем теле, она скинула свою куртку на пол, и осталась в одной рубашке с погончиками, ботинках и тактических штанах. Она пыталась найти большое, напольное зеркало и нашла такое в комнате для дам. Ладно, черт с ним, она не так привередлива, ей подойдет и такое помещение. Тем более, тут хорошо пахло и освещение было ярким. А полы, покрытые красивой плиткой, теплыми. Она зашла внутрь и сняла с себя всю верхнюю одежду, оставшись в одной облегающей майке и шортиках. Рацию она положила на столик между раковинами, так что что-то важное, например, сообщение об атаке на Базу, она не пропустит. Ее форма лежала рядом, на полу, она сложила ее аккуратно и разместила на ботинках.

Ангелла подошла к зеркалу, окинув себя долгим внимательным взглядом. Да, она молода. Красива. Пожалуй, слишком красива. Даже она понимала это. Та, которая воспринимала себя всегда как воительницу, прежде всего. Не очень переживающую по поводу своего внешнего вида. Но помогает ли ей ее красота, ее новый облик, к которому она еще не привыкла, или откровенно мешает? Она видела в отражении свою безупречную фигуру, длинные ноги и тонкую талию. Она повернулась спиной, смотря в зеркало – да, тылы у нее солидные… А спина изгибалась почти божественно. Не говоря уже про груди. Которые были полными, тяжелыми и с выпирающими вперед сосками. Она приподняла майку и пару раз подпрыгнула. Черт, это же просто феерия и праздник плоти. Красивой и соблазнительной. Грудь колыхалась так чувственно и маняще, что она сама завороженно смотрела на себя, и лишь услышав какой-то шум снаружи, почти стыдливо опустила майку вниз. А ее шея… Длинная и слишком хрупкая, на ее взгляд. А эта линия ключиц, слишком изящная. Хорошо, что плечи и руки крепкие, и она, встав в стойку, провела пару ударов. Хлестких, сильных, вложив вес всего тела в них. И с разворота. И пара уклонов и нырков. Да, мышцы спины и ног тоже работали идеально. Удар брал свое начало с ее красивых стоп, и они передавали это движение по цепочке – голеням, бедрам, спине, и она пробивала двойку, работая всем корпусом. Руки – это самое последнее звено. И их скорость была более чем приличной. А теперь еще несколько ударов ногами. “Красивые, но мускулистые”, призналась она себе с тихой радостью. Тело отлично слушалось ее, мгновенно реагируя на ее импульсы, и даже слегка предугадывало их. “С этим арсеналом можно жить”, – подумала она с удовлетворением. Ее сила, скорость и рефлексы были по-прежнему при ней. А вот лицо…

Что не так с ее взглядом? Куда делись эти огоньки, горящие гневом и огнем? И почему она раньше не заметила этого. И не отметили другие. Ладно, на первой встрече, когда она вернулась в Семью восточной феей, она была под впечатлением от своего полета в космос. Может быть, она по этой причине вся светилась, и ее глаза напоминали ее прежнюю? И она еще могла производить впечатление на людей, даже на легионеров… Но этого было явно недостаточно. Хотя бы для общения с другими Неприкасаемыми…. А Асраил, почему он ничего не сказал ей про ее изменившийся взгляд, как ее брат, и ее почти постоянный спутник. Он уже должен был изучить ее вдоль и поперек… И почему, черт возьми, она не могла состроить откровенно злобной гримасы? Передать одними глазами и мимикой готовность разнести кому-нибудь голову одним ударом. Она пока не понимала этого, и просто смотрела на свое лицо в отражении зеркала. Может быть, дело в том, что она пока не осознала, что ее сила теперь более чувственна и сексуальна. Как эти губы, полные и манящие. Как эти глаза с удивительным разрезом. Восточным, но все-таки, сохранившими и ее европейские истоки, и сущность… А нос. Ну ладно, нос просто правильной формы. И лицо в целом, очень пропорционально, а мочки ушей… Их так приятно трогать, но они слишком чувствительные. Она даже вздрогнула и зарделась, убирая от них свои пальцы. Черт, черт, черт. Привычнее было оставаться бойцовской куклой, чем этой чувственной и полноразмерной женщиной. Может быть, поэтому Вайда так тщательно стремился сохранить те параметры, с которыми он принял ее…. И пытался уберечь ее от взросления, как пытался уберечь Власту от нежелательной беременности. А может быть, она, несмотря на свою довольно женскую оболочку, была бесполым существом? И только теперь в ней пробуждаются все эти дамские штучки. Желания, позывы и капризы. Неожиданные смены настроения. Отвлеченность и хаос в мыслях. Но ведь тогда она утеряет свою воинственность. Свою волю и силу. И тогда не сможет быть такой полезной для своей Семьи и для Закарии в этот нелегкий и решающий час. Черт, одни загадки, жаль, что она не успела поговорить со своим Хранителем на эту важную тему. В этот момент, она услышала чьи-то мягкие, но упругие шаги, и она уже знала, кто нашел ее в этой не самой подходящей для нее по статусу комнате. Ладно, она надает ему распоряжений, пусть отстанет от нее. Пусть лучше поможет Главе Семьи с их родственниками. Они с Гуннаром на своем примере покажут им, как настроиться и подготовиться к бою. А она пока занята…

– Асраил, не до тебя сейчас… Иди и проследи, вместе с Гуннаром, чтобы все наши переоделись в униформу и надели жилеты и каски. И помогите им разобраться с тем, как устроено оружие. Нужно провести инструктаж по технике безопасности. Я не хочу, чтобы Гранж еще кого-то подстрелила. Или кто-то другой, возомнивший себя великим стрелком… А я пока тут разомнусь… – она еще раз подпрыгнула и потрогала свои перси – твердые! Затем она успокоилась, и присела на пол, смотря на свое отражение все так же задумчиво.

Она услышала его тихую усмешку, словно он видел ее ужимки, и все же войдя в дамское помещение, ее брат встал деликатно и тактично за ажурной стеной, или ширмой, которая скрывала убранство и внутренности ее временного кабинета. Явно не собираясь подчиняться ее приказу.

– Не переживай, Ангелла. Мы уже все сделали с Гуннаром, переодели и вооружили всех. Показали, как заряжать, стрелять и бить прикладом. Гранж настояла, чтобы твоя винтовка осталась с ней. Уже сделала на ней одну насечку. Вот, неугомонная… А по поводу твоей разминки и вообще… Откровенно говоря, ты меня тревожишь, дорогая сестра.

В этот момент в коридоре раздались быстрые мелкие шажки, и в комнату в полевой зимней форме, только без утепленной куртки, почти влетела Гранж. У нее после всех волнений ощутимо крутило живот, и она, слабо подвывая, и семеня ногами, прибежала в туалет. И уже приблизившись к заветной цели, она остановилась, пораженная присутствием Асраила в этом явно неподходящем для него помещении. Она открыла рот и округлив глаза смотрела на него, а затем заметила и Ангеллу, выглянув из-за ширмы и найдя Неприкасаемую сидящей на полу. Почти раздетую. И будто и не замечающую ничего вокруг.

– Ты что тут делаешь, паршивец? Подглядываешь за сестрой?

Ангелла недовольно поморщилась – только ее тут и не хватало.Хотя она должна бы и поблагодарить свою родственницу за столь эффектный выход и проделанную брешь в защите Моргана. Да и в нем самом. Но демонстрировать свою благодарность ей было лень. Она сделает это, но не сейчас. Почему ее Семья никогда не может оставить ее в покое! Даже их желудки расстраиваются в тот момент, когда ей надо побыть одной… Но она сдержалась и произнесла почти нормальным голосом.

– Гранж, дорогая, тут пока занято. Будь добра, воспользуйся мужской комнатой. А Асраил не подглядывает, я его тут инструктирую.

Асраил сделал большие глаза и развел руками – уж ничего не поделаешь, Гранж, Глава Семьи решила тут обосноваться на какое-то время. Так что, чеши, родная, в указанное тебе место… Конечно, со всем уважением к тебе и позывам твоего организма…

Гранж быстро удалилась – особо задумываться и возражать было некогда, и Асраил прикрыл за ней дверь, ведущую в обитель, где королева решила немного передохнуть и проанализировать что-то важное, как он понимал.

– С тобой что-то не так, – наконец, произнес он и она кивнула головой с удовлетворением. Заметил, наконец. И ты тоже не оставишь меня в покое, да? Ладно, пусть останется, будет служить ей фокус-группой…

– Ты почти наплевала на Кодекс, увела родственников с начинающегося голосования. Я тебя не узнаю, Ангелла… Нет, ты пойми меня правильно, я целиком тебя поддерживаю, и я поступил бы точно так же – я всегда на твоей стороне. Но все же, ты сама всегда стояла горой за этот Кодекс, за соблюдение традиций. Что с тобой случилось? –Асраил слегка выглянул из-за ширмы и его глаза округлились – Ангелла уже лежала на полу, совершенно расслабленная. И смотрела в потолок. Подложив свои руки под голову. Он быстро спрятался за перегородкой, и только кашлянул смущенно. Впервые его сестра была такой… Легкомысленной? Равнодушной? Отстраненной?Не уверенной в себе? Занятой своими собственными мыслями и ощущениями?

– Все это сделано с благими намерениями, Асраил. Без всякой личной заинтересованности. Хотя вру, – заинтересованность была и есть. В том, чтобы никто не мог, прикрываясь Кодексом или голосованием, протаскивать поверх наших голов свои откровенно гнусные предложения. Губительные для Семьи, в конечном итоге. И я подумываю внести некоторые изменения в наш Кодекс. Например, никаких групп внутри Семьи. Никаких Великих Четверок. Только сама семья может стать Великой. И оставаться ею. И никогда, не при каких обстоятельствах никому не отдавать никого из нас. Третьим лицам. А если уж мы решим уничтожить кого-то сами… то, для этого нужно не большинство, не перевес в один голос. А абсолютно единогласное решение. Ты меня понимаешь?

Асраил кивал головой – он поддерживал и одобрял идеи сестры. Мудро. На злобу дня. Значит, его сестра все-такая же умная и предусмотрительная. Рассудительная. Но все равно, что-то тревожило его в ее поведении. Хотя бы тот факт, что она лежит на полу дамской комнаты в одном белье.

– Что у тебя с Закарией? – наконец он прервал затянувшуюся паузу. – Ты что, влюбилась в него?

– Может быть…, – ответила она странным голосом, и ему показалось, что она сама пытается угадать свое состояние. “Она что там, играет в ромашку – любит – не любит?” –подумал он, явно заинтригованный намеком на возможность чувства Ангеллы к его бывшему солдату.

– А ты понимаешь, что это будет самый короткий роман за всю историю? Нет, я конечно поддерживаю тебя – наплюй на слова Моргана о равном браке и прочем. Ты сама уже взрослая, и в праве выбирать, кого тебе любить. Невзирая на статусы и титулы. И Закария – весьма достойный кандидат. Сильный, храбрый, верный… Только слегка обреченный, как мне кажется. Помеченный печатью смерти.

Он тоже присел на пол и прислонился спиной к ширме. Ангелла молчала, словно она взвешивала услышанное, пыталась примерить характеристику Асраила к тому образу, который она создала в воображении, и к которому испытывала нечто похожее на чувство. “Да, в этомты прав, есть на нем такая печать. В основном, благодаря тебе… И есть также печать приближающегося суда. Очень грозного…”, – подумала она и поднялась с пола, вернее, словно качая пресс, подняла свое туловище и села на полу по-турецки.