На вершине бездны

Комендант взглянул на Эстебана. В полумраке узника почти не было видно, и лишь его большие уставшие глаза смотрели из темноты с надеждой и тоской. Ничего не ответив, комендант грузно зашагал по лестнице и, растворившись где-то наверху, обронил за собой лязг тяжёлого засова.

Через несколько бесконечных минут снова раздался тот же самый лязг, и к Эстебану спустился уже знакомый ему экзекутор.

– Ну что, великан? Готов познакомиться с раскалённой головешкой?! Хе-хе! – растянув рот в мерзкой улыбке, спросил дознаватель.

Эстебан напрягся, глаза его сверкнули ненавистью и гневом.

– Да расслабься ты, черномазый. Господин комендант приказал тебя отпустить. Интересно, чем ты его здесь задобрил, губошлёп? – с ехидной ухмылкой бросил Эстебану экзекутор. – Хотя плевать. Личная жизнь господина коменданта меня не касается.

Сверху раздался скрежет, тяжёлая дверь, отворившись, снова захлопнулась. Лестница в очередной раз заскрипела под чьими-то ногами. На мгновения шаги стихли. Раздался гортанный звук отхаркивания слизи, после чего громкий рвотный позыв и снова тишина. Мгновение спустя лестница вновь заскрипела. Из темноты показалось отёкшее небритое лицо Кобылина.

– Ху-у-у, – тяжко протянул он, скривив физиономию. – Чем этот старый ублюдок поит нас в своём вонючем трактире?! – обтерев распухшей ладонью красное лицо, произнёс Кобылин.

– На его месте я бы поил бы тебя отборной мочой и помоями, – недовольно зыркнув на комиссара, ответил экзекутор.

– Смешно, – облизывая сухие губы, произнёс Кобылин. – Да ты, я смотрю, не особенно рад меня видеть?

– Открою тебе секрет, Кобылин. В этой части света едва ли отыщется человек, который будет рад видеть твоё пьяное свиное рыло. Какого хера ты сюда вваливаешься, ублюдок?! Кто тебя впустил?! – ковыряясь ключом в кандалах Эстебана, прошипел экзекутор.

– Не визжи, кожаное лицо! У меня разрешение от коменданта.

– Имей в виду, если нет бумаги, ты мигом отсюда вылетишь. Здесь тебе не постоялый двор!

– Ты чего орёшь, мокрица подвальная?! Держи свою бумагу!!! – швырнув в лицо дознавателя скрученный листок, огрызнулся Кобылин.

– Так-так-так. Ясно! – пробежавшись по документу глазами, произнёс дознаватель. – Здесь всего лишь разрешение на разговор с арестованным. У тебя пять минут, Кобылин. И чтобы духа твоего здесь не было, – швырнув ему обратно бумагу, презрительно процедил сквозь зубы экзекутор.

– Позже я и с тобой потолкую, обмудок, – поднимая бумагу, прошипел комиссар.

Эстебан окинул тяжёлым взглядом неприятного гостя. Одна рука гладиатора всё ещё была закована в цепи, и благодаря визиту этого человека он был на свободе только наполовину.

– Где твои дружки, ушлёпок?! – вдруг шагнув на Эстебана, заорал Кобылин. – Я тебе не комендант, церемониться с тобой не стану, гнида! Кто эта мразь на крыше, что помогала вам сбежать?! Чего ты на меня вылупился, сучара?! Говори, паскуда, когда спрашиваю!

– Я уже всё сказал твоему господину, – безразлично отвернувшись, пробасил Эстебан. – Я не знаю того человека на крыше.

– Ты мне в уши ссать решил, козлина! – нервно протянул Кобылин. – Я таких, как ты, на допросах колол в пару подходов. Ты мне всё расскажешь, мразь. Сначала я выбью правду из тебя, а потом, когда ты сдашь своих друзей с потрохами, я разберусь и с ними.

– Ты закончил? – брезгливо бросил Кобылину дознаватель.

Комиссар искоса взглянул на экзекутора и, переведя взгляд на Эстебана, добавил:

– Ты жалкая чёрная обезьяна, возомнившая себя человеком. Я смешаю тебя с дерьмом так, что никто не отличит одно от другого.

Эстебаном овладевал гнев, однако он вдруг понял, что мерзавец пытается его спровоцировать. Ударь он сейчас этого гнилого человека, о свободе можно было бы забыть.

Глубоко вздохнув, гигант молча опустил голову.

– Молчишь, крыса? Хм… А ты не так глуп, как мне показалось, – сощурив свои отёкшие глаза, произнёс Кобылин.

– Заносчивым людям, вроде тебя, все вокруг кажутся дураками, – спокойным басом сказал Эстебан. – Мне доводилось убивать таких, как ты. Там, на песке арены, перед смертью они всегда унижались. Становились жалкими ничтожествами. Ползали, умоляли.

– Осторожнее с языком, сучок. Мне ведь недолго его подрезать, – сплюнув под ноги Эстебана, прошипел комиссар.

– Ах да… – проигнорировав Кобылина, продолжил Эстебан. – Ты прав, я действительно знаю больше, чем рассказал, – наклонившись к Кобылину и понизив тон, прошептал он. – Но твои грязные уши никогда этого не услышат, – кивая, добавил он.

Кобылин шмыгнул носом, облизал оттопыренную нижнюю губу и, схватив Эстебана за волосы, ударил его кулаком в живот.

– Ты что творишь, жаба?! – заревел экзекутор и, подлетев к Кобылину, заехал ему кулаком в лицо.

– Ах ты сука! – повалившись на пол и сплёвывая кровь, прошипел комиссар. – Руку на меня поднял? Зря, ох, зря! – процедил он и, поднявшись с пола, бросился на дознавателя.

Два здоровяка схватились не на жизнь, а насмерть. Свалившись на каменный пол, они с переменным успехом продолжали борьбу, пока Кобылин не почувствовал под собой кусок пеньковой верёвки. Рванув за её конец, комиссар захлестнул верёвку вокруг шеи экзекутора и стал натужно его душить.

– Помогите!!! – закричал Эстебан, надрывно натянув цепь. – Эй, там, наверху!!! Кто-нибудь!!! Помогите!!! – однако привыкшая к таким крикам в застенках стража не обращала на них никакого внимания.

Тем временем, перевернувшись набок, хрипящий дознаватель схватился за стол. Экзекутор был настолько крепок, что сумел подняться на ноги вместе с повисшим на нём Кобылиным. Однако силы стремительно покидали дознавателя, в его выпученных глазах показалась обречённость и ужас. Погибая от удушья, здоровяк вытянул руку в сторону Эстебана.

Метавшийся на цепи гладиатор рванулся вперёд и вытянул свою могучую руку навстречу.

«Только бы дотянуться! – думал Эстебан, до боли растягивая сухожилия. – Дотянусь, вырву его из лап этого выродка».

Но цепь была предательски коротка. Рука дознавателя безвольно повисла, и его грузное тело обмякло в руках убийцы. Всё было кончено.

Обтерев рукавом градины пота, комиссар размотал с шеи убитого верёвку и швырнул её в угол. Удерживая бездыханное тело, он что было сил толкнул его в сторону Эстебана. Труп экзекутора рухнул у ног узника. Эстебан склонился над дознавателем и, убедившись, что он мёртв, с презрением посмотрел на комиссара.

Шатаясь, Кобылин добрался до стола и дёрнул за свисающий над ним шнурок. Раздался громкий звук небольшого колокола, на который мгновенно отреагировала стража. Сверху загрохотали тяжёлые сапоги.

– Этот ублюдок убил его! – заорал Кобылин. – Задушил, сука!

– Он лжёт! Лжёт! – заметавшись, словно загнанный зверь, закричал Эстебан, после чего дёрнулся в сторону Кобылина и, получив от стражника размашистый удар деревянной дубинкой по голове, безвольно повис на натянутой цепи.

Глава 4

В комнату Гаспара тихо вошла женщина лет сорока и, поставив поднос на стол рядом с постелью, на цыпочках двинулась к двери. Женщина явно боялась разбудить рыцаря, оттого спешила тотчас испариться из его покоев. Несмотря на то что комплекцией гостья была не из хрупких, двигалась она легко и практически бесшумно.

Однако Гаспар уже не спал, и, повернув голову вслед крадущейся из комнаты пышке, он почтительно и громко поздоровался.

– Ох, простите, я разбудила вас, – вздрогнув, виновато произнесла она.

– Нет, нет, что вы! Я давно уже не сплю, – раздувая пшеничные усы, сказал Гаспар. – Так сказать, притаился в засаде. Признаться, мне безумно не терпелось узнать, кто оставляет мне все эти яства, когда я сплю. Вы были так неуловимы, мадемуазель, что, клянусь честью, мне уже начало казаться, что еда в комнате появляется сама собой, – приподнявшись на постели, произнёс он с улыбкой.

– Нет. Ну что вы, в самом деле! Никаких чудес, – присев рядом на стул и сдвинув колени, сказала она. – Господин Массар Годо велел откармливать вас как поросёнка. Вот. Стараюсь, – с лёгким смущением в голосе сказала она.

– Кажется, старик всерьёз решил зарумянить меня на вертеле, – с напускной серьёзностью произнёс Гаспар.

– Ха-ха-ха! Не-е-ет! Он очень добрый, – с теплотой в голосе протянула пышка.

– Прости, пожалуйста, я ведь не представился! Меня зовут Гаспар, – приглаживая рукой тронутые сединой волосы, произнёс рыцарь.