Курортный роман. Приключившаяся фантасмагория

Вовлекал он в свои предприятия девушек исключительно образованных и ослепительно привлекательных, именно они составляли арьергард его гвардии. Подкупал он их тем, что их деятельность была, абсолютно конфиденциальна, о них, действительно, знал только Малышинский и сотрудники отдела «К». И, конечно же, на первых порах Виктор Григорьевич не скупился на весьма солидные гонорары.

Должностные же обязанности Алисы Ланской до сих пор заключались в составлении психологических портретов, с детальным анализом предпочтений, привычек, и тайных фантазий фигур весьма известных, но далеко не публичных. Ей всегда удавалось подобрать ключ к любому, самому огрубелому и избалованному властью сердцу. Эта информация позволяла «сладким агентам», как называл своих девушек Малышинский, без особого труда очаровывать и выуживать нужную информацию, фактически у любого.

Виктор Григорьевич не вложил ни копейки для улучшения квалификации и материального обеспечения деятельности Алисы, именно поэтому она носила псевдоним «самородок». Да и самого аналитического отдела не существовало до ее появления в стенах этого здания. Но отныне, именно она должна была осуществить, лично, последний и самый важный проект. Малышинскому был нужен «выход» на Москву, он изначально знал, что доверить такое важное дело можно только ей.

– Так, Катюша! Сворачивай наблюдение за «самородком» и Романовым этим…И не могу я вечера ждать, приходи-ка ты сейчас. Расскажешь «папе» почему ты так плохо себя ведешь. Да, и коньяк у Люси захвати, кое-что отметим,– убрав палец с кнопки селекторной связи, инопланетное чудовище сладко зажмурилось.

– Уже бегу, «папочка»,– ответила нескромно «плохая девочка».

В кабинете раздался громкий шорох и скрип, готового сломаться под неимоверной тяжестью кресла. Виктор Григорьевич встал и, обойдя бюро, подошел к окну. В кабинете стало значительно темнее. Он открыл створку, и поморщившись от неприятного запаха мазута, вместе с гулом машин явственно расслышав звуки поезда и шум перрона, хотя вокзал находился километрах в семи к югу. Он вроде бы знал про какие-то погодные явления, способные порывами ветра и при определенной влажности распространять звук на десятки километров, но столкнулся с этим впервые. Еще раз сморщившись, он закрыл окно.

Глава 15.

Алексей очнулся от нестерпимой жажды, одежда, в которой он заснул, была насквозь мокрой. Пытаясь встать, он все никак не мог понять где находится и то, что ему нужно напиться. Его лихорадило, а во рту стоял ужасный привкус топленого жира. Справившись с собственными чреслами, он встал на пол и тут же рухнул, успев кое-как сгруппироваться. Попытавшись еще раз, до него все-таки дошло, что это простое действие, на данный момент, невыполнимо. Он на четвереньках дополз до ванной и из собственных ладоней долго, глоток за глотком, пил воду из крана.

Напившись, ему стало немного легче – вернулась ориентация в пространстве и координация. Возникла мысль о вызове скорой помощи, ведь именно на этот случай он прятал деньги в стиральную машину. Но он с упрямством маленького ребенка уцепился за страшное предчувствие, если его отсюда заберут в больницу, то больше ему сюда не вернутся.

Не помня, как он оказался в комнате, Алексей уже сидел на кушетке и вытряхивал свою аптечку на грязный плед. Ему нужен был парацетамол и аспирин. Но с его зрением творились странные вещи. Он высыпал из своей пластиковой коробки кучу пустых картонных упаковок и облаток из-под лекарств, которых никогда не покупал. Стараясь прочесть названия, он подносил упаковки к самому носу, но буквы расплывались еще сильнее. Он так и не нашел то, что сейчас ему было жизненно необходимо. И его самочувствие резко ухудшилось.

Кушетка, словно детский аттракцион с лошадками, вздыбливалась вверх, а затем падала вниз, увлекая Алексея за собой. Все вокруг закружилось, и к горлу подступил горький комок. Он в последнем волевом усилии постарался сосредоточиться и принять какие-то меры, судьба и на этот раз сжалилась над ним.

Его незаконченное медицинское образование, в отличие, от законченного лингвистического, принесло для неспокойной жизни Алексея гораздо больше пользы. Он вспомнил, что по медицинским показаниям при сильной лихорадке одним из лучших немедикаментозных средств является простая холодная ванна. Алексей даже не обратил внимания на последнюю часть заученной информации: !!! только под контролем артериального давления !!!

Через минуту он уже набирал в ванну холодную воду и, каким-то невероятным усилием стянув с себя одежду, пытался перелезть через ее край. Справившись с этой задачей, он вытянул ноги и уперся спиной в холодный поперечный борт. Так он какое-то время полулежал с закрытыми глазами, пока вода полностью не стала покрывать его тело.

Облегчение наступило не сразу, но через какое-то время вернулась ясность мысли и владение собственными конечностями. Первым делом он жадно приник к гусаку крана и на этот раз большими глотками полностью утолил свою жажду. Затем вспомнив про странные лекарства, вернее, упаковки, оставшиеся от них, хотел было пойти и посмотреть, что за названия и не причудились ли они ему. Но испытывая все еще сильную слабость, он решил это сделать все-таки тогда, когда окончательно придет в себя.

Романов не помнил, какое время предусмотрено для той процедуры, которая сейчас вернула его к жизни, и по тому позволил себе еще какое-то время остывать в уже прохладной воде. Но не прошло и нескольких минут как его снова залихорадило, но теперь его бил озноб – ему опять стало ужасно холодно, словно он вновь оказался на улице. И уже не так досконально припоминая последующие этапы этой процедуры, Алексей спустил холодную и стал набирать горячую воду. Добившись некоторого эффекта, он даже почувствовал тот минимальный необходимый комфорт для того, чтобы снова уснуть.

Но спустя пару минут, открыв глаза, он увидел, что потолок ванной комнаты устремился вверх и поднялся до высоты многоэтажного дома, а затем с невообразимой скоростью стал падать вниз, совершенно точно желая расплющить его. Алексей вскрикнул, когда потолок оказался у самого его лица и остановился. Все четыре стены раскрылись, на подобие, цветка кувшинки, а за ними появилась набережная с белой балюстрадой и широкой полоской песчаного пляжа. Он бредил.

Глава 16.

Изнемогая от жары, толпы отдыхающих слонялись от пляжа и обратно к многочисленных киоскам с мороженым, водой и пивом. Прибрежная полоса мутного, и, наверняка, теплого моря в этот полуденный час, бурлила и пенилась. Залив кипел от непоседливых шумных детишек всех возрастов, их мамаш и нянек с кондициями шпалоукладчиц, гогочущих студентов, женщин бальзаковского возраста в широкополых шляпах, ищущих в этих пенных водах свое счастье, и немногочисленной части остальных обывателей, решивших провести свой отпуск в череде солнечных и морских ванн. Мощенная брусчаткой, красивая длинная набережная изгибалась немного неправильной подковой, окаймляя геленджикскую бухту. На переполненной набережной среди прогуливающихся было много народа, пестрившего яркими пятнами своих купальников и плавок, и в таком виде отправляющихся вглубь города к своим «нумерам». Далеко за выходом был виден сухогруз, а внутри самой бухты стояло на якоре несколько прогулочных яхт разных размеров. Синее небо, с золотым глазом палящего солнца, не оставляло никакой надежды на прохладу, на горизонте не было ни облачка.

Алексей равнодушно наблюдал за этой, повторяющейся из года в год, картиной с балкона верхнего этажа шестнадцатиэтажной свечки, находящейся в двухстах метрах от моря.

– Ты «ешшо» можешь отказаться, брат!– сказал с вайнахским акцентом сероглазый и светловолосый атлет, стоящий рядом и положивший руки на балконные перила. Он явно продолжал на время прерванный разговор.

– От таких предложений не отказываются, Али. Я не дурак,– с ироничной улыбкой ответил Алексей, продолжая смотреть на гудящий и шевелящийся муравейник внизу.

– Если я говорю, что можешь отказаться – это значит, что о тебе ни одна душа не знает, и знать не будет,– не повышая тона и не поворачиваясь к собеседнику, сказал Али.

– Дело не в этом, брат. Я не сомневаюсь. Мне нужна будет твоя помощь после,– сказал Алексей, развернувшись лицом к Али, и всматриваясь в его налитые кровью глаза.

– Говори,– Али тоже повернулся и с улыбкой смотрел на Алексея.

– Нужно будет девушку одну украсть, мою девушку. Там, в Челябинске!– заметно волнуясь, выпалил Алексей.

– Ааа, «мужшшина»!!! – сильно хлопая Алексея по плечу, своей тяжелой рукой, радостно и одобрительно закричал Али.

– Да, тише. Поможешь?– убирая уже начавшее саднить плечо, от, словно кирзовой, ладони Али, с довольной миной спросил Алексей.

– Мой друг, художник и поэт, жениться хочет, а я не помогу? Шутишь что ли?– с трудом сдерживая смех, снова зычно прогорланил Али.

– Ты же жениться на ней хочешь?– через паузу уточнил он.

– Нет, блин, стихи ей хочу свои прочесть!– тоже сквозь сдавленный смешок ответил Алексей.

– Что, стихи за калым не канают? – уже не сдерживая смеха, с хохотом съязвил Алибек.

Через секунду оба заржали, как два породистых жеребца, возгоняя друг друга в этом неудержимом порыве. На столике, стоявшем между ними, рядом с полной вазой фруктов в пепельнице дотлевала «олдскульная» папироса.

Успокоиться им удалось лишь спустя несколько минут, и, вытирая слезы, они уже вполголоса, почти шепотом, неразличимым и в метре от них, продолжили обсуждать непосредственную причину их встречи. Договорившись о всех деталях невероятно безумного и дерзкого, по меркам Алексея, плана, Алибек уехал к своим « старшим » на встречу в Ростов. Алексей же, оставшись один, размышляя о своем будущем и настоящем, никак не мог отпустить своего прошлого. Именно прошлое толкнуло его на такие отчаянные и безрассудные шаги.

Еще три месяца назад, услышь он свое имя из уст этого чеченца, то, несомненно, прошел бы мимо, сделав вид, что тот ошибся. И он знал, что Али бы понял его. Они оба учились в мединституте и познакомились, подравшись с друг другом, что называется не жалея живота своего, из-за первой красавицы института. Али был физически сильнее Алексея, но так и не смог заставить его сдаться, да и сам был изрядно измят неуступчивым соперником. Возникшее между ними уважение, быстро переросло в дружбу. А через пару лет набедокурив на своей малой родине, Алибек был тоже уроженцем Ставрополя, и исключенные из института, они вдвоем оказались в Москве. Три года спустя их можно было назвать закоренелыми преступниками. И если бы не, просто какая-то кошачья, интуиция Алексея, этой встречи на балконе, и той недавней, где Али выкрикнул его имя на набережной, вовсе не было.

Дальнейшая их судьба до этого момента складывалась по-разному. Алексей, решивший навсегда покончить с прошлым, жил избегая любых возможных связей с криминалом. Али же за это время успел жениться, заиметь две судимости за бандитизм и распространение наркотиков, но благодаря своему богатому и влиятельному тейпу, он лишь несколько месяцев провел в следственном изоляторе. Так и не разорвав поруку с «близкими», Алибек Гароев сейчас возглавлял уральское направление преступной группировки, состоящую, по разумению Алексея, не только из бандитов, но и из представителей силовых структур. Алексей осознанно вернулся к той жизни, которую, всячески и не без успеха, столько времени избегал.

В конце апреля, после почти полугода их странной, но все-таки совместной жизни, Алиса без объяснения причин и со словами « мы слишком разные » исчезла, словно агент под прикрытием. Все попытки ее найти, тогда, не увенчались успехом. Вернувшись из Челябинска в Ставрополь, Алексей не находил себе места и через полтора месяца предпринял еще одну попытку вернуть ее, с самого начала зная о бесполезности такого шага. Он приехал в Челябинск с настоящим предложением женитьбы, с кольцом и преклоненным коленом, внушив себе, что именно этого ждала от него Алиса и не дождалась. Найти ее оказалось делом непростым, но совершенно понятно, что отыскав свою «любовь», Алексей ничего не добился.

Сразу после встречи с Алисой, напившись до беспамятства, он оказался в челябинском вытрезвителе без денег, но с заблаговременно приобретенным обратным билетом, настала пора отпусков. Трое суток Алексей провел на вокзале. Он не спал эти три дня, и его не покидала мысль, что всю свою жизнь он ждал именно ее, Алису. Он не представлял себе другой жены, семьи и детей с нелюбимой женщиной, да и, вообще, другой жизни. Все было кончено.

Он не знал, что ему делать теперь и куда отправится. Билет у него был до Краснодара. Он сдал его, и дозвонившись старшей сестре попросил выслать ему денег. Алексей решил отправиться в Москву, чтобы попасть добровольцем на страшную войну между братьями – славянами.

Он знал, что с его военным билетом, в котором значилась отметка «не служил», для достижения своей цели у него есть лишь один вариант – попасть на прием к хорошему другу своей матери, генерал-лейтенанту ФСБ Пронкину Ивану Ивановичу. И тот, чуть было, не дал ход его благородному порыву, но узнав фамилию Алексея и внимательнее ознакомившись с его документами, наотрез отказал, поставив на его деле жирный крест. Алексею ничего не оставалось, как вернуться к своей прежнему занятию, к той рутине, которая теперь была для него просто непостижима своей бессмысленностью.

Так Романов оказался здесь, в Геленджике. Он жил по инерции, не обращая внимания ни на что. Какая-то призрачная надежда, что все еще образуется, еще теплившись, в его опустошенном существе, не позволяла ему опуститься и наложить на себя руки. Каждый день, гуляя после работы, которая с недавних пор ему обрыдла, вдоль набережной он проходил мимо тех мест, где еще все напоминало о ней. Вот там, напротив колеса обозрения, они познакомились, здесь у вечного огня они назначали свидания друг другу, вон на том каменистом пляже, почти у самого края тонкого мыса он впервые поцеловал ее…

Он жил с кошмарным ощущением, что похоронил свою Алису, но боль утраты все не притуплялось, а с каждым днем росла.

И вот неделю назад, августовским вечером, сидя на лавке под раскидистыми платанами, Алексей услышал свое прозвище, но не с первого раза понял, что обращаются к нему.

– «Лэкс»! Братан!– кричавший сидел за столиком на летней террасе небольшого грузинского ресторана.

Алексей, наконец, повернул голову в сторону такого знакомого ему голоса и подскочил, как ужаленный. Человек за столиком тоже вскочил, и обходя пустые столы пошел к нему.

– «Нохча», брат!!– крикнул радостно Алексей и устремился на встречу.

Раскинув в сторону руки, Алексей хотел обнять своего давнего приятеля, но тот, схватив его выше пояса, подкинул вверх, словно куклу и, вытянув горизонтально, перехватил одной рукой под поясницу, а другой костяшками пальцев стал натирать Алексею макушку.

– Вот и свиделись, вот и свиделись, – улыбаясь, приговаривал силач, и его «вот» звучало, как английское «what».

– Поставь на место, Али! – уворачиваясь и вращая головой, грозно рыкнул Алексей, тоже не переставая улыбаться.

– Нееет. Скажи: дядя Али, отпусти, пожалуйста,– продолжая тормошить Алексея, осклабился Али.

– Ну, хорош уже. Дырку сейчас протрешь. Али Баба – разбойник! Поставь! – сказал со смехом Алексей, поймав руку Али и с трудом двумя руками, удерживая ее.