Курортный роман. Приключившаяся фантасмагория

Оба были искренне рады встречи и со стороны напоминали младшего и старшего брата. Хотя чисто внешне были совсем не похожи. Али больше походил на славянина, рослого и невероятно мощного, а Алексей на сердитого абрека. Али так и не отпустив своего, уступавшего физическими данными, товарища, понес его, как котенка, прямо к своему столу, не обращая внимания на удивленные улыбки прохожих. Именно в тот момент Алексею вернулась надежда и жизненные силы, он верил, Али поможет осуществить его безрассудное желание вернуть Алису, в который раз вопреки всему.

Сейчас, глядя сверху на беспечных гостей курорта, Алексей уже не задавал себе вопросов, не размышлял, отчего все сложилась так, а не иначе, и не искал себе оправданий. Он поставил на любовь все, что у него было, включая жизнь и свободу, не раздумывая есть ли у него, хоть один мало-мальски вразумительный довод для этого. Самым главным было то, что Али не понял, Алексей не решился бы на его авантюру, если бы не стремление вернуть Алису, о которой до сегодняшнего разговора тот не знал ни сном, ни духом. Предполагая его одобрительную реакцию, однако, все же сомневаясь. На Кавказе обычай воровать невест, хоть и существует, но придерживаются его, чаще всего, только с согласия родителей невесты.

Дело, в роде бы, оставалось за малым – решить проблемы Али и вновь оказаться на южном Урале. Но проблемы Алибека не шли ни в какое сравнение с его собственными. Последней же попытки трезво оценить положение вещей от Алексея не последовало. Его благоразумие и осторожность, как ему казалось, остались при нем, пусть ставки и непомерно возросли. Играя ва-банк против собственной судьбы, Романов считал, что ему просто больше нечего терять. Он почувствовал опьяняющий кураж от того, что в силах изменить безнадежную и фатальную несправедливость, нависшего над ним рока.

Алексей, как-то совсем, между прочим, смотрел на то, что ему предстояло сделать вместе с Али. Сто килограммов чистейшего колумбийского кокаина ждали отправки в Екатеринбург. Курьеры, занимавшиеся этим вопросом, были или мертвы, или бесследно исчезли. Али пришлось принять непосредственное участие в решении этой проблемы, у него горели сроки, а товар заказчиками с Урала был наполовину оплачен. Это была первая крупная партия, и не выполнить условия этой сделки не сулило ничего, кроме обязательств несовместимых с жизнью. Осложняло и без того нелегкую задачу то обстоятельство, что коридор по которому должен был идти товар со вчерашнего дня был закрыт – в двух областях сменились губернаторы и соответственно вся верхушка. Ждать нового или поменять маршрут не было никакой возможности, и Али, целиком и полностью, полагаясь на ум и изворотливость Алексея, принял без оговорок его отчаянно смелый и простой план.

«Товар» в четырех пластиковых пакетах по 25 кг был упакован в мешки с рисовой мукой и уже сложен в багажнике неприметной двенадцатой модели волжского автозавода. Алексею лишь оставалось дождаться Али, уехавшего решать еще часть «организационных» вопросов.

Глава 17.

Вековые корабельные сосны, темными марширующими колоннами мелькали по обе стороны заснеженной трассы. Полутораметровые сугробы начинались почти сразу за обочиной и возвышались над дорогой сплошным белым крепостным валом. Вьюжные вихри выхватывал из сумерек дальний свет фар. Разыгравшийся буран застал Алексея по дороге из Екатеринбурга в Челябинск. Он меньше всего хотел сейчас застрять здесь, ведь дома, (Алексей не помнил, с каких пор, стал так называть свою съемную «однушку» в Челябинске на братьев Кашириных) его ждала Алиса.

Плавный затяжной подъем с каждой минутой все сильнее заметало снегом и если он не успеет его проскочить, переживал Алексей, то неминуемо окажется в этом снежном плену. Прибавив обороты, Алексей озабоченно всматривался в снежные переметы, растущие как на дрожжах. Он разглядел выше, где-то в паре километров от себя, буксующий грузовик, без прицепа с одной кабиной, и, наверное, на всесезонной или летней резине. Он начал подстраивать свою скорость, чтобы ни в коем случае не остановиться перед этим грузовиком, а сразу его обогнать. Встречная полоса была пуста и, уже почти закончив маневр, к которому он заранее подготовился, Алексей почувствовал совершенно «пустой» руль, машину потянуло вправо. Выворачивая руль в сторону заноса и «поддав газа», он ощутил легкий толчок в собственный бампер и увидел в боковом зеркале вывернутое колесо грузовика. Грузовик, выехавший из заноса, придав инерции, выровнял его машину и Алексей, вовсе не думая останавливаться, поехал дальше.

Благополучно преодолев подъем, он послал Алисе смс: « Я скоро, Любимая!».

« Ну, и поросенок же ты! Ты когда последний раз квартиру убирал? Я полдня ее тут уже драю. Жду тебя, очень»– в ответ написал Алиса.

Согретый такой теплой заботой, он замурлыкал себе под нос, первую пришедшую на ум, песню.

– Запах женщины моей, запах женщины моей… Я хочу остаться с ней.

Алексей тут же забыл про то, что собирался остановиться и посмотреть насколько пострадал, хрупкий на морозе, пластиковый бампер его «тазика». Он ехал с православной ярмарки, немного подзаработав, и в отличнейшем настроении. Ему вспомнился канун Нового года, который они провели с Алисой в постели, занимаясь любовью, и чуть не пропустили из-за этого бой кремлевских курантов. Алиса вела себя странно в эту новогоднюю ночь, и Алексей предпочел не тратить эти волшебные минуты уходящего года на препирательства и выяснения отношений.

Да и в отношениях этих все было, в буквальном смысле, пронизано странностями. Они жили отдельно друг от друга. Ему было запрещено, без ведома Алисы, приближаться к ее дому. И, наконец, их общение сводилось к двум, максимум, трем дням в неделю и большей частью в выходные. Но не это огорчало Алексея, хотя мысли о женатом любовнике Алисы посещали его одинокими вечерами, он почему-то верил, что причина кроется в чем-то ином.

Приглядевшись внимательнее, и родилась эта догадка после январских каникул, он заметил, что у нее отмечаются частые, ничем не мотивированные, перемены настроения. Оно несколько раз за день могло поменяться от эйфоричного до подавленного, почти депрессивного, а ее огромные зрачки наводили на мысль об употреблении психотропных препаратов. Он несколько раз пытался вывести Алису на откровенный разговор, но в ответ упирался в глухую стену молчания или сам молча наблюдал за вспышками ее необузданного гнева и раздражения.

Еще вчера он собирался поставить, что называется, все точки над i и объяснится с Алисой. Но стоило Алисе проявить к нему совсем немного простой женской заботы, и Алексей предательски обмяк, не в силах ничего с этим поделать. А кроме его подозрений, то положение, в котором он оказался, в двух словах выглядело просто – Алиса его не держит, но и не отпускает.

На самом деле, она ему ничего не обещала, не клялась никогда в вечной любви и верности, и еще ни разу не назвала по имени, глядя в глаза. Это казалось простыми манипуляциями со стороны Алисы с его волей и сознанием, но попытавшись соревноваться с ней в безразличии, он с треском проиграл. На десятый день их молчаливого противостояния и отсутствия любых проявлений отношений, Романов приехал к ней с цветами. Алиса приняла его, мягко говоря, сдержанно и дала зарок, если он еще раз так поступит, то больше ее не увидит. Сомневаться в ее словах не приходилось.

Никакие известные ранее Алексеем рычаги воздействия на психику людей, с Ланской не работали. Он испробовал все: и лесть, и устрашение, и холодность, и непредсказуемые поступки. Не приблизило все это Алексея ни на шаг к пониманию того, что же может управлять Алисой или, в конце концов, хотя бы «выводить» ее на эмоции. А главное, он с недавних пор, даже не мог сказать с уверенностью, нужен ли он ей, вообще, и испытывает она к нему что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее светлое чувство.

Но все беспросветное и обыденное меркло в душе Алексея, стоило ему увидеть свою Алису. Рядом с ней мир был полон красок и смысла, а вера в их общее будущее и взаимное счастье, не смотря ни на что, непоколебимая вера предавала ему сил. Эта наметившаяся двойственность, как будто не беспокоила Алексея, да он ее и не замечал, не предавая особенного веса своим надуманным, по его мнению, умозаключениям. Ведь, казалось бы, ничто не заставляет Ланскую быть с ним, а она все еще без притворства рада его объятьям, пусть уже и не так часто.

Не замечал он и того факта, что его душевное равновесие если и имело место быть, то лишь в тот короткий момент после пробуждения вместе с Алисой и ровно до той секунды, когда будет произнесена первая фраза. Затем, стоило начать разговор, он каждый раз наблюдал, как медленно и неотступно, она превращалась в чужого постороннего человека. Ее раздражение и злость передавалось и ему. Все выглядело так, словно они были женаты лет десять. Пока ему еще удавалось смягчать Алису искренним и теплым взглядом или жестом, но вот нежные слова вызывали реакцию обратно противоположенную. Он решил, что та просто не любит разговоров по утрам, что отчасти было правдой.

И сейчас желание Алексея поскорее обнять свою милую девочку, чудесным образом уживалось, со стремлением раз и навсегда покончить с недомолвками и страшными подозрениями. Назвать это борьбой было бы неверно, все прекрасное и светлое, было несоизмеримо выше в сравнение с дурными мыслями, которые одолевали Алексея лишь в одиночестве. Он имел еще в себе силы оставлять за скобками чувств не такую уж и слепую ревность и совсем небезосновательные выводы.

Две патрульных машины ДПС, присыпанные изрядно снегом, показались на повороте и из одной, завидев машину Алексея, тут же выскочил гаишник. Яростно потряхивая поднятым над головой жезлом, он не переставал дуть в свой блестящий в темноте служебный свисток.

– Николаевич, ты как на подъем забрался?– громко спросил усатый капитан в форменной шапке, ветром сдвинутой набекрень, разглядывая документы с фонариком, которые Алексей подал ему в открытое окно своей «двенадцатой».

– Капитан, не поверишь, чудом каким-то!– ответил Алексей, широко улыбаясь.

– А с бамперами что? Паркуешься до характерного хруста?– без тени улыбки задал вопрос наблюдательный капитан, будто задыхаясь от шквальных порывов.

– В роде того,– Алексей, предвосхищая дальнейший ход мыслей капитана, улыбаться перестал.

– А откуда ты у нас такой, говоришь, а, Николаевич? И куда едешь в буран такой?– внимательно оглядывая салон и заглядывая в глаза Алексею, спросил его офицер, словно закадычного друга.

– Из Ёбурга, капитан, с ярмарки. В Челябинск еду, у меня жену в роддом положили. Если нет ко мне претензий, командир, разреши я поеду, тороплюсь реально!– сделав озабоченное лицо, Алексей приврал на счет жены, что называется на ход ноги, догадываясь, что панибратский тон их беседы теперь уж точно не грозит ничем хорошим.

– Ишь ты, какой быстрый. Ты, друг, тут надолго. Мы сейчас документы твои пробьем для начала, багажничек твой осмотрим, да и сам ты какой-то заполошный. Там все равно замело трассу, часа через два только техника доберется. Так что давай-ка, Николаевич, из машинки вытряхивайся – теперь уже ухмыляясь, раскрыл Алексею все карты капитан.

На все перечисленное у капитана ушло около получаса, но большая часть времени на досмотр. Тот залез в каждую сумку, не тронул только мешок с мукой, который был зашит заводской строчкой. Алексею пришлось объяснить и показать, для чего его продукция и каким образом она развивает ребенка. Поймав его заинтересованный взгляд, Алексей подарил капитану «капитошку», игрушку, сделанную из воздушного шарика и рисовой муки. Вылепив из нее поросенка под одобрительное кряканье капитана, Алексей молча вручил тому игрушку. Покончив, тем самым, с досмотром, Алексей, подгоняя капитана, попросил скорее связаться по рации с отделом и проверить документы. С документами у Алексея все было в порядке, но у полиции было распоряжение никого не пропускать и останавливать всех без исключения до приезда спасателей и остальных экстренных служб. Так что ему стоило больших усилий убедить полицейских, что ему «действительно» нужно в роддом к жене. Только убедившись, что у него полный бак бензина и исправный навигатор, те со скрипом его отпустили, попросив в случае чего сказать, что он ехал из какой-то деревни, расположенной километрах в десяти от того места, где они сейчас находились.

До улицы братьев Кашириных Алексей добрался лишь к половине третьего ночи, измотанный и раздосадованный упущенным вечером наедине с Алисой. Она узнала о буране из новостей в интернете и просила его никуда не ехать и ждать МЧС, но, конечно, он не послушал ее советов. Он успел за это время побывать в пробке, проехать в сцепке с КАМАЗом, водитель которого сжалился над ним и километров двадцать тащил на буксире какими-то «козьими тропами». Еще несколько раз ему пришлось увещевать полицию о его безотлагательном происшествии с его «беременной женой», но все же Алексей приехал не вовремя.

Стоя на лестничной клетке перед квартирой, он с неудовольствием отметил, что кто-то из соседей сегодня на славу потрудился на кухне. На весь подъездом пахло жареным мясом и свиными шкварками. Он бесшумно открыл свою дверь и вошел. Не включая свет, он тихо разделся и, шурша упаковочной бумагой, обернутой вокруг трех красных роз, прошел в комнату.

На большой двуспальной кровати, укрывшись с головой одеялом, спала Алиса. В комнате пахло ее духами, на напольной деревянной вешалке были развешены ее вещи, на окнах появились шторы, брошенные Алексеем в стирку сразу после заселения. Ступая, по вымытому до скрипа, ламинату, он на цыпочках подкрался к кровати, и осторожно присел на край. Положив цветы возле завернутой, словно в кокон, Алисы, он долго нащупывал рукой его край. Откинув угол тяжелого верблюжьего одеяла, он увидел такое родное, детское, с застывшей полуулыбкой лицо любимой.

– Девочка моя!– благоговейно прошептал Алексей.

Поцеловав ее в щеку у самого глаза, он услышал ровное дыхание Алисы, та крепко и сладко спала. Он еще минут пять сидел склонившись над ней и, поглаживая ее волосы, шепотом приговаривал :

– Любимая моя – любимая моя .

Привыкнув к аромату Алисиных «жадор», Алексей учуял доносящийся из кухни запах жаркого и тут же в нем проснулся просто звериный аппетит. Он аккуратно встал с постели и, все также на цыпочках, торопливым страусом из старого советского мультика пошел на запах жареной телятины, дразнящий его подергивающиеся ноздри.

Алексей прикрыл дверь на кухню и включил свет. На обеденном столе в круглом глубоком блюде возвышающейся пирамидой из больших и толстых кусков было выложено жаркое, украшенное зеленью. Рядом стояло две полных салатницы с его любимым оливье и «под шубой». Стол был сервирован на двоих, на нем было все кроме тарелок. Алексей заглянул в навесной шкаф над раковиной, но тарелок не оказалось и там.

Оглядевшись по сторонам, он увидел возле холодильника небольшой треугольный осколок, и понял, что единственное место, где они могут быть – это то, в котором они сложены уже непригодными частями. Он заглянул в мусорное ведро под «мойкой» и, убедившись в своей правоте, уселся за стол, вооружившись вилкой. Ей он уплетал салаты прямо из салатниц, а мясо ел руками. Насытившись, его вновь посетила мысль о неадекватности Алисы, он же все-таки не на вертолете из Екатеринбурга добирался. Но посомневавшись, склонил чашу весов в пользу того, что любимая девочка просто уж очень хотела его видеть, и ничего такого в битье посуды нет. А спустя минуту ему стало даже приятно, что она столь бурно выказала свои эмоции по поводу его отсутствия.

Его разморило после тяжелой дороги и сытного, вкусного ужина, Алексей, чтобы немного собраться, достал из кармана пачку желтого «кэмэла», и, приоткрыв форточку, закурил. Он знал, что Алиса его завтра точно покусает, если рухнуть сейчас немытым на только что застеленное чистое белье. Взглянув на два пустых фужера, одиноко задвинутых к подоконнику, он открыл холодильник и достал из морозилки шампанское, положив его на полку над фруктами. Докурив, он кавалеристской походкой, очень даже не слегка в вразвалочку, проследовал в душ.

Стоя в душе, Алексей опять напевал привязавшуюся песенку про женские феромоны. Идиллия была налицо: ужин на столе, любимая в постели, кругом чистота, которую он ценил, но всегда ленился поддерживать. И так ли уж важно, что будет завтра, ведь счастье вот в этих простых мелочах здесь, сейчас. Именно об этом ему не уставала напоминать Алиса, но он и без того умел ценить и любить жизнь, находя в ней крупицы прекрасного среди серости будней и поголовной одержимости успехом современных человеческих взаимоотношений.

Не успел он закрыть глаза, расположившись с краю от «любимой» и, ужом проникнув к ней под одеяло, как услышал вибрацию телефона. Кто-то настойчиво названивал Алисе, Алексей даже обрадовался, что сейчас она проснется, чтобы ответить, и тогда он ей не даст снова просто так уснуть. Но Алиса спала, как убитая, а телефон все вздрагивал своей неприятной дрожью, передававшейся по всей поверхности кровати. Алексей не выдержал и перелез через «любимую», нашарив рукой около ее подушки этот проклятый телефон. Он хотел его выключить, но не успел, на дисплее появилась надпись:

« Входящий вызов от « Любимый человечек»».

Алексей обомлел впервые за много лет, не зная как это понимать и принимать. Горло сжал спазм, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет через глотку, в висках застучало, а руки Алексея тряслись, как у паралитика. Оправившись после первой волны шока, он попытался разбудить Алису, все еще держа ее телефон в руках, но та лишь сладко постанывала. Телефон вновь завибрировал, и он затравленным взглядом наблюдал, как медленно его кисть разворачивает телефон дисплеем к нему. От «любимого человечка» пришло смс, но на заблокированном телефоне прочесть можно было лишь его часть:

« Я устала. Я развожусь с мужем и скоро еду к тебе.

Я убью твоего Алексея, если ты останешься с н..»

От сердца у Алексея отлегло, ведь это, наверное, ее лучшая подруга, о которой Алиса просто ему не рассказывала. А он ревнивый глупец чуть с ума не сошел, успокаивал себя Алексей. Но где-то под ложечкой сосущая пустота подсказывала, что он больше не сможет обмануть себя, и верна та первая мысль, что это действительно ее любимый человек, а вовсе не подруга. И тут страшное озарение открыло ему все темные глубины души его любимой Алисы. Все недомолвки и странные, вскользь брошенные ей фразы, все ее странные поступки и просьбы оставить в покое, в свете этой страшной мысли вдруг сложились в отвратительно правдоподобную мозаику.

« Она – лесбиянка! Твоя Алиса – лесбиянка! Ты не нужен ей ни сейчас, ни потом. Она никогда не будет твоей!» – с Алексеем разговаривал абсолютно посторонний голос в собственной голове, и он чуть было не начал с ним спорить. Спохватившись, что эта ужасная догадка доведет его до безумия, он хаотично попытался найти ей опровержения.

Схватив сумку Алисы, он, спотыкаясь, побежал на кухню. Вытряхнув все содержимое на кухонный стол возле печки, он увидел среди косметики, каких-то напоминаний на свернутых стиккерах, блокнотов и ручек, пачку антидепрессантов «Золофт» и дешевый кнопочный телефон. Телефон был выключен и Алексей долго не решался нажать на нем кнопку питания. Когда телефон включился, Алексей первым делом открыл «контакты» и нашел только один, конечно, это был все тот же « Любимый человечек ».

Спасительная мысль, что все женщины по природе своей бисексуальны, а Алиса всегда со страстью отдавалась ему, разлетелась в дребезги об аннотацию к антидепрессантам. В побочном действии препарата значилось: …, повышение либидо,…