Без суда

– Возможно, – только и сумел вставить сбитый с толку Сол.

– Да, возможно. И все же, мне кажется, что было бы замечательно, так сказать, немного социализировать госпожу Рейн. Ради бога, простите мне подобное выражение.

– Скажите, Луиза, это доктор Майер дает вам наставления о внеурочных консультациях, или эти консультации целиком ваша инициатива?

– О, что вы, господин Кеин, я бы не хотела, чтобы доктор Майер узнал о моих глупых советах.

Последнюю фразу Луиза произнесла с некоторой нервозностью в голосе, поджала губы и посмотрела по сторонам.

– Он не узнает, если вы не будете их давать.

Сол не получал ни малейшего удовольствия от своего грубоватого общения, но понимал, что если он не осадит эту женщину, то подобные сцены будут ждать его по три раза в день. Одновременно он поражался тому, что Майер держит в своем штате подобную особу, способную доводить человека до состояния крайнего раздражения. Также он предполагал, что столь странные советы относительно Наоми проистекают из их вчерашней, в общем-то, совершенно невинной прогулки, которую все же усмотрели глаза, по всей видимости, голодные до надуманных смыслов.

– Благодарю за понимание, господин Кеин, – ответила Луиза и столь быстро приняла прежнюю непринужденную манеру, что Сол тут же списал ее нервозность на наигранность.

– Я буду ужинать в доме, Луиза, – повторил Сол и вновь обратил внимание на страницы книги, в расчете закончить разговор.

– Вы должны меня простить, господин Кеин, – сказала Луиза тоном, который вовсе не подвигал на прощение и милосердие. – Вы должны понять, что я человек, по долгу службы, вынужденный говорить лишь по делу, и не смеющий выходить за рамки профессионального этикета. Но вы должны понять, что, как и любому человеку, мне тоже иногда хочется быть полезной в делах житейских.

Все это было сказано столь требовательно и вовсе несоответствующе человеку одинокому, что вместо чувства участия пробуждало гнев. Не совладав с собой, Сол захлопнул книгу и вскинул на экономку негодующий взгляд.

– На каком основании вы говорите мне эти вещи, Луиза?

– Я хочу быть вам полезной, господин Кеин, – ответила женщина и расправила плечи.

В этом жесте человека, чаще всего сутулящегося на чужих глазах, Сол уловил оттенок триумфа, отчего ему стало еще противнее.

– Я буду иметь в виду, – резко сказал Сол, встал, и, бросив книгу на кресло, подошел к двери.

– И все-таки я не могла подумать, господин Кеин, что вы склонны к низкопробному искусству, – вынесла свой вердикт Луиза, указывая на книгу.

От подобной наглости у Сола даже зарябило в глазах. В тот же момент в памяти всплыло событие одной из многочисленных юношеских вечеринок, когда он в подвыпившем состоянии, с плохо контролируемым языком, нарвался на пощечину от девушки, уставшей терпеть его пьяную наглость. Чувство стыда успешного музыканта, прилюдно опозорившегося благодаря неумению контролировать себя в пьяном виде с противоположным полом, было тогда столь сильно, что в последующем часто заставляло Сола еще раз пережить его в своей памяти. Подобный стыд он почувствовал и сейчас. И не столько из-за услышанного, сколько от того, что кто-то вообще посмел такое ему сказать. И кто? Экономка в заведении, пребывание в котором Солу обошлось вовсе недешево. Это было вовсе не чувство оскорбления, это было чувство стыда за самого себя, уничижительное осознание себя тем, кого может втоптать в грязь тот, кто вроде бы должен ему служить.

А самым ужасным было то, что этот стыд напрочь заблокировал гнев. И когда, спустя несколько секунд Сол взял себя в руки, то увидел, что Луиза уже семенит к дому. Догонять и отчитывать ее Сол счел уже глупостью, и, чувствуя краску на своем лице, решил съесть эту неприятность, но в то же время, при первом же удобном случае перейти в наступление и отплатить Луизе еще более дорогой монетой.

Склонен к низкопробному искусству.

– Вот черт, – процедил Сол с усмешкой на лице, а затем рассмеялся и почувствовал немалое облегчение.

Через пять минут он уже не так остро воспринимал сказанное Луизой, рассудив, что слишком высоко ее ставит, если позволяет той деморализовать себя. Он отверг первоначальную мысль о том, что все-таки необходимо попросить доктора Майера провести со своей экономкой дополнительный инструктаж относительно ее обязанностей, и вместо этого пытался придумать на чем бы ее подловить. Самым интересным казалось вот что: знает ли Луиза куда нужно нажимать, или же обладает даром попадать в цель не целясь? А если знает, то откуда? Ведь даже с доктором Майером Сол был еще далек от прямого обсуждения своих проблем, и в настоящее время проходил только лишь подготовительный этап. Или же Майер настолько гениальный психотерапевт, что уже давно разгадал все страхи и мотивы Сола, и даже успел посвятить в них свою экономку? Или же самый гениальный психотерапевт здесь Луиза?

Тут же Сол поймал себя на мысли, что в некоторой степени благодарен Луизе за то, что она вручила ему билет для визита к Наоми. И вроде бы Сол не испытывал ни малейшего стеснения перед этой девушкой, вроде бы не рассматривал ее в роли своей любовницы, но в то же время, почему он не мог позволить себе просто постучаться к ней, и пригласить ее вновь прогуляться? Что же все-таки его смущало? Что заставляло сидеть в кресле два часа и бесцельно смотреть в книгу, рассчитывая ухватить краем глаза ее силуэт? И удивительно, Сол вроде бы и был готов дать ответ на этот вопрос, но ответ был столь прагматичен и банален, что совсем ему не нравился. Он просто боялся ее напугать. И говоря себе: «Сол, ты просто боишься напугать эту девушку излишней навязчивостью», он тут же отвечал себе: «Ну что за изнеженные глупости?»

Но это действительно было так. Он боялся, потому что в первый же день их знакомства почувствовал ее доверие. Пусть и очень хрупкое, но все-таки доверие. Не хотел он этого признавать, поскольку не стремился найти чье-то доверие, и даже избегал его.

Она открыла ему дверь одетой в широковатую клетчатую рубашку и серые спортивные штаны. На ней не было макияжа, темные волосы были завязаны в хвост. Одного взгляда через ее плечо Солу было достаточно, чтобы провести параллель между внешним видом Наоми и обстановкой в ее флигеле. Если за четыре дня пребывания в усадьбе Сол так и не распаковал свои вещи до конца и извлекал их из сумок лишь по мере необходимости, то подобное жилище Наоми светилось настоящим домашним уютом. Кровать, застеленная слегка помятым покрывалом с узором ночного неба, которое Наоми явно раздобыла не здесь, а в ее изголовье розовая свинья и синий бегемот. Тяжелый староватый комод (похожий стоял и у Сола) был преображен в симпатичное подобие туалетного стола, несколько книг на каминной полке, тусклый светильник на тумбочке, плакат с группой Ramones на стене, и, конечно же, безукоризненная чистота.

– Привет, – поздоровался Сол, даже не глядя в лицо Наоми, а разглядывая подробности интерьера за ее спиной.

– Привет, – ответила Наоми, и вопреки ожиданиям Сола о приглашении, сама сделала шаг на улицу.

Сол тут же осекся и, перестав выдавать свое любопытство, отступил в сторону.

– Как дела? – спросил он и улыбнулся, заметив в глазах девушки легкое замешательство.

– Да ничего вроде.

Солу показалось, что Наоми не очень рада его видеть.

– Я отвлек тебя?

– Да нет, ничего особенного. Я просто читала.

– Понятно, – Сол выдержал паузу, чтобы перейти к сути. – Слушай, я просто… эта Луиза… она позволяет себе вольности со всеми, или только со мной?

Наоми улыбнулась, и Солу показалось, что ему стало легче дышать. Тут же он уловил ее легкое движение шеей, обратил внимание, как пальцы ее рук потянули манжеты рукавов, и его вновь охватило вчерашнее необъяснимое желание касаться ее. Касаться непонятно для чего. Касаться то ли как красивого букета цветов, то ли как ожидаемой посылки, то ли как любимого памятного сувенира. Или все-таки как любимого человека?

– А в чем дело? Какие вольности она себе позволяет?

– Лишние разговоры.

– Ну, так и скажи, что она не должна с тобой разговаривать о чем ей вздумается.

– Да я прекрасно понимаю, что так я и должен поступить, но почему-то не могу.

– Я знаю, почему не можешь.

– И почему же?

– Потому что подсознательно тебе это нравится.

– Вот еще! Глупости.

– Нравится.

– Нет же, – Сол широко улыбнулся.

– Ага. Но не сами разговоры тебе нравятся, а внимание, которое она тебе уделяет.

– Вон оно что, – протянул Сол. – Обвиняешь меня в жажде славы.

– Совсем немного. Не обижайся, а лучше подумай над этим.

– Обязательно подумаю, – сказал Сол и не солгал. – Пойдем, поужинаем со всеми.

– А, вот оно что, – Наоми кивнула и посмотрела на окна особняка.

– Почему нет? Там вся компания будет в сборе. Только тебя будет не хватать.