В человеческом обличье

Анджей остановился между «Тортугой» и «Порт-Ройалом». Простившись с ним, Дэйв закурил и, вспомнив о том, что его ждет дома, тут же забыл о выдуманной им обратной стороне семейной жизни Криса и Лори. Правда, хныкающее лицо Анджея, ползающего на коленях перед Лори и вымаливающего поцеловать ее ступню, еще минуту доставляло Дэйву некоторое удовольствие. Затем он потушил сигарету и поспешил домой. А когда поднялся на второй этаж, подошел к своей квартире и вставил в замочную скважину ключ, то вдруг застыл на месте. Входная дверь была открыта, хоть Дэйв точно знал, что запер ее, когда уходил. Несколько секунд он размышлял о том, стоит ли вызвать полицию, поскольку взлом был налицо, или все же попробовать решить проблему самому. Остановившись на втором варианте, Дэйв решил сначала прислушаться; хотел было приложить ухо к двери, но тут же до его слуха долетел звонкий женский голос, да к тому же голос знакомый. Резко открыв дверь, он просто обомлел, а когда способность соображать вернулась, то искренне пожалел, что видит перед собой не пару грабителей-отморозков, а Бабищу.

Так Дэйв называл непосредственную собственницу арендуемой им квартиры. Настоящее имя этой дородной женщины лет пятидесяти он запомнить не удосужился, потому что с первого взгляда в его мозгу родилось для нее незаменимое прозвище. Бабища была широка и в груди, и в талии, и в бедрах, розовощека, с крашеными кудряшками короткой стрижки и пухлыми губами, всегда разукрашенными ярко-красной помадой. Взгляд водянистых голубых глаз смотрел как-то удивленно, но в то же время властно, бескомпромиссно, и с трудом фокусировался на одной точке дольше пяти секунд. Дэйв помнил, что во время их знакомства в агентстве недвижимости, когда он ловил на себе эти короткие, но колючие взгляды, его не покидало ощущение, что он имеет дело с тупоголовым тираном. Разговаривать спокойно Бабища практически не умела, но кое-как справлялась, когда была ее очередь говорить. Когда же в диалог вступал собеседник, не успевал тот сказать и пяти слов, как она перебивала его вопросом, уточнением или возражением, да еще и повышенным тоном, грозящим вот-вот сорваться на крик. То есть, возникало небезосновательное ощущение, что у Бабищи аллергия на чужую устную речь.

Что же она делала этим пятничным вечером в квартире своего арендатора? Во-первых, она была не одна. Рядом с ней Дэйв видел девушку лет двадцати или чуть больше, внешне очень уж похожую на Бабищу, такую же толстую и некрасивую, но с одним большим отличием. Если Бабища всем своим видом выдавала уверенность и в своей внешности, и в своих моральных качествах, то спутница ее сразу демонстрировала покорность и даже забитость.

Когда Дэйв распахнул входную дверь и уставился на своих непрошеных гостий, те как раз застилали свежим постельным бельем ими же разложенный в гостиной диван.

– А! Вот он! – взвизгнула Бабища, увидев Дэйва. – Господин Уотерс, добрый вечер. Ну, поздоровайся, чего застыла? – прикрикнула она на девушку, которая и впрямь застыла на месте, как и Дэйв.

– Здравствуйте, – прошептала она и опустила взгляд в пол.

– Это вообще, что такое? – опешившим голосом проговорил и Дэйв.

– Господин Уотерс, познакомьтесь с моей племянницей, – официальным тоном заявила Бабища и потащила девушку в сторону Дэйва. – Ее зовут Фернанда, она в Эскине проездом и остановится здесь ровно на одну ночь. Так уж вышло, что нет никакой возможности разместить ее в другом месте. Нанда, пожми господину Уотерсу руку.

Нанда робко протянула руку, бросив на Дэйва неуверенный взгляд. Тот был настолько шокирован наглостью Бабищи, что пропустил этот жест мимо внимания. Первую минуту он даже не чувствовал в себе злости, только крайнее изумление.

– Я спрашиваю… – хотел он повторить свой вопрос, но Бабища тут же перебила.

– Я же вам говорю! – почти заверещала она, округлив глаза. – Моя племянница Нанда! Сегодня переночует здесь! Рано утром проснется и уедет!

– Вы что себе позволяете? – Дэйв наконец пришел в себя и стал метать гневные взгляды с круглого и бешеного лица Бабищи на такое же круглое, но безропотное лицо ее племянницы-овечки, которая еще больше сконфузилась после несостоявшегося рукопожатия. – Какое вы имеете право вламываться в мою квартиру?

Бабища вернулась к дивану и принялась поправлять углы простыни; видимо, ей было комфортнее параллельно со ртом занимать чем-то и свои руки.

– Так-так, господин Уотерс, – начала чеканить она. – Начнем с того, что это не ваша квартира. А моя. Как видите, у меня есть ключ от нее. И в договоре написано, что квартира моя, а не ваша!

– Послушайте! – Дэйв тоже повысил голос. – Пока я арендую у вас эту квартиру, вы не имеете никакого права…

– И я имею право, – не обращая на него внимания продолжала Бабища, – распоряжаться своей собственностью!

– Да мне плевать, что вы там себе думаете!

– И имею право! – уже заорала Бабища, выпрямила спину и в упор посмотрела на Дэйва. – Впустить сюда переночевать свою племянницу ровно на одну ночь!

– Не имеете! – заорал и Дэйв.

– Имею, господин Уотерс!

Дэйв тут же сообразил, что кричать бесполезно, хоть и очень хочется.

– Немедленно убирайтесь, – уже спокойней сказал он.

– Тетя, пожалуйста, – проблеяла Фернанда, которая успела отойти в дальний угол. – Давай уйдем. Я, правда, больше не причиню…

– Замолчи! – рявкнула Бабища и вновь повернулась к Дэйву. – Как вы смеете, господин Уотерс?! Как вы смеете выгонять меня из моей квартиры?! Как вы смеете выгонять ребенка, которому негде переночевать?! Или же вы расстроены из-за того, что этот ребенок сорвал вашу пьянку?! – пока она говорила, то переводила безумный взгляд с лица Дэйва на кухонную стойку, где продолжали красоваться бутылки виски и водки.

– А как вы смеете оставлять этого несчастного ребенка, – тут Дэйв сделал ударение, намекая, что слово «ребенок» не вполне уместно, – в квартире с незнакомым мужчиной, который, вполне возможно, действительно затевает пьянку?

– Что вы такое несете, господин Уотерс?! Что вы несете?! Разумеется, я никогда не оставлю ребенка на ночь с незнакомым мужчиной! Вам придется сегодня переночевать в другом месте!

– Что? – Дэйв даже улыбнулся.

– Да, господин Уотерс! – Бабища принялась вдруг остервенело взбивать диванные подушки. – У вас есть сестра! Есть родители! Есть друзья! Я уверена, что вы не слишком стесните их на одну ночь! А вы как думаете, господин Уотерс?!

– Как я думаю? – переспросил совершенно обескураженный Дэйв. – Я думаю, что вы сошли с ума.

– Я знала! Знала! – тут она начала размахивать руками словно отбивалась от стаи видимых одной ею птиц. – Как вы думаете, почему я не позвонила вам предварительно?! Как вы думаете?!

– Понятия не имею.

– Да! Потому что я знала! – Бабища подскочила к кухонной стойке и хлопнула по столешнице так, что задребезжали бутылки. – Я знала, что вы бессердечный человек! Что вы откажете и придумаете какую-нибудь подлость, чтобы не впустить меня в мою квартиру! И почему вы пьете в моей квартире?!

– В договоре аренды не было пункта о том, что я не могу выпить в этой квартире, – ответил Дэйв и сделал несколько шагов в направлении раковины, чтобы промочить резко пересохшее горло.

– Ага! – взвизгнула Бабища и перегородила ему путь. – Не было! Как не было и пункта о том, что моя племянница, находясь в безвыходном положении, не имеет права переночевать в моей квартире. Не в этой, господин Уотерс! А в моей!

Тут она замолчала и уставилась на Дэйва глазами, лезущими из орбит. На этот раз взгляд ее держался сфокусированным рекордные десять секунд, и, по всей видимости, должен был отразить торжество, но Дэйв видел в нем лишь тупость и нахальство. Он обошел Бабищу стороной, налил себе воды, после чего нарочито медленно пересек гостиную и уселся в кресло. В противоположном углу несчастная Фернанда не знала, куда себя деть. Дэйв устроился поудобнее, закинул ногу на ногу и решил перейти в контратаку, не откладывая дела в долгий ящик.

– Зато в договоре был пункт о том, что он может быть расторгнут одной из сторон в любой момент, и все расчеты в этом случае должны быть совершены в двухнедельный срок. Так вот, когда вам будет удобно вернуть мне ту сумму, которую я заплатил за полгода вперед?

Как и ожидал Дэйв, такой аргумент произвел на Бабищу должный эффект. Несколько секунд она молча метала по гостиной взволнованный взгляд, словно смысл услышанных слов доходил до нее постепенно.

– Это еще что за новости?! – в конце концов вскрикнула она и всплеснула руками.

– Я уведомляю вас, что с этого момента я больше не арендую вашу квартиру. Завтра заберу свои вещи и надеюсь получить свои деньги в ближайшее…

– Но это невозможно, господин Уотерс!

– Меня все это не волнует, – спокойно вставил Дэйв.

– Я повторяю, что это невозможно!

– Уверен, вы что-нибудь придумаете.

– Но это… наглость, господин Уотерс! – от гнева у хозяйки квартиры задрожали губы, и Дэйв даже не был уверен, не кинется ли она на него с кулаками.

– Это вы мне говорите о наглости? Вы вломились в квартиру, в которой я живу и в которой я мог находиться в каком-нибудь компрометирующем положении, заявляете мне, что я должен ночевать неизвестно где, и еще смеете обвинять меня в наглости?

– Это наглость, господин Уотерс! – заорала Бабища и бросилась к своей несчастной племяннице. – Вы понимаете, что ей негде переночевать?! Вы это понимаете?! Или ей на улице спать вашей милостью?! – при этих словах она с силой трясла девушку за локоть и было похоже, что не против даже ударить ее – виновницу своих возможных денежных затруднений.

Дэйв пожал плечами.

– Обычно люди располагают родственников в своих домах и мирятся со всеми сопутствующими неудобствами, – сказал он.

– Это тоже невозможно! – Бабища вновь встряхнула Фернанду. – И вас не касается, почему.

– Меня это и не интересует. Но даже в этом случае, я могу пойти вам навстречу и одолжить денег на отель, если вы так стеснены финансово.