Нежить на службе Его Величества

Москвитин понадеялся на сознательность будущего защитника империи и быстрой, решительной походкой направился к Саше.

– Кадет Галицкий!

Александр слегка протрезвел, услышав свое имя и вскочил с кресла.

– Генерал Москвитин, – представился генерал Москвитин. —Слышал о ваших успехах в училище, никогда не думали о петербуржской академии?

– Никак нет, господин генерал, мне думать не положено!

– Похвально! Александр. Я вижу вы не дурак. Скажите мне без обмана, где эрцгерцог австрийский?

– В аду, мой генерал!

– Почему в аду? – нахмурился генерал.

– Только наш великий император достоин пройти врата рая.

Желание освежить Александра хорошей оплеухой испарилось. Таких исполненных логикой вещей он давно не слышал даже среди старших офицеров.

– Ваш патриотизм достоин уважения. И все же, без лукавства. Вы видели тело эрцгерцога в лавке вашего отца?

– В лавке своего отца я видел много чего, а именно, бюст неизвестного мне мужчины в пенсне, вешалку деревянную в количестве двух штук, стол дубовый, книгу амбарную с прейскурантом цен на медицинские услуги и одного аглицого шпиона.

Москвитин хотел кричать от радости и злости одновременно. Александра было бесполезно подкупать или запугивать. Он был идеальным примером муштры и идиотизма.

– А сейчас ваше любимое! Ваше вожделенное состязание мастеров слова! Мсье Штык супротив Александра не Сергеевича! Возвопим!

– Разрешите, господин генерал! Творческий долг зовет. – и получив одобрительный отмах рукой, вытянувшись перед генералом Александр скрылся в гуще толпы. Вот кто поможет ему вернуть тайны профессора туда, где они и должны быть. Вот его помощник, ни глупая дочурка Галицкого, ни император, ни Бэнкси, ни рота отборных солдат не сослужат ему той службы, что может сослужить лихой кадет Галицкий.

Все еще оглушенный шумом генерал стоял, покачиваясь и слушал импровизации молодых дарований. Штык приводил примеры древних философов и не увенчался успехом. Александр сказывал как предавался утехам со всеми знатными особами и слышал в ответ аплодисменты и восторженные вздохи дам.

Перед глазами Москвитина сгущался дым. Он захотел сесть, а потом и лечь.

Светало. Генерал наконец смог поднять веки. Он лежал в мокрой траве, а мимо уже цокали лошади. Справа лежал поэт нигилист, слева писатель футурист.

– Ничего не понимаю. – Москвитин припал губами к кувшину с цветами и выпил у растений всю воду. – Я ни грамма в рот не брал!

– Вас обкурили, – теперь Бэнкси торжествовал над провалом Москвитина. – На моей родине целая опиумная лихорадка. Курят все. Мужчины и женщины, богатые и бедные. Даже в парламенте находятся любители.

– Обкурили?

– Да. Там все привычные, а вы первый раз были. Вот на вас и подействовало слишком сильно.

– Я это так не оставлю! Я этих щеглов достану! Я их так обкурю! Так обкурю, что они как испражняться забудут! – и генерал, решительно шатаясь, пошёл на поиски другого кувшина или прочего источника воды.

Генерал был стар. В усах и бакенбардах хозяйничала седина. Колени приходилось натирать барсучьим секретом, а уж по меркам продолжительности жизни среднего генерала, он был чемпионом. Он не погиб на русско-японской, всегда выигрывал в «русской рулетке» и «кукушке», ни разу не посещал докторов и не ел кислых щей, из-за катара желудка. Ему было слегка за пятьдесят.

А Елизавете Васильевне и Александру Васильевичу было слегка за семнадцать. В их новом доме было то, что Елизавета называл апосля бала.

Пластинка на патефоне крутилась. Девицы плясали в одних чулках, скинув туфли, шампанское, вина и водка давно кончились, и юные повесы нашли в запасах покойного профессора Галицкого спирт. Девушки разбавляли вишневым морсом, юноши стойко занюхивали кулаком или воротником.

– А давайте играть! – предложила Настасья, осушив свой бокал спирта. – Я сейчас спрячусь, а вы будете меня искать! Кто меня найдет, получит поцелуй!

Молодежь загудела. Все отвернулись к стене, а Анастасия принялась искать места для схрона. Первым ей на ум пришел стол, чтобы парни долго не мучились, но влезть туда не смогла. Бедра застряли и в попытках выбраться, Настя ухватилась за ручку нижнего ящика. Прямо напротив стена шелохнулась, и потайная дверь приоткрылась, маня своей темнотой девушку.

Настя юркнула за дверь и погрузилась в полную темноту. Спирт и опиаты притупляли чувство страха, и девушка начала спускаться по лестнице.

Спотыкаясь и задевая задом полки, Настя смело шагала во тьме, пока не услышала чужое хриплое дыхание.

– Кто здесь? – спросила она. – Федор? Это ты? Саша? Игнат? Прекратите, прошу! Я сдаюсь! Можете меня целовать!

Тошнотворный запах коснулся ноздрей девушки и на плечо Насти легла холодная рука. Она замерла на вдохе. Медленно повернув голову, она увидела перед собой синюшную усатую рожу и закричала. Рожа приближалась и тянула свои грязные руки к Насте. Она кричала, но из-за грохота музыки никто ее не слышал. Холодные пальцы сомкнулись на шее девушки и начали душить.

Из последних сил Настасья взглянула наверх. Двери были распахнуты, и мутная фигура стояла наверху.

– Эй ты! – крикнул Федор и направил револьвер на гниющее чудовище. – Подь сюды!

Чудовище не отозвалось, и Федор выстрелил. Он попал. Кусок мяса с пиджаком отлетел в сторону и раненный понесся на него со скоростью взбесившейся кобылы.

Девицы завопили. Все ринулись к выходу сбив вешалку и бюст Буяльского. Федор продолжал стрелять в дверь и стены пока не истратил все патроны. В этот же самый момент в лавку красоты и здоровья ворвался генерал Москвитин. Его тут же сбили с ног три дамы, а за ними протоптались четыре парня и тот, кого он искал: чудесато воскресший эрцгерцог с висящей на оголенном суставе рукой.

Генерал не мог решить: в самом ли деле происходят все эти события или его все еще не покинули пары опиума. Он отполз в уголок парадной и приготовился умирать позорной, не достойной генерала смертью, как вдруг нежная женская рука коснулась его щеки.

– Я вас помню, – сказала Елизавета Васильевна. – Вы вчера были со мной очень грубы, пришли извинится?

– Да. – простонал генерал. – Что здесь приключилось?

– Ничего. Просто мой брат кинул в моих подруг пауком, и они разбежались. Дурочки!

Полковник перехватил руку Лизы.

– Я был другом вашего отца. Не бойтесь меня.

– Господин генерал! – радостно поприветствовал его Александр.

Близнецы помогли Москвитину подняться, усадили на диван и налили спирту.

– Я знал вашего отца. Он был хорошим доктором и верным другом. – начал генерал. Его планы менялись быстрее, чем он успевал их выдумывать, но не имей он такой способности к импровизации, не стал бы генералом, а издох бы в младенчестве от оспы, как шесть его братьев и сестер. К тому же, младшие Галицкие оказались столь же глупы, сколь и пьяны.

– Все его знали таким. Кроме нас.

– Вы, я смотрю уже обустроились на новом месте. Не тесновато?

– Никак нет. – ответил Саша и Елизавета последовала примеру брата.

– Знаете, я понимаю, вы опустошены горем утраты, как и все мы. Ваш отец покинул этот мир. А я… Я на последнем визите оставил здесь свой мундштук. Не находили его здесь? Кажется, я оставил его подле ванны. Ваш отец лечил мои колени. Барсучий секрет.

– Понимаем.