Неоправданная ставка

Обстоятельно подкрепившись он поднялся в номер и взял в руки книгу.

Глава XIII

ТАЙНА АКУЛЫ ПЬЕРА

– Капитан, у меня плохие новости, – сказал Сэмуил, спускаясь в каюту Акулы. – Скоро мы войдём в зону Семи ветров, и я прошу поручить эту вахту мне.

– Ты хороший шкипер, Барракуда, но сейчас на вахте Гром. В этих широтах сложил голову его отец, капитан Уилл Гром, а потом и сам Гром попадал в серьёзные передряги. С тех давних пор, когда я подобрал его и ещё нескольких членов команды «Аполлинарии», он стоит на вахте, пока не пройдёт это проклятое место.

– Гром был членом команды «Аполлинарии»? – в недоумении спросил Сэмуил, – я слышал об этом корабле от капитана Брю, и насколько помню «Апполинария» затонула.

– Да друг мой, он нанялся на этот галеон, когда узнал, что корабль будет проходить через широты, где погиб его отец, а капитан Брю к твоему сведению, когда-то был матросом Уильяма Грома. Да, Барракуда, твоё появление на этом корабле не случайно. Само провидение ведёт тебя по пути людей, дорогих твоему сердцу. Тебя многое удивляет, и я ждал, что ты спросишь меня, откуда я знаю о твоём прошлом, но ты повёл себя так, как и должен был повести себя человек, предназначение которого знают немногие. Я долго наблюдал за тобой, и первый раз в жизни меня мучили сомнения в отношении тебя. Кто ты? У тебя была возможность сбежать, но ты этого не сделал. Ты мог разбить «Посейдон» о скалы и сдаться властям, ведь ты не был тогда пиратом. Но ты предпочёл потопить галеон преследователей. Зачем? Я долго пытался найти ответы на эти вопросы, но так и не нашёл, и это насторажило меня, потому что ты первый, кого я не смог понять.

Ты сильный духом Сэмуил Хэмпфил, но твоя стихия не в пиратской среде. Теперь я знаю кому должен представить тебя, и это произойдёт в ближайшее время. Хочу показать тебе одну интересную вещицу.

Как-то раз мы напали на торговый корабль, и в сундуке капитана я обнаружил уникальные древние рукописи. Они не должны пропасть, потому что написаны для потомков, а я знаю их истинную ценность для истории, и когда-нибудь обязательно расскажу тебе, почему я это знаю. Ты хорошо образован и по достоинству оценишь эти рукописи.

Акула достал из сундука скрученные в трубочку свитки и протянул их Сэмуилу.

– Мне непонятен язык, на котором они написаны, но один из моих почивших матросов, выходец с Востока, сказал, что тексты этих рукописей имеют отношение к одному из восточных султанатов. Думаю, ты найдёшь им правильное применение, при встрече, которая по моему глубокому убеждению, изменит твою жизнь. Наши походы, Сэмуил, рано или поздно закончатся, потому что властители многих государств разозлились не на шутку. Несколько стран объединившись в борьбе с пиратством, собирают флотилию и скоро начнут охоту на нас. Конечно мы могли бы дать бой объединённой флотилии, но сейчас нет тех капитанов, с которыми для этого можно создать союз. Даже пять кораблей не смогут противостоять этой силе. Поэтому мы пойдём на восток, где я продам «Посейдон» поделю деньги, и распущу команду.

– С такой командой можно заняться перевозкой и сопровождением грузов капитан. У моего учителя на Востоке много деловых партнёров, и можно найти применение любому кораблю. Сегодня он был «Посейдон», а завтра может носить другое имя, и никто не заподозрит подвоха. Корабль с такой командой и опытом, может стать лучшим торговым судном, и зарабатывать очень хорошие деньги. Я не даю тебе совет капитан, я лишь предлагаю один из альтернативных вариантов.

– выждав паузу предложил Хэмпфил.

– Я обязательно подумаю над твоим предложением, но мне кажется команда, не захочет менять свои приоритеты, ведь они заклятые и очень азартные сторонники, её величества удачи. Нам нельзя приказывать, нас можно только вежливо просить, и никакой знатный судовладелец, не станет заводит деловые отношения с такой командой.

– Я знаю судовладельца, который будет безмерно счастлив, если среди его кораблей появится «Посейдон».

– Мы возможно ещё вернёмся к этому разговору Сэмуил, но сделаем это по приходу на Восток. Придя в мою каюту первый раз, ты заметил, что я много пишу, и тебя это в немалой степени удивило. Я расскажу тебе о том, чего не знает ни один член берегового братства, включая моих преданных друзей Грома и Карамо.

Акула выдержал паузу, сделал глоток рома, после чего продолжил: Пиратами как известно не рождаются, и я встал на этот путь, потому что не смог пережить предательства. Я был морским офицером Сэмуил.

Акула выдержал паузу, и сделав ещё несколько глотков глядя в никуда, продолжил:

В одном сражении из-за глупости и трусости старшего офицера наша эскадра была разбита, а несколько кораблей были потоплены. Я чудом остался в живых и, как это ни странно, был спасён пиратами. Позже я узнал, что в гибели эскадры, из-за безграмотного командования при ведении боя с превосходящими силами противника, обвинили первого помощника – офицера королевского флота Пьера Ковалли. Молва приписала, что я после гибели адмирала взял управление эскадрой на себя, и в результате непродуманных действий обрёк корабли на верную гибель, что и произошло в последствии. Это самая гнусная ложь, но король принял её. Мой отец, знаменитый судовой мастер Энрике Ковалли, поставил под сомнение рассказ оставшегося в живых офицера, после чего был вызван на дуэль и беспощадно убит. Среди офицеров флота моё имя предали забвению. Я не мог ни появиться там, ни опровергнуть ложь, потому что в тот момент находился без средств к существованию далеко от родины. С тех пор я стал пиратом, а офицер, повинный в гибели нашей эскадры – адмиралом. Его имя – Лемо. Адмирал Лемо. Командующий королевским флотом.

Акула открыл новую бутылку, налил две кружки и, осушив свою в обычные три глотка, продолжил:

– Ты знаешь, почему меня прозвали Акулой? Потому что, когда пираты спасали меня, вокруг кишели акулы, и ни одна из них не пыталась на меня напасть. Те, кто это видел, назвали меня сыном Посейдона. Брошенное с борта судна, тело умершего пирата, они распотрошили за одно нападение, а плывущего рядом с ними человека, не тронули. Свой корабль я назвал в честь бога морей и моего покровителя. С тех пор прошло много лет. Раньше я искал встречи с эскадрой адмирала Лемо, но потом решил, что моя команда не должна погибать из-за прошлых неудач своего капитана. Когда я впервые вышел на пиратский промысел, то поклялся себе, что стану капитаном… И стал им. Мое имя знает каждый пират, а наш корабль встречают с почестями в нескольких странах, которые не имеют боевого флота. Они отправляют торговые суда, не опасаясь, заручившись лишь моим словом и опознавательным сигналом. Четыре пистолетных выстрела, сделанных подряд, говорят о том, что этот корабль опекает Акула Пьер, и те, кто посмеет напасть, бросают вызов лично мне.

Акула с размаху воткнул огромный тесак в стол, поднял свой тяжелый, остро поблескивающий взгляд на Сэмуила и продолжил:

– Я долго ждал, но именно сейчас я понял, что пришло время нанести смертельный визит адмиралу Лемо. Первое, что я сделаю – это отправлю свой судовой журнал, в котором я подробно описал всю мерзкую ложь Лемо, газетным писакам. Эта исповедь, каждое слово которой вобьёт гвоздь в крушу гроба авторитета адмирала Лемо. Когда люди прочитают, как проходил тот злополучный бой, и кто явился истинным виновником гибели эскадры, Лемо, удостоенный звания адмирала и наделённый неограниченной властью, потеряет свой авторитет в глазах короля и всех офицеров флота. Пьер Ковалли, обломавший зубы о жестокую правду жизни, превратился в акулу и жаждет возмездия.

Акула замолчал, уставившись на Сэмуила холодными немигающими глазами.

Хэмпфил не смел нарушить эту неожиданную исповедь, человека прошедшего тяжелые испытания, и не утратившего чувства долга и совести. Имя Акулы Пьера гарантировало любую договорённость, и многие капитаны берегового братства, прислушивались его мнения. Воля и воинский дух. Честь и верность слову. Вот что представлял из себя капитан Акула Пьер.

– Больше десяти лет я не разговаривал ни с кем так, как сейчас разговариваю с тобой, – продолжил Акула после продолжительной паузы, -А знаешь почему? Я не мог никому доверять, даже своих друзей Грома и Карамо, я не стал отягощать своей правдой. Впервые за долгие годы среди членов моей команды, я увидел человека, интересы которого не ограничиваются только жаждой крови, и наживы.

Провидение не случайно привело тебя ко мне, и я знаю о чём говорю. Всё что мы видим Сэмуил, лишь на первый взгляд кажется таким. Нам кажется, что правят короли и султаны, но на самом деле, они лишь крупные фигуры чьей-то глобальной игры. Думаю ты скоро узнаешь это, потому что пришло время узнать, то что сокрыто от других глаз. Пусть тебя не удивляет моя осведомлённость о твоём прошлом. Пару лет назад нас здорово потрепал шторм, и к прочим неприятностям на корабле вспыхнула эпидемия лихорадки. Из всех членов команды в живых осталось не больше десятка. Мы были истощены и не способны что-либо предпринять, но к большой удаче, на нас вышел корабль монашеского ордена с Белого острова. Они отбуксировали нас в монастырскую гавань, где мы смогли вылечить тех, кто выжил, и починить «Посейдон». С тех пор я стал послушником ордена монахов-островитян. Кроме меня, из членов команды об этом знают Гром и Карамо. Я получаю любую информацию, когда она необходима мне, и выполняю любые поручения, когда это необходимо ордену, несмотря на то, что мы являемся членами берегового братства. Когда Гром отправился на остров пополнять запасы пресной воды, мы выловили сундук капитана погибшего корабля, в котором, тщательно упакованные, лежали инструкции маркиза Лотти, адресованные некоему Сэмуилу Хэмпфилу. Основные наставления касались ведения переговоров с другими судовыми компаниями. В инструкциях была информация о всех, с кем ты собирался вести дела. Также там лежали несколько писем, адресованных тебе дворянами короля Людвига. Из наставлений, было несложно было понять, как эти люди относились к тебе. Я не мог предположить, что Гром вернётся с острова с человеком из команды погибшего корабля, и тем более, что это будет тот, кому адресованы все эти послания. Капитан был уполномочен вручить тебе эти бумаги по приходу в порт назначения.

Судовой журнал, личные вещи капитана и всё, что находилось в сундуке, по старой пиратской традиции я отправил на дно океана, к их почившему обладателю. Недавно я написал послание и с голубем отправил на Белый остров. Пару дней назад получил письмо, из которой узнал о том, что орден потерял один из своих кораблей, идущих с золотом на восток. Там же была полная информация о тебе.

Сейчас я говорил с тобой за все десять лет вынужденного молчания. Если ты тот, о ком я думаю, значит не зря живу на этом свете. Всё сказанное предназначено только для тебя Сэмуил Хэмпфил.

Акула тяжело опустился на кровать.

– Начинается шторм, и я буду отдыхать. Для сна нет ничего лучше, чем штормовая волна и колыбельное завывание ветра в оснастке. Кажется, я порядком набрался. Оставь меня, Барракуда. Акула Пьер будет набираться сил для больших дел.

Сэмуил вышел из капитанской каюты, и поднялся на палубу.

Акула всё это время знал, кто он. Акула Пьер послушник ордена монахов-островитян. Он слышал от маркиза Лотти, пару упоминаний, о каком-то таинственном ордене, но не придал этому особого значения. Слова сказанные Акулой, обретали очертания. По его словам, миром правят не короли и султаны, но тогда кто? Орден монахов-островитян? Или ещё какой-нибудь более могущественный союз? О какой встрече и с кем, он упоминал, намекая на жизненные изменения?

Насколько нелепым казалось Сэмуилу то отчаяние, охватившее его при мысли, что это пиратский корабль. Мысли о смерти не посещали, но постоянный страх быть убитым неотступно преследовал его долгое время. Общественное мнение сделало из пиратов бесчестных, кровожадных и беспощадных чудовищ.

Сэмуил неоднократно слышал холодящие сердце рассказы бывалых моряков о бесчинствах, творимых пиратами. Тогда он не мог сомневаться в подлинности сказанного. Теперь же, проведя долгое время в пиратской среде, понимал, насколько он был далёк от истины.

Неписаный кодекс берегового братства состоял из таких законов, которые по сравнению с законами цивилизованного общества были гораздо гуманнее. Их фанатично соблюдали те, для кого они были установлены. Если в прошлом пираты промышляли только грабежами, оставляя после себя разорение и горы трупов, то теперь многие капитаны занимались покровительством торговых путей и даже маленьких государств, не имеющих регулярной армии. Были придуманы опознавательные знаки и символы, по которым можно было беспрепятственно пройти в любой порт, не имея на борту ни пушек, ни ружей. Пираты давали своих лоцманов для прохода наиболее опасных участков. Знать всё это могли лишь те, кто жил по законам берегового братства, и являлся его авторитетным участником.

Мысли Сэмуила прервал голос Грома.

– Барракуда! Если мы не успеем проскочить этот участок, пока белые барашки не превратятся в двадцатифутовые волны, у рыб будет знатный ужин! – веселился здоровяк. – Но тебе переживать нечего. Из обличия человеческого ты превратишься в натуральную барракуду, в чём собственно разницы никакой, и даже есть свои преимущества. Найти пропитание под водой гораздо проще, да и выбор побогаче. Ну вот и началось!

Гром резко повернул штурвал на показавшуюся с правого борта волну внушительных размеров. «Посейдон» сильно качнуло.

Следующая волна окатила палубу, срывая с места незакреплённые предметы.

– Клянусь трезубцем Посейдона, когда закончится эта болтанка, я кое-кому объясню, как наводить порядок на палубе! – заорал Гром. – Убирайте паруса, сучье племя!

Очередная волна, обрушившись на палубу, унесла за борт двух пиратов. Гром сумел развернуть «Посейдон», и теперь корабль тяжело взбирался на волну и падал носом в открывающуюся бездну. Попытки отыскать упавших за борт товарищей не увенчались успехом, но команда продолжала по очереди осматривать море вокруг.

Шторм бушевал всю ночь. Только на заре ветер стал стихать, волны становились всё меньше, и через пару часов «Посейдон» вышел из зоны шторма. С восходом солнца Грома сменил Карамо, и здоровяк, взяв бутылку рома, присоединился к Сэмуилу, который сидел на носу, вглядываясь в горизонт.

Рисунок № 4

– Ты можешь больше не бояться, Барракуда, этот шторм был не твоим – хохотнув, произнёс здоровяк, устраиваясь на канатах.

– Ты не сказал мне, что галеон «Аполлинария» затонул в этих широтах, – не поворачивая головы, сказал Сэмуил.

– Акула успел просветить тебя о гибели моего корабля? Не узнаю я нашего капитана: с твоим появлением он сильно изменился. Я никогда не замечал за ним особой разговорчивости. Капитан не любит говорить о своих подвигах и, вероятно, не сказал тебе о том, что это он спас моряков из команды «Аполлинарии». Я попросился на борт галеона после того, как узнал, что они будут проходить зону Семи ветров, в пучине которой когда-то погиб мой отец. В детстве он говорил мне: «Мой дед и отец нашли свою погибель в морской пучине. Возможно, и мне уготована та же участь. Если такое случится, обещай мне, что, когда ты станешь капитаном (а ты им обязательно станешь), проходя место моей гибели, бросишь в том месте бутылку хорошего рома. Твой старик-отец с большим удовольствием осушит её, находясь в гостях у Посейдона, и замолвит словечко за тебя богу морей». Подобным курсом ходят только смелые моряки, как мой отец или капитан «Апполинарии», и, может быть, я. Этот путь значительно короче, но немногие отваживаются здесь проходить. Из десяти кораблей, идущих этим курсом, в порт приходят не более семи. Последний проход «Аполлинарии» стал роковым, а я с тех пор стал пиратом. Если бы ты тогда на острове не назвал «Аполло» и имя его капитана, я бы вряд ли взял тебя на борт «Посейдона», ведь капитан Брю был матросом у моего отца, и свой корабль назвал в честь погибшего галеона, только вдвое сократив имя. Вообще наш капитан Акула Пьер, не любит слабых, а своим видом ты тогда напоминал восставшего из мёртвых. Как всё же непредсказуема рука судьбы, сводящая воедино людей, незнакомых друг с другом, но крепко связанных узами дружбы своих предков. То, что связало нас, быть может, свяжет и наших внуков, когда им понадобится верная и крепкая рука. А то, что мои дети и внуки будут крепкими ребятами, можешь не сомневаться, – развеселился Гром.

– То, о чём ты говоришь, Гром, называется философией. Твой разум в состоянии трактовать прописные истины, а это значит, что ты научился выводить итоговые, ключевые фразы, называемые афоризмами. Этого достигает человек, часто задумывающийся, не только над благами жизни, но и над её смыслом.

– Это только так кажется, что тех, кого Господь наделил большим телом, он ограничил умом. Я не умею читать и не могу заглянуть в книги, которые вы с таким удовольствием изучаете, но, когда я встаю у штурвала, я думаю вместе с океаном. С каждым порывом ветра я чувствую его дыхание. Океан о чём-то переживает и дышит, словно боится потревожить, или, напротив, хочет диктовать свою волю, и тогда его дыхание становится могущественным. Он играет кораблём в приподнятом настроении и может безжалостно бросить на скалы, если взбешён. Думать вместе с океаном – великое счастье, и оно дано только тем, кто перестал страшиться властной стихии. Посмотри на Карамо, – опять неожиданно прерывая тему разговора, развеселился Гром. – Вот ему, например, ни к чему думать о смысле жизни. Могу поспорить, что в очертаниях берега он увидит пышные формы портовых дамочек. Карамо! – громко крикнул здоровяк. – Если собрать всё золото, потраченное тобой на Марго, можно будет отлить её бюст и тискать его в минуты грусти.

Команде нравилась беззлобная словесная перепалка двух уважаемых пиратов, и они всегда с удовольствием слушали, о чём те разговаривают. Если кого-то из них на корабле не было, становилось скучно.