Неоправданная ставка

– Ты кого-то обворовал? – встревожился Сентин.

– Нет, Сентин это её величество фортуна, – перефразировал юноша слова, услышанные в казино. – я как ты знаешь занимаюсь наведением порядка в библиотеке, и вот в одной из книг, находилось несколько купюр. Хочу поделиться с тобой этой радостью. Одну из них я вручаю тебе, как моему доброму другу . Пусть это будет подарком твоей Луизе, – Майкл сунул деньги в нагрудный карман водителю, не подозревая, какого искренне преданного человека он обрёл в эту минуту.

– Спасибо, мистер Эпштейн. Мне никто и никогда не делал таких подарков, – на глаза водителю навернулись слёзы.

– Спасибо тебе, Сентин, что ты есть у нас, – ответил Майкл, уткнувшись головой ему в плечо.

Всю дорогу они ехали молча. Каждый думал о своём. Сентин удивлялся, как просто мальчик подарил ему сто долларов. Хозяин не терпит незаслуженных щедрот. Он всегда и в одно время платит, но в подобной расточительности замечен не был. Ричард уверенно управлял своей маленькой, но очень прогрессивной империей, и заставлял каждого уважать зарабатываемые деньги. «Капитал, – любил цитировать своего тестя мистера Сандерса Ричард, – не терпит расточительности, и непродуманных вложений. Легче его получить, нежели стабильно сохранять».

«Да, мистер Эпштеин, – размышлял Сэнтин, – очень грамотный хозяин, имеющий такого золотого сердцем ребёнка, хотя и Эдвард добрый малый, а вот Рэм – это копия отца. Доброго слова никогда от него не услышишь. От этого щедрот не дождёшься, скорее отнимет, чем подарит. Хотя по хватке он братьев обскакал, и хозяин не замечает, какого хитреца вырастил. А может и замечает, но пока наблюдает за его действиями?»

Майкл думал о Джозефе. О неожиданной, но такой желанной раздаче за игровым столом казино. О мистическом пребывании в этом месте графа Разумовского, исполняющего его мечту. Баснословный выигрыш, и всё это они, карты. «Джозеф, мой дорогой друг Джозеф. Как же мне понять, где и когда ты будешь снится?»

По приезду домой он попрощался с Сэнти, взяв с того клятву о молчании, и прибежав на чердак начал раскладывать карты, пытаясь определить, кем бы мог быть маркиз Лотти, описываемый в книге если бы существовал. А ведь если существует маркиз Лотти – значит, существует и Сэмуил Хэмпфил. Он достал схему и вписал их имена со знаком вопроса в клетки схемы. Маркиза Лотти он сделал бубновым валетом, а Сэмуила – бубновой десяткой.

В дверях комнаты показалась голова Рэма.

– Чем занимается мой младший брат? – поинтересовался он, проходя в чердачную комнату.

– Так, карты раскладываю, – пожал плечами Майкл.

– Дались тебе эти карты. Лучше читай глупые пиратские саги, – с этими словами Рэм бросил на кровать книгу.

– Я же спрашивал тебя про нее! – воскликнул Майкл.

– Откуда мне знать, какую книгу ты имеешь в виду? – сделал удивленный вид Рэм.

– Всё ты знал, Рэм, и специально её забрал, и откуда в тебе эти мелко-пакостные желания?

– Это ты кого пакостником называешь? – вскипел средний брат.

– Не надо грудь колесом надувать Рэм, взял бы сознался. Нет ты ещё и права качать пытаешься, не боюсь я тебе понял? – огрызнулся Майкл, – и нечего на моем чердаке делать. Иди в свою мастерскую и командуй там. Отец каждому отдал то что просили.

– Червяк книжный, – брезгливо бросил Рэм, и стал спускаться по лестнице.

– Если выбирать между книгами и братом, я бы выбрал книги, – крикнул ему в след Майкл, но тот уже не слышал.

Майкл немного успокоившись, забрался на мягкий тюфяк, и открыл книгу.

Он помнил каждую мелочь происходящих событий, и с первых слов погрузился в вековые глубины романа.

Глава V

БЕРЕГОВОЕ БРАТСТВО

Измученный, умирая от жажды, Сэмуил после трёх дней морских скитаний, выбрался на берег и упал на песок. Немного передохнув, он пошёл на поиски пресной воды вглубь острова.

Растительность была настолько густой, что пробираться сквозь неё было очень трудно. Лианы, кустарники и ветви деревьев переплетались так, что по ним можно было без труда забраться на вершины высоких пальм, как по канатной лестнице, но пройти в глубь леса было невозможно. После очередной попытки, окончательно выбившись из сил, Сэмуил решил пойти берегом. Пройдя больше двух километров, он услышал шум падающей воды. «Водопад!» – мелькнуло в сознании, и, собрав последние силы, он пошёл на звук. Жадно припав пересохшими губами к потокам живительной влаги, Сэмуил пил и не мог напиться. Потом долго сидел под прохладными струями воды, смывая с себя въевшуюся в кожу морскую соль. На остров медленно надвигались сумерки. Воду он нашёл и это было главное, но найти что-то съестное в темноте невозможно, и пришло время подумать о ночлеге. Пройдя около километра, до него донеслись звуки, похожие на стук топора.

Сэмуил прислушался. Действительно, где-то рубили дерево. С кошачьей осторожностью, дабы не быть услышанным, он стал забираться на пальму, пытаясь рассмотреть то место, откуда доносились звуки топора.

Сквозь листву стала видна поляна, освещённая костром, и несколько человек, сидевших вокруг огня.

– Какое наслаждение не чувствовать качки и провести ночь на земле. Вряд ли это может понять человек, не находившийся в море по нескольку месяцев, – говорил один из сидевших.

– Я в море уже двадцать лет и раньше, сходя на берег, из всех земных наслаждений предпочитал горячее тело портовой шлюхи. А сейчас предпочитаю компанию хорошего рома и хруст поросячьей корочки, – низкий голос принадлежал человеку, выделявшемуся атлетическим телосложением.

– А я бы с великим удовольствием зарылся носом в душистые волосы пышнотелой красотки, – сказал человек маленького роста, но довольно крепкого телосложения.

– Могу предложить твоему носу сиськи местной обезьяны. Волосы там тоже есть, разве что с запахом подкачало, – сказал здоровяк, и все разразились громким хохотом.

– Э-эх! – произнёс невысокий коренастый матрос. – Вам не понять Карамо. Кто из вас знает, сколько по свету бродит ваших детей? А Карамо, каждого своего знает по имени, вот это и есть зачатие рода.

Всем своим видом этот моряк напоминал маленький кряжистый дубок. В нём чувствовалась некая природная сила, и её присутствие прослеживалось в том, как он твёрдо стоял на земле, словно врастая корнями.

– Кончай врать, Карамо, что это все твои дети, когда успеваешь? Если только во сне зачал кого-то? – произнёс здоровяк, и сидящие опять хором захохотали.

Сэмуил, убедившись, что это моряки, решил покинуть своё убежище и вышел к костру. Моряки вскочили и похватав оружие, насторожились.

– Ты кто такой? – спросил здоровяк. – Как сюда попал?

– Мой корабль во время шторма разбило о рифы. Похоже, что в живых остался только я.

– Как назывался твой корабль? – спросил здоровяк.

– «Северная звезда», но раньше я ходил на «Аполло».

– Капитана «Аполло» звали Мэтью Брю?

– Да, – успел ответить Сэмуил, прежде чем силы покинули его.

– Я знал этого капитана, хороший был малый, – сказал здоровяк. – Тащите парнишку поближе к костру.

Несчастного положили на пальмовые листья у костра.

– Хватит болтать, набираем воду – и на корабль, – распорядился здоровяк.

Очнулся Хэмпфил уже лежа на палубе. Ветер раздувал паруса, и корабль нёсся по волнам со скоростью, видеть которую Сэмуилу еще не доводилось. С мостика доносились голоса:

– Кого вы притащили? Этот малый похоже долго не протянет, скажи пусть долговязый его осмотрит, если выживет в команду, а нет на корм акулам.

– Нет капитан, в этом малом сила есть, просто в море три дня болтался. Говорит с «Северной звезды» выпал. Вроде как один из команды выжил, а по нашему кодексу последний выживший счастливчик, так что быть ему достойным членом нашего братства.

Этот голос он помнил, кажется принадлежал тому здоровяку. Зацепившись за снасть он поднялся, и на ватных ногах прошел вдоль борта, остановившись в нескольких метрах от здоровяка.

– Капитан сказал, что не будет тебя кормить, если не будешь работать. Выбирай: или ты забудешь о своей слабости, и найдёшь в себе силы, или пойдёшь кормить акул, они любят свеженькое мясо. И пусть меня разразит гром, если я не Гром, – захохотал здоровяк.

Голод туманил сознание несчастного, но просить еду после сказанного было равносильно тому, что просить палача отряхнуть верёвку от пыли перед казнью. Но тут здоровяк неожиданно крикнул: