PAMF

Филипп слушал её молча, не перебивая. Но внутри него росло противоречие. Радость, которую он ощущал, начинала смешиваться с чем-то тёмным и гнетущим. Пока она описывала их будущую жизнь, в его сознании одна за другой всплывали картины встреч с Арсением, их разговоры, планы, которые казались такими заманчивыми. И теперь эти картины вновь медленно таяли, словно их стирал ластик.

Он бросил взгляд на сияющее лицо Евы, её счастливые глаза, и почувствовал, как внутри разгорается борьба между радостью и тоской. Его взгляд на мгновение скользнул мимо её сияющего лица и остановился на комоде в углу коридора. Он стоял в тени, тёмный и безмолвный, словно холодный призрак, впитавший в себя всё то, о чём теперь нельзя было говорить.

После ужина Фил вышел в коридор, прислонив кулак к стене. Прохладная шероховатая поверхность под пальцами будто возвращала его в реальность, но одновременно усиливала чувство пустоты. Его дыхание стало тяжёлым, а мысли вихрем проносились в голове. Слова Евы о будущем – об их ребёнке, о новой жизни, о семье – звучали в сознании гулким эхом, оставляя за собой странное сочетание радости и страха. Он закрыл глаза, будто надеялся, что в темноте найдёт ответ, но вместо этого почувствовал, как его внутренний хаос только усиливается. Он понимал, что многое предстоит осмыслить, прежде чем он сможет полностью принять эту новую, неизбежную реальность.

В это время Ева стояла в свете комнаты. Мягкое сияние лампы обрамляло её лицо. Она обернулась, её взгляд искал мужа. Она увидела его силуэт в тени коридора, и её улыбка слегка дрогнула. В его фигуре было что-то отдалённое, чуждое, словно он находился не рядом, а где-то далеко, вновь в своём собственном мире. Ева сделала шаг вперёд, стараясь сократить эту невидимую, но ощутимую дистанцию между ними.

– Фил, – мягко позвала она, её голос был полон нежности и заботы. – Ты в порядке?

Он вздрогнул от её голоса, будто его вытащили из водоворота мыслей. Филипп медленно открыл глаза и посмотрел на Еву. Её фигура в свете комнаты казалась почти нереальной, её взгляд, её забота – всё это внезапно показалось ему таким далёким, недостижимым. Он кивнул, стараясь выдавить из себя улыбку, но голос предал его.

– Да, я в порядке, – сказал он, но слова прозвучали неуверенно. Он снова сделал глубокий вдох, будто пытался собрать себя по кусочкам, и, оттолкнувшись от стены, сделал шаг в её сторону. – Просто… мне нужно время, чтобы всё осознать.

– Я понимаю, – ответила Ева, её голос звучал мягко и обнадёживающе. Она протянула руку, и Фил, колеблясь всего мгновение, взял её ладонь. Её прикосновение было тёплым, живым, как будто передавало уверенность, которой ему так не хватало. – Мы вместе справимся, правда?

Тепло её ладони словно пробивалось через толщу его сомнений и страхов, размывая их острые края. На миг ему стало чуть легче, её прикосновение будто удерживало его на плаву в бурном море мыслей.

– Да, вместе, – сказал он, и на этот раз его улыбка была чуть более искренней.

13. ФЕРУ

Феру зашёл в здание, где его ждали три фигуры. Полумрак помещения создавал удушливую атмосферу. Лица терялись в тенях, а шаги приглушались, будто пространство пыталось скрыть их присутствие. Стены были покрыты следами времени, словно старые шрамы. Воздух был тяжёлым и пахнул плесенью, как заброшенный подвал. Где-то тихо капала вода, звук которой напоминал тиканье невидимых часов, отсчитывающих время. У одного из присутствующих глаза были зашиты грубыми, болезненными стежками. У другого был зашит рот: губы изуродованы толстой ниткой, плотно стянуты, так что даже малейшее движение приносило боль. У третьего отсутствовали уши, и вместо них остались только уродливые шрамы. Кожа была неровной, будто её вырвали с мясом, оставляя глубокие рубцы. Отдав зрение, слух и голос, они получили силу видеть, слышать и говорить то, что недоступно обычным людям. В их мире зрение, слух и речь были лишь инструментами, которые Бог мог отнять, чтобы дать нечто большее.

Комната наполнилась холодным, удушливым ощущением отчаяния и фанатичной решимости. Феру остановился. Каждый затаил дыхание. Они знали, что Феру был не просто их лидером. Он был наместником Бога на этой земле. Феру кивнул, и тишина разорвалась его голосом.

– Нашли? – спросил он, обращаясь к троице.

Первым ответил Ким – мужчина с зашитыми глазами. Ким медленно покачал головой. Он видел то, что не могли видеть даже самые проницательные люди.

– Нет, – его голос был ровным, но в интонациях слышалась ледяная насмешка, которая словно скрывала презрение. – У старика ничего не было. Я обыскал его дом, но там не было ни книги, ни следов её местонахождения. И честно говоря, ему бы не доверили такие знания. Он оказался слишком слабым для пыток и раскололся при первом прикосновении огня. Скажу больше: он молил об искуплении своих грехов, но огонь не принял его.

Феру нахмурился и повернулся к девушке по имени Верона с зашитым ртом. Она кивнула в ответ, её плечи слегка опустились, ясно давая понять, что она потерпела неудачу. Верона говорила, не открывая рта, её голос проникал прямо в разум.

Затем он обратил взгляд на третьего – Авеля, мужчина с зашитыми ушами. Авель слышал голоса Бога, даже когда вокруг была тишина. Он выдержал взгляд несколько секунд, прежде чем ответить тихо и безразлично:

– Ничего. Мой тоже не знал. Принял смерть достойно.

Феру, не изменившись в лице, качнул головой.

– Куда теперь? – спросил Ким, в его голосе слышался азарт.

– Похоже, всё сводится к одному,– Феру замолчал, обдумывая. Его руки опустились вдоль тела. Он сделал шаг вперёд, и его голос наполнился сталью. – Мы возвращаемся в наше гнездо.

Ким выдохнул, повернув голову в сторону Феру, его брови слегка приподнялись, а во взгляде читалось напряжение и ожидание, словно он хотел убедиться, что правильно понял.

– Хочешь устроить там кровавую баню? – весело спросил он.

– Нам это не нужно. В идеале, чтобы они вообще не знали о нашем присутствии.

– Сложно будет это сделать, – сказал Авель, – когда мы были там в последний раз, они явно дали понять, что мы не смеем топтать их священную землю,– его голос был спокойным и монотонным.

– Ничего, – жёстко ответил Феру. – Последний участник Осгунарятун живёт в Икжлове. Мы не можем больше ждать.

Авель кивнул.

– Тогда мы пойдём, – произнёс Ким.

Девушка с зашитым ртом лишь снова кивнула, продолжая болтать ногами.

– Я кое-что ещё припас, – сказал Ким, показав на ящик, на котором сидел. – Небольшой подарок – он пнул его.

Из ящика доносился тихий гул и ёрзанье, перемешиваясь с приглушёнными всхлипами. Воздух вокруг ящика пропитался затхлым запахом, смешанным с металлическим ароматом страха и отчаяния. Ким встал, его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнула жестокость. Он слегка улыбнулся, а пальцы сжались, выдавая скрытое напряжение. Он провёл языком по пересохшим губам, глядя на остальных, и его взгляд, полный тёмного удовольствия, задержался на каждом , как будто предвкушая то, что должно было произойти. В его движениях ощущалась смесь волнения и возбуждения. Он открыл ящик и на мгновение замер, словно наслаждаясь моментом. Его дыхание участилось, а взгляд стал беспощадным . Затем, с резким движением, он вывалил на бетонный пол два тела, не отрывая глаз от своих соратников, ожидая их реакции. Дети были связаны, с тряпками во рту, которые были настолько пропитаны потом и грязью, что их вкус вызывал рвотные позывы. Сухие, обветренные губы детей прижимались к этим тряпкам, отчего каждый вдох и выдох становился мучительным. Верона же даже не посмотрела, её глаза были направлены на дыру в стене. Её явно не интересовало, что делает Ким, её больше привлекало пение птиц. Авель же оставался на своём месте, спокойный, словно зная, что будет дальше.

– У деда были внучки, – ухмыльнулся Ким, толкая детей к центру комнаты. – Гляньте-ка на них. Чистенькие, правда? Давайте посмотрим, как быстро они испачкаются… Или, может, просто попробуем, насколько громко они кричат?

Только почему они оказались в семье того старика?

– Бог милостив, – отозвался Авель, – это было искупление, о котором тот старик и просил.

Ким взял за шкуру обоих детей и подтащил к Феру.

– Я привёл их тебе, Феру, – произнёс Ким, опустив голову.

Феру опустился, чтобы взглянуть детям в глаза. В их взгляде читался первобытный страх и отчаяние. Мальчик стиснул зубы, его губы дрожали, но он смотрел прямо в лицо Феру. Девочка же дрожала всем телом, не отрывая взгляда от его кольца с янтарным камнем. Она смотрела на него так, будто он был больше, чем человек.

Феру задумался, и в этот момент к нему пришло видение: два ребенка стояли посреди круга, а над ними кружился вихрь, раскрывающий историю и открывая человечеству глаза на реальный мир. Он почувствовал мощный внутренний импульс, будто невидимая сила указывала ему правильный путь.

– Авель прав, – сказал Феру, – это его искупление. Бог послал их в его семью не просто так. Оставим их в живых, в будущем они нам понадобятся.

Феру провел рукой каждому ребенку по голове, успокаивая их своим прикосновением. Мальчик перестал дрожать, но его глаза продолжали блестеть. Девочка чуть расслабилась, несмотря на слёзы, её дыхание стало ровнее, но взгляд оставался настороженным, словно она пыталась поверить в слова Феру, но не могла до конца избавиться от страха. Затем Феру медленно достал нож, задержался на мгновение, и резанул себе запястье, ощущая острую боль, которая пробежала по всей руке, будто пробуждая что-то глубоко внутри. С его губ сорвались слова: "Дара вимария пароскир", что означало "дай им покой". Кровь стекала на лица детей, смешиваясь с их слезами, оставляя липкие, тёмно-красные следы на их грязной коже. Капли крови медленно скатывались по щекам, проникая в уголки рта. Лица детей были испачканы не только кровью, но и страхом, который казался почти осязаемым, проникая в каждую складку их напряжённых выражений, а они, зажмурившись, вдруг почувствовали покой, словно тяжёлое бремя страха начало спадать. Их тела расслабились, и дыхание стало ровнее, как будто присутствие Феру действительно несло обещанное облегчение. Феру смотрел на них, его лицо было сосредоточенным и холодным.

– Не бойтесь, детишки, – он вытащил тряпки, которые не давали им говорить. – Как вас зовут?

Мальчик сказал первым, пытаясь защитить сестру:

– Архип.

– Хорошо, – Феру перевёл взгляд на девочку, которая вся дрожала.

—Д… Д… Даша, – тихо добавила девочка, не поднимая глаз.

– Меня зовут Феру. Вам нечего бояться, всё с вами будет хорошо, – сказал он, искренне улыбаясь. – Я понимаю, вы напуганы, но я уверяю вас, бояться нечего.

Из глаз девочки продолжили течь слёзы, а мальчик пытался их сдержать.

– Понимаете, – сказал Феру, – ваш дедушка сделал много плохого, и за это его постигла заслуженная кара. Но теперь вам не о чем беспокоиться, мы позаботимся о вас. Я знаю, вам страшно. – Феру улыбнулся, пытаясь выглядеть успокаивающе, и потрепал их по голове. Смотрите на меня. Всё это позади. Больше никто не причинит вам вреда. Понятно?

Мальчик кивнул, всё ещё дрожа, а девочка с трудом выдавила из себя: