PAMF

– Да…

– Хорошо. Давайте начнём с простого. – Он осторожно прикоснулся к верёвкам на их запястьях. – Пора освободить вас от этого.

Ким лишь печально вздохнул, словно надеясь на что-то большее, вроде совершения жертвы прямо сейчас. Но полностью покорно подчинился.

Мальчик сдерживал слёзы, инстинктивно кивая в ответ. Девочка, всё ещё испуганная, посмотрела на Феру, её глаза выражали страх и сомнение, словно она пыталась понять, можно ли доверять его словам.

– Всё будет хорошо, – добавил Феру, обращаясь к детям. – Бог не даёт случайных испытаний, и вы справитесь.

Феру поднялся и сделал несколько шагов к выходу, замедлил шаг и, не оборачиваясь, сказал:

– Теперь они члены нашей семьи.

Ким молча кивнул, его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах мелькнула тень задумчивости. Верона, слегка наклонив голову, наблюдала за детьми, словно пытаясь понять, как они могут вписаться в их мир. Авель, не изменив выражения лица, кивнул, в его взгляде читалась холодная готовность принять новых членов.

Дети стояли, прижавшись друг к другу. Они все так же боялись лишний раз пошевелиться, даже после слов о том, что они стали частью семьи, не находя в этих словах никакого утешения. Верона постучала по камню, на котором сидела, подзывая детей. Дети смотрели на Верону с робостью, но её движения были плавными, материнскими. Она жестом указала им сесть на камень рядом с ней, не произнося ни звука. Они инстинктивно, подошли к ней, не имея сил сопротивляться.

– Детишки нашли себе мамочку, – с ухмылкой сказал Ким. – Только они кое-что не знают.

Верона медленно повернула голову, посмотрев на Кима. Её глаза – единственное, что могло передать её эмоции – остались спокойными, как поверхность пруда. Кима это ещё больше разозлило, ведь её постоянное безразличие было словно издёвка, которую он не мог игнорировать, и это лишь усиливало его раздражение.

– Да ты что, – сквозь зубы сказал Ким.

Верона вновь отвела взгляд, будто ничего не произошло. Ким стиснул зубы. Он чувствовал, как раздражение копится внутри него, словно горючее, готовое воспламениться в любой момент.

– Хватит, Ким, – холодно произнёс Авель, его голос пронзал тишину, как лезвие.

Феру прервал их:

– По пути в Икжлов мы сделаем ещё одно дело. Нам нужно посетить старого друга, – сказал он с лёгкой улыбкой.

– А он знает, что ты идёшь? – спросил Авель.

– Уже давно, очень давно, – ответил Феру.

14. ОСТАТЬСЯ ИЛИ УЙТИ

Арсений ощущал странную пустоту. Всё, что раньше казалось важным, теперь вызывало лишь отголоски воспоминаний. Не зная, куда направить себя перед отъездом, он решил ещё раз навестить дедушку. Чувства глухо давили на него, словно невидимая тяжесть, напоминая, что есть вещи, от которых нельзя убежать.

Больничный коридор был тихим и почти безжизненным. Свет ламп холодно отблёскивал на кафельном полу, а запах антисептика добавлял ощущение безнадёжности. Арсений чувствовал, как каждый шаг отдаётся в ушах, будто отмеряя время.

Он зашёл в палату и остановился на пороге. Дедушка лежал на кровати, окружённый медицинскими приборами, которые равномерно тикали и издавали короткие сигналы, словно напоминали о том, что жизнь всё ещё теплилась в его теле. Лицо старика казалось измождённым, черты заострились, кожа натянулась, а глаза – единственное, что оставалось неизменным, – блестели тем же упрямым светом, который Арсений помнил с детства.

– Жив ещё, – дедушка криво улыбнулся, пытаясь придать своим словам бодрость.

Арсений молча кивнул, чувствуя, как в груди странно щемит. Эта попытка шутить, несмотря на слабость, пробивала его защиту.

Он стиснул губы, скрывая горечь, и с трудом заставил себя улыбнуться.

– Завтра я улетаю, – сказал Арсений, обрывая тишину. Его голос звучал сдержанно, почти сухо, как будто он боялся, что эмоции выдадут его. – Ты точно не хочешь, чтобы я перевёл тебя в другую больницу? – Вопрос был скорее формальностью – он знал ответ.

– Точно, – отозвался дедушка, его голос был слабым, но твёрдым. В этих двух словах слышалась какая-то неизменимая уверенность.

Арсений тяжело выдохнул, чувствуя, как долг и ответственность вновь давят на него, словно напоминание о его дедушке и их прошлом, которое не отпускает и заставляет идти дальше. Он хотел сказать что-то ещё, но вместо этого проглотил ком в горле и отвёл взгляд в сторону.

– Работа не терпит отлагательств, и я… – начал было Арсений, но его голос дрогнул. Он ненавидел эти оправдания, но слова казались необходимыми.

Дедушка слегка приподнял голову на подушке, его глаза смотрели прямо в лицо Арсения, как будто проникали внутрь, читая все сомнения.

– Не можешь остаться, – закончил он за внука. – Я понимаю.

Комната вновь наполнилась тишиной, казавшейся почти осязаемой, насыщенной запахом лекарств и звуками больничных приборов. Арсений не знал, что сказать, и это молчание давило на него больше, чем любые слова.

– Насчёт твоего дома, – наконец сказал он, стараясь сменить тему. – Я выполню твою просьбу, если…

– Не «если», а точно, – перебил дедушка, его голос прозвучал неожиданно резко. Эти слова прозвучали, как удар, заставив Арсения замереть.

– Почему ты так уверен в своей смерти? – спросил он, отчаянно ища в голосе старика хоть намёк на сомнение.

Дедушка вздохнул и устало улыбнулся. В этой улыбке было что-то, что Арсению трудно было вынести: покой, который казался почти непостижимым.

– Поверь мне, Арсюша, я уверен, – тихо произнёс он. Его голос звучал мягко, словно это была не смерть, а всего лишь ещё один этап жизни. – Смерть не такая страшная вещь, как кажется. Гораздо страшнее – жить в постоянном ожидании… Или в бегстве.

– Я не бегу, – резко ответил Арсений, его кулаки сжались, а лицо напряглось.

Дедушка посмотрел на него долгим, проницательным взглядом, а затем слабо улыбнулся.

– Конечно, – спокойно сказал он. – Это я про себя.

Его глаза на мгновение затуманились, будто воспоминания перенесли его в прошлое.

– От чего ты бежал? – спросил Арсений.

– Знаешь, иногда лучше не знать, – сказал старик , его голос прозвучал едва слышно. – Так проще.

– Так и жить проще?

Старик снова грустно улыбнулся и тихо произнёс:

– Просто не всем дано понять, что прошлое иногда стоит оставить позади.

Он посмотрел на Арсения так, будто хотел сказать ещё что-то, но передумал. Арсений почувствовал, как внутри него всё переворачивается. Он знал, что не получит ответа. Дедушка слишком многое хранил в себе, чтобы открыться даже ему.

– Ты просто уходишь… вот так? – спросил Арсений, глядя на ослабшее тело старика, словно надеясь, что ещё не всё потеряно.

Дедушка закрыл глаза, как будто завершил разговор.

– Арсюша, иногда уход – это не конец, а начало чего-то нового. Тебе нужно будет понять это самому.