Бифуркатор

И я рассказываю девочке план действий.

В общем, я придумываю игру, когда одна пара должна повторить всё, что делает другая. Некоторое время Веронику приходится уговаривать, потому что она стесняется целоваться при свидетелях, но в конце концов она ломается.

По нашему возвращению игра вступает в свои права. Стёпка и Оля играют против меня и Вероники. Каждая пара задаёт действия по очереди. Сначала каждое движение кажется нелепым. Стёпка с Олей построили бабочку, мы с Вероникой живо повторили её. Потом я предложил надеть чужую обувь на уши. Вероникины кроссовки чуть было не сорвались, точнее – левая. Наверное, раковина левого уха у меня меньше. Оля со Стёпкой долго пытались повторить, но таки получилось. После, конкурирующая пара хитроумно сплетали пальцы, а мы за ними повторяли. И уже на следующем ходу я закончил изобретать велосипед и поцеловал Веронику. Девочка всё же чуточку смутилась, засмеялась и спрятала лицо в коленях.

Не забуду красный румянец на лице Оли и растерянное выражение лица Стёпки, которое так и кричало: OhmyGod! Почти пять минут наши конкуренты кривлялись, шутили, стесняясь прильнуть друг к другу.

Оля вопила:

– Вероника, мы дуры, надо было их в пару поставить, а нам с тобой играть.

Стёпка кряхтит:

– Что ещё за грязные инсинуации, – но при этом улыбается.

А потом они целуются. Очень неумело. Вероника хихикает, а я смотрю и чуть не плачу. Я не просил Тварей меня так мучить. Я не хочу знать, что завтра утром не увижу растрёпанного друга в огромных очках с чёрной оправой на пороге его дома, когда зайду и приглашу погулять.

И тут я вскакиваю и начинаю громко смеяться, а потом прыгать как сумасшедший. Смеюсь очень долго, что мои друзья смотрят на меня как на сумасшедшего. Пусть смотрят, им не понять, что вместо смеха из моего горла доносятся бесслёзные рыдания.

Потом мы ещё много чего делали в этой игре, и Стёпка ещё много раз целовался с Ольгой, а потом внутренняя тревога нажала во мне кнопку СТОП. Я увидел солнце. Оно уже не слепило глаза, не жарило, а медленно пробиралось к горизонту.

Смотрю на телефон – полностью заряженный, – а там почти шесть вечера. У меня остаётся два часа, и сердце подвисает. Я не хочу уходить отсюда. Вот не хочу, а надо. Меня ждёт Андрей.

– Надо домой, – говорю. – Мать сказала, чтобы я к ужину не опаздывал.

Если я всё-таки кардинально изменю своё решение, то, наверное, впервые вернусь домой к ужину вовремя. И впервые за весь день во мне живут сомнения.

Мы медленно движемся по выученной наизусть дорожке. И если Стёпка исчезнет из моей жизни, походам по ней придёт конец. Если только с Андрюшкой изредка, но мне не хочется делить наше место ни с кем другим, кроме Стёпки. Даже с братом.

Велосипеды, словно смирённые лошади, катятся сбоку от нас, мы молчим. Вид у Стёпки вдохновлённый, глаза горят, в зрачках сияет блеск.

– Слушай, я хочу с тобой поговорить, – тихо произношу.

– Не надо, – вдруг отвечает Стёпка и улыбается.

– Но…

– Давай завтра.

Завтра! Завтра уже не будет, дурак ты очкастый!

– А что, сегодня будем молчать? – хмуро спрашиваю.

– Будем молчать… Тёмка! – Стёпка бросает велик, подбегает к краю дороги и падает спиной в заросли клевера. Крылатый взгляд друга устремляется в небо. Стёпка раскидывает руки в стороны, а потом начинает ими елозить по земле, будто делает снежного ангела. – Я самый счастливый человек сегодня. На всей земле!

Кротко улыбаюсь и вдруг посылаю всё нафиг. Телефон отключаю и прячу в карман. Извини, Андрюшка, но моё место рядом с другом. Я не знаю, что будет завтра. Проснусь я в двадцать третьем, как и мой брат или проснусь в двадцать четвёртом вместе с ним, но мне не хочется взваливать на себя бремя выбора. Если суждено Андрюшке быть бифуркатором – пусть будет. Если мы унесёмся с ним дальше по течению времени, а Стёпка останется здесь – пускай. Но я буду знать, что несправедливый выбор лежал не на мне.

Стёпка зовёт меня к себе в клевер, но я отказываюсь. Настроение хоть и радостно подвешенное, но как будто паническое. Выждав возвращение друга в этот мир, я продолжаю путь к дому.

– Слушай. Тебе спасибо! Спасибо за игру такую! Признайся, ты её специально придумал? – спрашивает Стёпка.

– Ну конечно, – чуточку смущённо отвечаю. – Я ж знаю, что ты с Ольгой не целовался ни разу.

– Ты просто этот, ангел-искуситель! Вот! – Стёпка смеётся. – А давай на неделе возьмём их и в кино сходим!

Я быстро проглатываю комок горечи в горле и говорю:

– А почему бы и нет. Что там сейчас идёт?

– Там Очень плохая училка выходит, да и Пингвины мистера Поппера можно глянуть с Джимом Керри.

– Керри – это хорошо, – киваю, а вдалеке маячит оградка Стёпкиного дома.

А вдруг завтра мы с Андрюшкой проснёмся в двадцать четвёртом, а Стёпка останется здесь? Этот вариант кажется мне самым правильным. И больше я его не увижу.

– А может, всё же, поговорим с тобой? – предлагаю.

– Нет, Тёмка, всё завтра. Давай завтра.

– Ну блин… кто знает, что нас ждёт завтра, – хмурюсь, а Стёпка берёт и отвечает этой своей коронной фразой:

– Завтра по любому будет лучше.

Я даже чуток вздрагиваю, и предоставляю судьбе писать наши жизни.

– Хорошо, – пожимаю плечами. – Завтра так завтра. Завтра по любому будет лучше.

Останавливаемся на углу дома Герундовых, и Стёпка смотрит на меня. Таким влюблённым я его ещё не видел, и, может, никогда больше не увижу.

– Завтра меня не щади, звони как проснёшься, – говорит Стёпка.

– Будет сделано, Альберт Вескер! – чеканю.

– Да кто этот твой Альберт? – хмурится друг.

– О, это пафоснуй ублюдок и гламурный поддонок, обязательно загугли.

– Обязательно, – подмигивает Стёпка. – Значит, до завтра.

– До завтра, – киваю и начинаю отступать. – Завтра точно будет лучше. Завтра позвоню…

Я даже не дожидаюсь ответа, оборачиваюсь и быстро перехожу пролёт между домами. Не хочу, чтобы Стёпка видел моих слёз, которые потекли по лицу сразу, как я обернулся.

Господи, – взмолился я про себя. – Не дай завтра Стёпке исчезнуть. Пусть он останется со мной. И он, и Андрюшка. Я готов жить вечно в одном и том же дне. Я готов всегда ходить на речку после обеда. Готов целоваться с Вероникой и смотреть как Стёпка целует Ольгу сотни тысяч раз. Готов каждый повторяющий вечер возвращаться домой и ждать, пока влюблённый Стёпка не наваляется в клевере…

Клевер!

Перед глазами вспыхнул ярко оранжевый трёхлистный клевер на боку ГАЗели компании Сомерсет. Твари предупреждали. Они говорили русским языком.