Восстанавливая равновесие

– Понимаешь? – немного растерялась Нума.

– Да, понимаю. Твоя страна прекрасна. Настоящий рай, где не хватает лишь шоколадного батончика «баунти», – они одновременно фыркнули над навязчивостью рекламы.

Нума гладила пальцами лицо любовника, до сих пор вызывающего в ней противоречивые чувства: хотелось то до боли притиснуть его к себе, навсегда раствориться в его надёжности, то оттолкнуть или вцепиться ногтями в почти совершенные черты. Искусать его… агрессивность в выражении сильных чувств была частью натуры Нумы, она давно привыкла к этим порывам и лишь старалась по мере сил их контролировать.

– Ты, что, отпускаешь меня, норвежец? – голос женщины звучал даже с некоторой враждебностью, так она была разочарована в нём.

– Что?! – возмутился Эрик. – С чего это ты решила? Пока у меня есть надежда, есть силы, я буду рядом, чтобы твердить тебе о своей любви днём и ночью…

– Днём не получится, – поспешила прервать его Нума, но голос её странно дрогнул. – Днём я работаю. А ты ждёшь.

– Я не комнатный пёсик, любовь моя, – нежно, но твёрдо возразил Берндт. – Я должен заниматься своим бизнесом, а это отнюдь не лёгкий хлеб, поверь мне.

– Да уж, месить сапогами грязь на стройке…

– Грязь? – Эрик непонимающе уставился на неё. И заулыбался. – А, ну конечно. Моя голова устроена так, что вместо грязи я вижу гордые очертания будущего отеля, его красоту, зелень вокруг. Для меня отель всегда уже построен. Это как цыплёнок в скорлупе. На самом деле он сначала лишь клетка, потом растущий уродец неприятного цвета…

Поцелуем Нума остановила лекцию по биологии.

– Ты у меня самый лучший, Эрик.

– У тебя? – услышав требующее пояснений словосочетание, Берндт весь напрягся и замер.

– Глупыш, – Нума вымученно рассмеялась, – это вовсе не значит, что я выйду за тебя замуж. Ты – мой любовник, и об этом знают или догадываются многие, но, – она развела руками, – не более того. Ты даже не можешь влиять на мои решения… зато я на твои могу.

– Тоже мне Клеопатра, – Эрик сжал её руку, бессознательно стараясь подавить демонстрацией своей мужской силы.

Кипрская ведьма весьма самодовольно улыбнулась:

– Да. Ну сам, дорогой, подумай, – она соскочила с его колен и направилась к дому, уверенная, что он следует за ней да ещё прибавляет шаг, чтобы не пропустить ничего сказанного её тихим голосом. – Зачем мне муж, чёрт побери, когда у меня есть всё – дом, работа, красивый мужчина в постели и превосходный секс?

– Ты уже не малышка, моя дорогая, – безжалостно напомнил Берндт. – Тебе почти тридцать и ты не становишься моложе. А как же дети?

– Никогда, – истово поклялась, ускоряя шаг, Нума Алессандрос.

– И даже от меня? – настаивал Эрик.

– Но ведь рожать-то мне, – разумно возразила женщина. – А я не хочу… не хочу больше.

Эрик схватил её за руку, останавливая.

– С нашим ребёнком ничего не случится, Нума, – твёрдо заверил он.

Женщина отводила глаза, но была непреклонна.

– Нет… нет. Никогда. Чем трястись за него каждую минуту его жизни, лучше вообще не рожать. И я не буду.

Эрик долго молчал, взглядом пытаясь просверлить в ней дыру.

– Хорошо, – наконец предпринял он временное тактическое отступление, и лишь тихий вздох выразил всю глубину его разочарования. – Пусть будет по-твоему. Пока будет, – подчеркнул Берндт. – Время расставит всё по своим местам. А до тех пор будем просто наслаждаться нашей любовью, agape mou…

Нума отвернула лицо в сторону, испытывая неприятное сосущее чувство. Странно, она вроде бы победила… Может, действительно, сказывается возраст? Через какую-то пару месяцев ей исполнится тридцать. Если бы она родила сына в положенный срок, сейчас он пошёл бы в школу. Если бы только она его родила…

Остаток вечера Нума проплакала в своей комнате в посольстве, отослав Эрика спать.

Глава 25

Скорее всего, добрые жители Паралимни были бы шокированы, увидев свою Королеву в обрезанных джинсах и рваной майке, болтающую ногами над пропастью. Но, к счастью, она сидела двенадцатью этажами выше прохожих – и не испытывала, заглядывая в бездну под ней, никакого страха.

– Эрик, – она заигрывающе глянула через плечо, – а если я упаду, ты меня поймаешь?

– Если ты упадёшь, тебя поймает асфальт, – Берндт сосредоточенно вытирал руки, испачканные строительным раствором.

Нума капризно надула губки, радуясь возможности в кои-то веки вести себя как девчонка.

– Меня никто не лю-юбит…

Бесшумно подкравшись сзади, Эрик крепко схватил её за талию, притянул к себе.

– Я вот о чём подумал… В средневековье трактиры и постоялые дворы часто называли «Голова Короля», «Нос Герцога». Уж не знаю, что там происходило ради этих вывесок, но мне бы не хотелось, чтобы мой отель именовали «Ошметки Королевы, размазанные по центральному газону», – ещё одним рывком Берндт окончательно втянул Нуму в неотделанное помещение.

Нума хихикнула.

– Сильная аргументация. А где твои рабочие, разбежались?

– Нет-нет. В честь визита вашего высочества на стройке объявлен выходной.

Нума нахмурилась.

– Ты, что, сказал им…

– Конечно, нет. Ты моя, и я ни с кем тобой делиться не собираюсь.

– Считаться со мной, кажется, тоже, – буркнула Нума, чувствуя, как нетерпеливые руки сдирают с неё футболку.

– Приглашаю тебя вжиться в роль подружки простого каменщика, – Эрик бросил на пол какие-то мешки из-под стройматериалов, сверху куртку и свитер. И Нума не возразила против знакомства с цементными крошками на коленях, потом на спине. Когда они скатились на голый пол, она вполголоса взвыла.

– Theos mou, быть обычной женщиной так не комфортно!

Любимый мужчина нежно отряхивал её, помогая одеться.

– А правда, что короли могут всё, кроме женитьбы по любви?

– Нет, – Нума спокойно взглянула на него, прекрасно расшифровав контекст намёка. – Короли вообще всё могут. Дай только время.

– Мне-то что, – норвежец строптиво дёрнул плечом. – Я просто спросил… теоретически.

Нума вздохнула.