Восстанавливая равновесие

– Я посоветуюсь со специалистами в вопросах престолонаследия.

– Слушай, – Эрик с интересом глянул на неё, – а вот твои сёстры… и брат – у них ведь тоже сложности со вступлением в брак? Должен же ваш отец понимать, что если выбирать слишком долго, можно совсем без внуков остаться.

– Выбирать надо не долго, а тщательно, – возразила Нума. – После своего неудачного опыта я понимаю это. Отец Дитриха никогда не одобрял, видел его сквозь блеск и перья. Но, конечно, мужей следует выбирать из своего круга.

– Ты думаешь, он посчитает меня не достойным?

Нума прижалась щекой к голой груди Эрика.

– Прорвёмся. Ты – просто находка на фоне романа нашей младшей, Черил, с садовником. Отец просто ещё не догадывается. Надин, как всегда, охотится за титулом. Ей очень хочется стать, как минимум, баронессой. Не знаю, как там дела у Кассии.

А у Кассии всё было очень интересно…

История третья. Личная жизнь в театре

боевых действий

Глава 26

Молоденькая практикантка едва поспевала за ней по коридорам походного госпиталя, размещённого временно в здании школы, пытаясь подстроить свою семенящую походку под широкие размашистые шаги дежурного хирурга. Она боролась со слезами, готовая зареветь в голос от чувства страха и неуверенности.

– Доктор, прошу вас… я не могу взять на себя ответственность за такое решение.

Женщина резко остановилась, чтобы взглянуть на неё, в раздражении тряхнула чёрными волосами.

– Theos mou, что в этом решении такого невыносимого, Энна? Нет ничего проще, чем удалить чисто и аккуратно пулю от автоматического оружия. Другое дело, если бы стреляли разрывными патронами или пулями со смещённым центром тяжести…

Практикантка вся побелела, даже не видя раненого, в ужасе закрыла глаза, и Кассия Алессандрос в который раз с бессильной злостью подумала, что девчонку надо отправить обратно в её деревню, к коровам и козам. По профессии Энна была ветеринаром, прекрасно умела делать прививки и принимать роды, но, к сожалению, на войне гораздо чаще возникает потребность в других операциях. В деревне животных резали для еды, и ветеринара для этого не приглашали. Энна до сих пор не могла поверить, что в её прекрасный цветущий край пришла война с её жестоким оружием, дикой яростью и бессмысленными смертями. Она боялась оперировать людей. Польза от Энны была только в одном – она переводила речь Кассии и таким образом обеспечивала контакт с обслуживающим персоналом госпиталя, набранным в основном из местного населения. Такую же услугу она оказывала и другим врачам, среди которых был один португалец, англичанка, двое хирургов из «Врачей без границ». Но сейчас на дежурстве – ночном, вторые сутки подряд – оставалась одна Кассия. Остальные спали без задних ног – и без снов о завале, который им пришлось разбирать в городке неподалёку, где несколько дней назад бомбили жилой район. Война никогда не щадит мирное население. Да и военных – тоже, но те, по крайней мере, знают, как за себя постоять.

Толкнув свободно подвешенные на петлях, как в салуне, двери, Кассия Алессандрос вошла в импровизированную операционную. Там не хватало абсолютной стерильности, но врачи делали всё, что могли. Консультировали, оперировали, встречали с того света… и иногда провожали на тот свет. Расставив руки, Кассия молча ждала, пока Энна натянет на них одноразовые хирургические перчатки.

Раненый лежал уже на столе и вёл себя подозрительно тихо.

– Энна! – Кассия дёрнула головой. – Ты уверена, что он не того…

На звук то ли её голоса, то ли хлопнувшей о кожу резинки раненый вскинул голову. Блеснули до боли знакомые глаза – золотистые, цвета осенних листьев, с едва заметной дикой искоркой, будто тлеющим красным угольком.

– Опять?! – Кассия застонала. – О, нет… – она попятилась, по-прежнему держа на весу руки. – Нет, нет… Энна, и не рассчитывай. Этот парень может истечь кровью у меня на глазах, я и пальцем не шевельну.

Ассистентка настолько явно растерялась при виде тупого упрямства, написанного на угловатом лице доктора Алессандрос, всегда свято чтящей принесённую ею клятву Гиппократа, что просто молчала. Резкий, сухой смешок донёсся с операционного стола.

– Моя красавица с острым ножом! Забавно, где только жизнь ни сводит нас…

– Но почему-то всегда при этом, Сентуриа, ты валяешься на спине, а я тебя штопаю! – гневно отозвалась Кассия.

– Но ты ведь не давала мне возможности попробовать другую позу, – сварливым тоном возразил пациент. – Впрочем, если угодно, можем поменяться местами, – он пожал раненым плечом и сморщился от боли.

Кассия в ужасе посмотрела на него:

– Дать тебе в руки скальпель? Ну уж нет. По-моему, с тебя вполне достаточно твоих идиотских пистолетов.

– Автоматический девятимиллиметровый совсем не плох, – оскорблённо задрал подбородок мужчина. – И совсем он не идиотский.

– Любое оружие – идиотизм, – резко отозвалась Кассия. – Его придумали мужчины для разрушения…

– Ну хватит. Ты поможешь мне или нет, новая Лисистрата?

Энна тихонько захихикала, но сразу осеклась, стоило Кассии Алессандрос взглянуть на неё. А затем протянула хирургу зонд и скальпель. Кассия отвела руки ещё дальше.

– Ты уверена, Энна, что больше некому заняться этим… человеком?

Боснийка смотрела на неё с огорчением.

– Вы знаете ответ, доктор. Им нужно немножко поспать и вернуться в город. Да к тому же вы сами говорили, что рана не опасна.

– Это меня и огорчает, – Кассия злобно взглянула на операционный стол. Сочтя момент подходящим, Айк Сентуриа громко и жалобно застонал. Голос Энны начал дрожать.

– Доктор… доктор…

Кассия глубоко втянула ноздрями воздух.

– Ну хорошо, Сентуриа, – голос её звучал угрозой. – Если ты так горишь желанием увидеть в моей руке остро заточенный скальпель…

Тот не ответил, но наблюдал за приближением Кассии с осторожностью. Увидев, как зонд опускается над его плечом, Айк невольно зажмурился и сжал зубы.

– О, чёрт! – Кассия отодвинулась, проклиная свою чувствительность. – Энна, сделай ему укол новокаина. Я же не зверь… Но на этот раз, Сентуриа, я дождусь твоего выздоровления, будь уверен.

– Хорошо, – почти спокойным тоном ответил мужчина, не открывая глаз. – Я очень жалел, что ты сбежала тогда, в Ирландии…

– Я не сбежала, а отправилась в другой район боёв, – заносчиво возразила Кассия. – Я – военный хирург, надеюсь, ты не забыл? Кому-то же надо отрезать изуродованные конечности, извлекать пули, хоронить погибших солдат.

– Но ты ещё и красивая женщина, Кассия, – тихо, очень тихо проговорил Айк. – Я это заметил, когда ты вытаскивала меня из-под огня в Ольстере.

– Я сделала бы это для любого, – но голос Кассии, тем не менее, дрогнул. – А теперь заткнись, Сентуриа, пока я не разорилась на полную анестезию. В твоём случае это непозволительная роскошь.

– Я даже не знаю, где мне искать тебя, если станет совсем туго, – не унимался раненый.

– На войне, – отрезала Кассия, – я всегда на войне, – и приступила вплотную к операции.

Фосфоресцирующие стрелки часов указывали, что за окном давно уже ночь, а она всё сидела возле его кровати и смотрела на настороженное даже во сне лицо. Айк Сентуриа был готов к опасности постоянно. Кассия не сомневалась, что даже сейчас у него под подушкой есть оружие. Пусть не автоматический пистолет, который у него изъяли, но нож или хотя бы заточка из любого подручного материала. Обыскивать его она всё равно бы не стала. Айк был достаточно разумен, чтобы не размахивать оружием и не кричать налево и направо о своей профессии. Профессии, которую Кассия не могла принять, которая противоречила всем её принципам. Айк Сентуриа был наёмником – человеком, готовым за деньги убивать где угодно и кого угодно. Он убивал, она лечила. Он разрушал, она пыталась воссоздавать разрушенный мир. И при этом местом работы обоих являлась война, любая война, терзающая многострадальную Землю.

Они сталкивались так часто, что постепенно проблема противостояния добра и зла превращалась в их личную битву.

Впервые они сцепились, когда оба уже были профессионалами, но Айк знал не понаслышке, что такое война, а Кассия всё ещё вздрагивала от каждого взрыва и выстрела. Она только что прилетела из самой спокойной страны в мире, страны, знаменитой своими врачами, часами и шоколадом. Определяясь, где ей работать, Кассия почти год стажировалась в Берне, успела завоевать уважение и славу своей лёгкой рукой, но выглядела, к сожалению, по-прежнему сопливой девчонкой. Кожа да кости, огромные глаза и волосы, заплетённые в косичку. Такой её и увидел очередной пациент полевого госпиталя на её первой в жизни войне.

…Заливаясь кровью от многочисленных осколков гранаты, попавших в него, мужчина с золотистыми глазами завопил во всю силу оставшихся неповреждёнными лёгких:

– У вас здесь, что, детский сад?! Кто дал школьнице в руки скальпель? Я требую, чтобы меня оперировал взрослый человек!