Восстанавливая равновесие

– Сейчас день или…?

– Ночь. Глубокая ночь.

– Тогда почему ты теряешь со мной здесь драгоценное время, когда могла бы поспать?

– Угадай, – Кассия искренне улыбалась. – Может быть, потому, что мою постель уже занял кто-то другой?

– Я? – Айк удивился, а после довольное выражение изменило его глаза. – Ну, я не жадный, могу поделиться, – он сделал попытку подвинуться.

– Нет, – Кассия не могла оторвать от его лица глаз. – Я всё ещё на дежурстве. Энна знает, где найти меня, если будут проблемы.

– Ты вспоминала, да? – догадался Сентуриа. – Нас сталкивает сама судьба, Кассия Алессандрос. Много уже, много раз.

– И каждый раз ты поступаешь всё гаже, чтобы переломить эту напасть.

– Есть немножко, – лениво улыбнулся ей Айк. – Я устал чувствовать себя словно в трубе… этой, для испытания самолётов…

– Аэродинамической.

– Вот-вот. Меня словно бы подхватило ветром и несёт к центру. А в центре – всегда ты. Такая красивая, чистая, гордая, презирающая моё ремесло.

– Да, – Кассия и не спорила. – Я его презираю. Хотя ты можешь быть непревзойдённым мастером, убийство остаётся убийством.

– А убийство таракана или ядовитой змеи?

Кассия не дала себя озадачить.

– Не все твои жертвы плохие.

– Поначалу всё именно так и было. Даже больше хороших и правильных, чем плохих. Но теперь, с моей репутацией, я могу быть разборчивым. И… я уверен, Кассия, что, если кто-то украдёт твоего ребёнка, ты первым делом за помощью кинешься ко мне.

– А…

– Да, случалось и такое. Когда закон не мог покарать подонка, я становился мстителем. И даже не брал в этих случаях денег. Хотя это серьёзно подрывает мою репутацию киллера.

– Ты смеёшься надо мной! – обиженно отвернулась Кассия.

Большой палец Айка медленно гладил её ладонь, рисуя замысловатые фигуры.

– Ты слишком сурова к другим, моя дорогая. К жизни и к себе. В окружающем нас мире чертовски много оттенков чёрного и белого. Тебе как человеку военному следовало бы это знать… Ты по-прежнему веришь в любовь, Кассия?

– Это была ошибка! – женщина выдернула ладонь, но сильные пальцы сразу же завладели её запястьем.

Глаза Айка светились грустью.

– Я понимаю, что обидел тебя.

– Ты мной воспользовался!

– Ну, мы можем поспорить, кто кем. Всё-таки до цивилизации довёз тебя я.

– Лучше бы ты и не появлялся… – Кассия опустила лицо, пытаясь скрыть нежданные слёзы. – Ты дал свободу моему телу, но увёз сердце. Почти три года уже оно в плену – с тех чёртовых дней в Ольстере… – женщина встала. – Я не могу так, Айк, не могу! Понимаешь, – она подошла к окну и, вцепившись пальцами в подоконник, смотрела на предрассветные очертания гор, – я не люблю тебя, Айк, и в этом твёрдо уверена. Но и не люблю быть обманутой. Мне двадцать четыре. Недавно я ощутила желание, о котором мне лет с семнадцати твердит мать: хочу любить и быть любимой. Хочу родить собственного ребёнка. Хочу, чтобы меня в моём собственном доме встречал мой собственный муж. Я думаю, что Босния станет для меня последней точкой. Уехав отсюда, я займусь собой. Буду искать своё счастье.

– Ты очень быстро бегаешь, Кассия. Может быть, ты его уже встречала?

– И упустила? – Кассия в ужасе посмотрела на него. – Нет! Нет, – тише повторила она. – Этого быть не может. Ну, достаточно…

Ловким движением Кассия вложила в раскрывшийся рот две таблетки обезболивающего и поднесла стакан. И голос её принадлежал не женщине, а профессиональной сиделке:

– Пожалуйста, Айк, не сопротивляйся. Лекарства необходимы – хотя бы первые несколько дней. Я знаю, как тебе должно быть больно, – она помолчала. – Ты скоро заснёшь. Да и я тоже устала. Пойду в комнату отдыха. Если что-то тебя встревожит, с помощью этой кнопки ты можешь позвать Энну…

– Кассия! – голос его был низким и хриплым, полным мучительной боли. Из последних сил Айк боролся со сном, вырываясь из окутывающей мозг пелены.

Женщина оглянулась. Глаза Айка блестели.

– Не… поступай со мной… как в Ирландии… не отсылай… прочь…

Кассия вернулась к постели, сжала руку раненого.

– Ни за что, – твёрдо проговорила она. – Я не сделаю этого, пока ты будешь спать и не сможешь бороться. С тобой всё будет хорошо, Айк. Отдохни.

Она с облегчением ощутила, как расслабляются под её рукой натянувшиеся на горле жилы и постепенно замедляется биение пульса. Вздохнув, Айк Сентуриа всё же закрыл глаза. Большего обещания он не мог ждать от Кассии… после того, как поступил с нею. Лагерь кхмеров вновь встал перед ним, как живой.

…Праздник начался с наступлением сумерек, хотя женщины готовились к нему весь день. Посередине выжженной лужайки разложили огромный костёр и на нём жарили целые туши быков, уведённых из соседней деревни под угрозой оружия. На закуску тут же пеклась кое-какая мелкая дичь, кукуруза, лепёшки. В кожаных мешках бродила местная водка – настоянный на травах спирт. Один её запах убивал неосторожных насекомых наповал.

Ближе к полуночи защитники свободной Камбоджи насытились и к столу подпустили женщин. Кассия, которой в силу её статуса перепали неплохие кусочки, лишь ужасалась, глядя, как эти голодные, замызганные создания сражаются за полуобглоданную кость. А вот Айк Сентуриа вёл себя, как и положено мужчине, самцу. Он много пил, пару раз нюхнул кокаин, похлопывал по костлявым задам женщин и, громко отрыгивая, обсуждал их недостатки. Хвалился пьяным голосом, что в Ирландии, где он только что побывал, тёлки на него так и вешались, разве что не платили, чтобы с ним переспать. В общем, вёл себя так, как все окружающие, и встречал среди них однозначное уважение и почёт.

А потом женщинам приказали танцевать. Кассия уже была свидетелем этого обряда. Женщин в лагере было мало, а мужчин – больше примерно в шесть раз, однако женщины могли выбирать после танца, в чью палатку они пойдут спать. А с наступлением рассвета мужчина вступал в свои права. Он мог оставить женщину, а мог подарить её своему другу или проиграть в карты, продать. Кассия и не пыталась читать им лекций о способах передачи венерических заболеваний, благо её в это действо не вовлекали.

Однако в этот раз к ней подошёл сам Че Дун и громким шёпотом принялся уговаривать её танцевать. Оказалось, что его гость, очень уважаемый человек, только раз увидел среди них белую женщину и потерял аппетит и сон. Поскольку именно в этот момент Кассия разглядывала Айка, непристойно гогочущего над какой-то шуткой в перерывах между обгладыванием гигантской кости, она лишь презрительно искривила рот. Нет, нет – настаивал Че Дун, всё, о чём он просит – чтобы белая женщина потанцевала. А в обмен они привезут ей из города те лекарства, о которых она говорила, и позволят ходить в полнолуние в лес. Но совсем не умелый подкуп заставил Кассию сдаться. Она увидела лицо Айка Сентуриа и его глаза, когда остальные взоры обратились на начавших танцевать женщин. Он был абсолютно трезв. Короткая передышка добавила силы – и вот уже рядом с кхмерами пьяный белый подонок с грязными руками и такими же манерами.

Айк собирался быть рядом с Кассией в тот момент, когда обстоятельства сложатся наиболее удачно для побега. А лучшим способом оказаться вдвоём, так, чтобы никто не помешал и не подслушал, было проделать всё явно. Никто из его «друзей» не усомнился, что белого человека, хотя и ублюдка, изгоя цивилизованного общества, тянет к белой женщине больше, чем к темнокожей. Наоборот, им больше достанется. Не выкинула бы только какое коленце сама Кассия… но нет.

Женщины лагеря собрались в кружок, а когда они расступились, в центре медленно поднялась с колен Кассия. Судя по тишине вокруг, не один Айк лишился речи. Привыкшие видеть «белого доктора» в бесформенной одежде, они не могли поверить, что она столь изящна и молода. Крохотная юбочка из листьев бамбука едва прикрывала её бёдра, а ещё два изогнутых листика – грудь. Никакого нижнего белья не было и в помине. Когда Кассия извивалась перед ними на фоне костра, Айк отчётливо видел её выступающие соски и чёрные волосы между бёдер. Возбуждение вылилось в дикую ярость: да что она себе позволяет, не могла нарядиться поскромнее? – так что, когда Кассия сделала к нему маленький, завершающий танец шажок, Айк буквально взлетел со своего места. Схватил женщину за руку и поволок её в направлении своей палатки. Вслед им неслись, судя по смеху, сальные шутки, и Кассия только радовалась, что не понимает их языка. Она шла спокойно, уверенная, что Айк её не обидит. Однако свирепое выражение мужского лица немного обеспокоило её после того, как они отошли далеко от костра и необходимости играть роль больше не было.

Упершись ладонью в его огромное запястье, Кассия попыталась высвободить руку.

– Мне больно, Айк…

Тот только смерил в ответ её взглядом, которым можно было парализовать противника. Набычился, а потом быстрым ловким движением перекинул женщину через плечо. Взрыв смеха у костра показал, что они ещё в поле зрения «воинов свободной Камбоджи». Или что те не скучают и без них.

– Айк, – уже несколько раздражённо вновь начала Кассия, – что ты делаешь? Нет никакой необходимости…

От удара спиной о жёсткую постель у неё прервалось дыхание. Айк нависал над ней. Широко расставив ноги, с глазами, горящими, словно у демона, он срывал с себя одежду. Кассия как можно незаметнее начала отодвигаться – всё это уже не напоминало игру.

– Ты пьян, – слегка дрогнувшим голосом проговорила она.

Айк не затруднил себя ответом. Вместо этого он отвернулся, присел над своей сумкой и, пошарив в ней, выбросил на утоптанный земляной пол горстку блестящих фольгой пакетиков. Кассия уставилась на них в сильнейшем шоке, открыв рот. Лишь почувствовав, что ей не хватает воздуха, она поняла, что на две-три минуты забыла, как дышать. Оцепенение сменилось активной вспышкой.