Восстанавливая равновесие

– Ох, папочка, – Кассия, не стесняясь, плакала, – я и не думала, что подниму столько шума своим исчезновением. Но, видишь, теперь я здесь и всё хорошо.

– Моя отважная девочка, – Никос всё крепче сжимал объятия, явно не собираясь отпускать дочь, – неужели ты сама убежала от этих извергов, прошла через джунгли и приехала сюда? Ты у меня сильная…

– Мне помогли, – неохотно проговорила Кассия, вспомнив о том, как доставал её своей наглостью Айк.

Никос немного отодвинулся, чтобы оглядеть собравшуюся вокруг них толпу. Ещё бы, не каждый день отыскивается заложница партизан стоимостью в полмиллиона долларов!

– Где же он, этот смельчак? Чек давно готов, осталось только вписать его имя.

– Чек? – Кассия слегка удивилась.

– Малышка, – Никос смотрел на неё с нежностью, – не мог же я доверить дело твоего спасения благородству местных жителей. Без денежного поощрения они и не выругаются.

– Ты обещал деньги за моё спасение? – именно в этот момент Кассия окончательно поняла, что ненавидит Айка Сентуриа. Все разговоры о его долге перед ней, о его геройстве были обычной, хорошо оплаченной словесной шелухой. Никос Алессандрос и не подозревает, что ещё и приплатит за удовольствие, которое «принц на белом коне» получил, переспав с его дочерью.

– И много денег?

– Пятьсот тысяч, – Никос смотрел удивлённо, не понимая, что происходит с его малышкой.

Полмиллиона долларов. Большая сумма для Айка Сентуриа, родившегося, как он утверждал, в сточной канаве. Кассия повернулась, собираясь высказать ему всё своё негодование и разочарование в нём.

Но Айка рядом с ней уже не было. Набрав воздуха в лёгкие, Кассия закричала:

– Сентуриа! Иди сюда, сукин сын, и дай мне убить тебя!

Вперёд робко выступил темнокожий юноша и протянул Кассии белый лист, зажатый в его руке.

– Что это? – довольно резко спросила Кассия.

Камбоджиец помялся, рассматривая свои сандалии.

– Э-э… – он быстро испуганно глянул на Кассию, – мужчина, который был с вами… он сказал отдать вам письмо, когда вы начнёте кричать… Он сказал, что вы обязательно начнёте…

– Умник какой! – не поблагодарив, Кассия вырвала лист из рук юноши. А тот был только рад побыстрее укрыться в толпе от её взгляда.

Молодая женщина развернула сложенное втрое письмо, и снова перед ней встало, будто бы наяву, насмешливое лицо Айка. «Ну как, узнала все тайны вселенной, Кассия Алессандрос? Я опять обманул тебя – у наёмника не может быть ни чести, ни совести. Но иногда и мы бываем сентиментальными. Я не возьму денег мистера Алессандроса, не за тем я ходил в джунгли. Отныне мой долг тебе оплачен и закрыт. Я сожалею о многом. Прощай».

Белые мелкие клочки письма разлетались по площади, а когда последний из них унёс ветер, Кассия решительно взяла отца под руку.

– Пойдём, папочка. Я хотела бы выспаться, а потом можно и уезжать. Кстати, порви свой чек – за ним никто не появится.

Глава 29

Утро в этих краях наступало неприлично рано, солнце просто выскакивало из-за горы Троглав – и начинался день с его жарой и пылью. Медики поднимались на давно уже онемевшие от усталости ноги и принимались за своё неблагодарное дело – лечили людей, которые, едва почувствовав себя лучше, сползали с коек и отправлялись обратно, в свои кварталы, восстанавливать свои разрушенные дома, которые взрывали на следующий же день. И эти люди вновь попадали на операционный стол, и хирург снова брался за скальпель и инструменты, готовый резать, сшивать и стягивать живую плоть по двенадцать-пятнадцать часов в сутки. Но никто не жаловался, не приходила такая мысль в голову и Кассии. Только когда становилось совсем уж тяжко, она выходила в горы и кричала, кричала в небо, теряя голос. А потом возвращалась с разорванным пополам сердцем и молча становилась за операционный стол.

Обход выздоравливающих пациентов был самой приятной частью их работы. И самой горькой – следовало отделить тех, кто достаточно хорошо себя чувствует, чтобы уступить место следующей жертве проклятой войны.

Кассия знала всех пациентов в лицо, разговаривала с ними, используя тот небогатый запас слов их языка, которые знала. Ей, строго говоря, не было нужды учить наречие сербов – Энна всегда держалась рядом с дежурным врачом, помогая снимать показания, делать перевязки и говорить. Однажды в порыве откровенности она призналась Кассии, что никогда уже не забудет английского языка, но мирным языком он для неё не станет – взрывы, выстрелы и британская речь слились для неё воедино. Кассия тогда только пожала плечами – она знала семь или восемь языков и наречий тех мест, где работала более двух месяцев; но даже если она забыла бы их, это не помогло бы ей вернуть невинность и неискушённость практикантки из швейцарского госпиталя.

Кассия Алессандрос склонилась над одним из самых любимых своих пациентов.

– Привет, Брик. Как ты сегодня?

Пятилетний мальчик улыбнулся ей щербатой улыбкой, не дослушав перевода Энны. Кассия так часто говорила ему эти слова, что он их уже запомнил.

– Хорошо, Ангел.

Только эти два слова он знал по-английски, и ответ его никогда не менялся. Кассия не могла припомнить, чтобы Брик – так она называла мальчика за его выдержку – когда-нибудь жаловался. А у него были проблемы. При взрыве его собственного дома ударной волной Брика скинуло с крыши, где он прятался от братьев во время игры. Ребёнок сломал ногу, два ребра и сильно ушибся головой. Врачи полагали, что амнезия наступила у него именно вследствие этого удара и является временной; но прошло уже тридцать дней, а Брик так ничего о себе и не вспомнил. Возможно, потому, что был доволен сложившимся положением. Ещё бы, ведь о нём заботился настоящий Ангел… Кассия умоляла не называть её так, но Брик был непреклонен. Более того, он уговорил Энну сказать, как будет звучать по-английски это слово, и говорил его Кассии каждые пять минут.

Кассия Алессандрос отдала маленькому, изувеченному войной ребёнку всё своё сердце, жаждущее любить. Она приносила ему свою еду, когда ей казалось, что Брик голоден – то есть три-четыре раза в сутки, тратила на него драгоценный запас лекарств в ущерб другим раненым и даже пошла на прямое нарушение правил, почти преступление. По законам военного госпиталя, пациент любого возраста должен освободить койку для следующего, если сумеет дважды самостоятельно дойти до сортира и обратно, не потеряв сознания. С ноги Брика уже несколько дней как сняли гипс, а Кассия всё тянула с подписанием необходимой бумаги, хотя именно из-за переполненности госпиталя вчера ночью ей пришлось уложить Айка Сентуриа на свою собственную кровать.

Брик доверчиво взял её за руку, и Кассия закрыла глаза, чтобы не дать пролиться скопившимся в них слезам.

– Я люблю тебя, Ангел, – проговорил ребёнок на чётком английском.

Кассия Алессандрос ошеломлённо взглянула сначала на самого Брика, потом на Энну. Девушка разглядывала потолок так, словно в его трещинах заключалась тайна мирозданья. Так вот, значит, почему Энна так настойчиво вела её к постели Брика! Они приготовили ей сюрприз… Губы Кассии задрожали.

Брик посмотрел на своего Ангела, и глаза мальчика, словно по волшебству, заполнила ответная влага. Он что-то испуганно спросил у Энны. Та ответила длинной фразой и повернулась к Кассии.

– Брик убеждён, что вы рассердились на него, доктор.

– Какая чушь! Почему?

– Вы такая… неприступная.

– О, Боже… я люблю его, Энна. Скажи, что я люблю его… Нет, я сама. Иди, Энна, иди!..

Проводив взглядом помощницу, Кассия Алессандрос раскрыла объятия, и маленький боснийский мальчик бросился в них. Они оба нуждались в любви и понимании, и находили это друг у друга.

– Я люблю тебя, сынок, – пробормотала Кассия в светлый затылок малыша. Сынок… Но нет, она пока не скажет Брику, что он уедет отсюда вместе с нею. Не имеет права, ведь ничего ещё не решено. Она только что подала документы на усыновление, и будет не просто доказать, что незамужняя женщина, которая постоянно в разъездах, в самых опасных точках Земли, станет хорошей матерью пятилетнему мальчику. Но она обязательно поборется за Брика с органами социального обеспечения! В конце концов, увезёт мальчика незаконно, но не отдаст его чужим людям, в приют…

– Что с этим ребёнком? – раздался позади отвратительно знакомый голос. – На вид он выглядит совершенно здоровым.

Кассия прижала Брика к своей груди ещё плотнее, словно боясь, что Сентуриа отнимет его. А потом медленно повернула голову, чтобы скрестить взгляд отчаявшейся волчицы с блестящими холодным любопытством глазами Айка.

– Уходи отсюда, – голос её звучал глухо. – Не лезь не в своё дело.

Айк стоял, широко расставив ноги, и явно не собирался следовать её совету.

– И всё же? – несколько мягче переспросил он.

Кассия упрямо вздёрнула подбородок.

– Это мой сын. Ясно тебе?

Айк слегка смутился, и по глазам его женщина поняла, что на две-три секунды он поверил ей. А потом заработала логика.

– Кесс, милая, но ведь он совсем не похож на тебя. Типичный югослав…