Восстанавливая равновесие

– Это место требуется людям, страдающим больше тебя. А кроме того, мне хотелось бы, наконец, поспать в своей постели, – развернув гамак, она закрепила его за крюки в стене.

Айк машинально потёр больное плечо и поморщился.

– Твои жертвы не обязательны, Кесс. Я могу спать где угодно – в кустах, на дереве, на полу. Более того, я делал это. Я лягу в гамаке.

– Нет, – Кассия подтянула под себя край сетки, примериваясь, как лечь. – Я тоже привычна к любым условиям, и можно ещё поспорить, кто из нас наиболее закалён.

– Брось, Кассия! – Сентуриа негромко рассмеялся. – Мужчина вынослив, как мул, а женщина…

– Мне всегда казалось, что мул и осёл – это одно и то же, – Кассия задумчиво посмотрела на него. Её глаза в темноте блестели. – Я – сильная женщина, но у меня нет никакого желания сравнивать себя с ослицей…

– Развлекаешься, детка? – Айк улыбался. – Мне нравится твоё чувство юмора. Ты не была весёлой ни в Ольстере, ни в Камбодже.

– Тогда я думала, что жизнь – это серьёзно, – женщина пожала плечами, рывком вскинула обе ноги… и перевернулась вместе с гамаком. Сначала на пол упала сама Кассия, сверху её накрыло одеялом и подушкой.

– Больно, чёрт побери, – поднимаясь, Кассия потёрла ушибленный зад.

Айк молча откинул край одеяла. Остановившись в раздумье, женщина смотрела на освободившуюся часть постели, потом выругалась сквозь зубы и решительно села на кровать. Её раздражение выразилось лишь в том, как резко она рванула на себя одеяло. Айк уступил, надеясь, что, добившись своего, Кассия успокоится. Меньше всего на свете он желал бы снова обидеть эту женщину. Она ему нравилась.

Но дыхание Кассии так и не стало ровным. Она переворачивалась то на живот, то на спину, разглядывала пол и потолок, стараясь при каждом движении не соприкоснуться случайно с Айком. А правой рукой и ногой Сентуриа словно управлял шаловливый бес: притворяясь спящим, он прижимался бедром к ноге Кассии, закидывал на её талию руку, игнорируя шёпот вроде «Если б ты был здоров, я бы тебя удавила».

К исходу второго часа Кассия Алессандрос не выдержала: с возмущённым возгласом она оттолкнула назойливую руку, улегшуюся на её бедре, и рывком повернулась к её хозяину.

– Айк, чёрт тебя побери!..

– Чёрт меня побери, Кассия, – согласно отозвался тот и прижался губами к её рту.

Их страсть полыхнула мгновенно, словно порох. Откинув волосы, мешающие целовать Кассию, Айк обследовал губами её всю, ощущая ответные огненные поцелуи там, куда попадала вслепую женщина. Она ласкала его так, словно завтра их ожидал день Страшного суда, и там обязательно ей припомнят, с каким человеком она связалась. И не хотела, а устоять не смогла. Тело Айка Сентуриа было сосудом, из которого она черпала необходимые ей жизненные силы, руки его – телефонными проводами, по которым с ней разговаривал сам Бог…

Утомившись, Кассия задремала; и тогда он произнёс удивительные слова самым обычным тоном:

– Я хочу снова услышать, что ты любишь меня, Кесс.

– Снова? – Кассия на секунду приоткрыла один глаз.

Айк молча торжественно кивнул.

– А когда ты слышал это впервые? – поинтересовалась женщина.

– Ты говорила.

– Нет.

– Говорила.

– Этого просто не может быть, Айк.

– Раньше, – её любовник поморщился. – До шумихи с моей профессией, твоей якобы девственностью…

Лицо Кассии замкнулось, она притворилась спящей. Айк в раздражении потряс её:

– Кесс, мне надо знать, как ты не понимаешь? Мне нет покоя с той ночи в Камбодже. Кто глупец: ты или я? Кто ты: моя невинная жертва или лгунья?

– Тебе знакомо слово «деликатность», Сентуриа? – устало проговорила Кассия.

– Кесс, пожалуйста… мне нужно точно знать, что стоит между нами. Я хочу попытаться загладить свою вину…

– Считай, что я тебя простила.

– Просто так?

– Ты был нежен со мною сегодня. О Господи! – Кассия судорожно зевнула. – И кто придумал, что именно женщины мечтают поговорить после секса?

– Спи, – в который раз Айк отступился. Кассия хранила свою тайну надёжнее, чем Форт-Нокс.

Она затихла, а он стал смотреть в не занавешенное окно, прикрытое на случай бомбёжки куском картона. Небо там, снаружи, было тёмно-тёмно-синим, расцвеченным мелкими искорками звёзд.

– Я не только женщина, Айк, но и врач, – очень тихо заговорила Кассия рядом. – Моя профессия прочно вошла в мою жизнь. Когда я могу облегчить чьи-то страдания, я делаю это. А в тот раз речь шла обо мне самой.

– Какой «тот раз»?

– Я говорю о моменте, когда я осознала свою собственную сексуальность. Лет в шестнадцать-семнадцать я была весьма заинтересована в получении так называемого «первого опыта».

– Проще говоря, ты хотела…

– Не надо проще. Это слово вульгарно.

– Ты даже не знаешь, о чём я…

– Знаю. Замолчи и лежи смирно, иначе замолчу я. Так вот… м-м, забыла… да, это был эксперимент.

– Ты получила свой первый опыт?

– Не терпится, да? Чёрт побери, Сентуриа, я получила его с тобой! – она провела рукой по лицу мужчины, как бы стирая написанное на нём недоверие. Голос её смягчился.

– Да, малыш, это действительно так. Права я, и прав ты: то был мой первый сексуальный контакт, но, наверное, девственницей я не была.

– Кассия?

– Я много слышала об ужасной боли и море крови у девственниц и не хотела этого для себя. И я позволила подругам-студенткам помочь мне. Могу сказать, что это значительно лучший способ избавиться от девственности: в стерильной обстановке, с обезболиванием, под наркозом…

С громким стоном Айк Сентуриа уткнулся лицом ей в грудь.

– Господи Боже мой, это просто невыносимо! Академическое образование куда как усилило твою оригинальность, Кесс.

– А что такое? – Кассия мгновенно ощетинилась.

Плечи Айка затряслись, но Кассия не могла понять – плачет он или смеётся.