Вальс ведьмы

Эти слова были единственным, что он сказал мне за всю дорогу. Мы взяли карету и поехали по мощеным центральным улочкам города. Несмотря на то что узкие улицы были забиты людьми, другими экипажами и повозками, все они расступались, словно чувствовали, кто был внутри.

Регистратура представляла собой огромное здание, которое располагалось в конце Трафальгарской площади. Его фасад был похожим на те, что его окружали, по крайней мере, таким он был для Красных кровей. Просторный и серый, с прямоугольными окнами с белыми занавесками. Я же видела его цветом более темным, состоящим из фигурок людей Черных кровей и кишащим демонами, каких вы могли видеть в ваших худших кошмарах. Не важно, в какой части площади ты находился, их каменные глаза всегда смотрели на тебя с осуждением.

Внутри оказалось так же прохладно, как и снаружи. Было полно бархата, широких кожаных кресел и мебели из красного дерева, которое при свете свечей казалось алым.

Отцу не нужно было спрашивать, куда идти. Мы поднялись по винтовой лестнице и оказались в широком коридоре, который вел в небольшой кабинет с закрытой дверью. На золотой табличке читалась надпись:

РЕГИСТРАЦИЯ НОВОЙ ЧЕРНОЙ КРОВИ

– Подожди здесь, – велел отец и указал на ряд стульев, стоявших слева.

Там сидел только один человек. Мне не удалось его разглядеть, лацканы пальто были подняты и закрывали часть лица.

Отец на него даже не взглянул, он сразу направился в кабинет.

Стиснув зубы, я рухнула на ближайший стул. Мне не хотелось плакать, но глаза наполнились слезами, и вскоре с моего дрожащего подбородка потекла река.

У меня не было носовых платков, поэтому я изо всех сил старалась незаметно вытереть нос рукавами своего платья.

– Ты не слишком взрослая, чтобы быть здесь?

Меня застал врасплох мужской голос, прозвучавший так близко. Я повернула голову и увидела, что мужчина, который также сидел в ожидании, подошел и занял стул рядом с моим.

Несмотря на то что лацканы оставались поднятыми, теперь, когда он был ближе, я могла частично его разглядеть: золотистую кожу, лицо без бороды, волнистые светлые волосы и очень голубые глаза.

Я распахнула глаза от удивления.

– Я знаю, кто ты, – пробормотала я.

Он улыбнулся мне в тот самый момент, когда отец в другой комнате повернулся и выкрикнул мое имя. И все вдруг стало черным. Это было последнее, что я видела.

Сама не зная как, я погрузилась в долгий и пустой сон. А когда очнулась, обнаружила себя в центре схемы призыва, начерченной свернувшейся кровью. На одной из вершин лежали тела моих родителей рядом с телами их Стражей, а на другой, без сознания и раненый, тот человек, который улыбался мне в зале ожидания в регистрации, тот самый, которого я узнала.

Его звали Алистер Вейл.

Много лет назад он был лучшим другом моих родителей и, как и я, был исключен из Академии Ковенант.

4

Поместье Лэнсдаун

Когда мы остановились на юго-западе, на углу Беркли-сквер, напротив нашего поместья Лэнсдаун, солнце поднялось в небе. Не знаю, сколько часов мы провели в этой чертовой карете, но, когда кучер наконец открыл нам дверцу, чтобы мы сошли, я едва могла стоять.

Мне не удалось уснуть из-за грохота на дороге и криков тети Эстер, не прекращавшихся ни на одну чертову минуту. Когда мы проезжали через Лондон, у нее случился приступ, и из-за этого всех нас настигла ужасная головная боль.

– Мне нужно поспать, – пробормотала я, закрывая лицо руками в перчатках.

– Поспать? Тебе? – повторила тетя Эстер, потрясенная. – Разве я смогу уснуть после того, что вы, девочки, сделали? Смогу ли я уснуть после того унижения, которому подверглась эта семья?

– Не преувеличивай, дорогая, – вмешался дядя Гораций, безуспешно поправляя жилет, мятый после многочасовой поездки.

– Преувеличивать? Преувеличивать? – сказала она в притворном шоке. – Дорогой, мне напомнить тебе, кого, кроме этих двух барышень, которым плевать на мои бедные нервы, исключили из Академии Ковенант? Мне нужно произнести его имя вслух?

Дядя немного побледнел.

– Нет. В этом нет необходимости.

Кейт вздрогнула и посмотрела на меня, но я лишь покачала головой. На этот раз в тишине, немного успокоившей мое головокружение, мы двинулись по мощеной дорожке ко входу в дом.

Как только мы подъехали к массивным парадным воротам из дуба, кучер опустил сундуки и чемоданы, которые мы с Кейт привезли неделей ранее, со всеми нашими вещами на грядущий учебный год. Кружевной рукав формы, что мы носили столько лет, выглядывал из одного из сундуков, который я плохо закрыла, и Тринадцатый возился с ним, царапая его.

Обычно наш дворецкий был внимателен к посетителям, и редко чьи руки дотрагивались до звонка, прежде чем он открывал, но на этот раз дверь не поддалась, когда тетя остановилась перед ней. Хмыкнув, она с силой дернула колокольчик, и тот эхом отозвался в тишине.

Мы ждали, пока кучер заканчивал с багажом, оставляя его в паре метров от нас. Мы продолжали ждать, даже когда мужчина снова сел в карету, хлестнул лошадей и исчез за воротами, что окружали территорию поместья. Поскольку рядом никого не было, ему пришлось выйти из кареты и закрыть их самостоятельно.

А мы продолжали ждать.

– Куда запропастились слуги? – рявкнула тетя Эстер. – Какие бесстыдники, как они смеют заставлять нас ждать?

На самом деле она могла открыть входную дверь простым заклятием, но это был вопрос принципа. Тетя Эстер отказывалась что-либо делать, если за нее это мог сделать кто-то другой.

Через пару бесконечных минут мы услышали отдаленные шаги, торопливо приближавшиеся к нам. И вдруг дверь открылась, и я увидела Лироя в ночной рубашке и нижнем белье. Его Стража не было с ним.

Глаза брата расширились, в них отчетливо виднелась смесь ужаса и удивления.

– Что вы здесь делаете?

– Как ты можешь открывать нам дверь в таком виде, сынок? Кто-нибудь может тебя увидеть! – воскликнула тетя Эстер. Она втолкнула его внутрь, бросив взгляд через плечо. – Где все слуги?

Мы вошли в огромный вестибюль. Пол, выложенный плиткой с черно-белыми геометрическими узорами, не блестел как раньше, и подошвы моих ботинок оставляли на нем следы. За скамьей из темного красного дерева я увидела бокал, все еще наполненный желтоватой жидкостью. Скорее всего, шампанское. Тяжелые и плотные струящиеся ярко-красные шторы, которые закрывали створчатые окна, еще больше утяжеляли вид комнаты. Воздух показался одновременно сладким и терпким. Из окон на нас смотрели детские лица с игривыми улыбками на губах, но, лишенные цвета, выглядели они жутковато. Изначально фигуры были ангелами, но тетя приказала оторвать им гипсовые крылья.

Лирой поморщился от смущения и провел рукой по своим блестящим черным волосам, хотя в тот момент они были в беспорядке.

– Я дал им выходной.

– Что? – воскликнула тетя. Она прижала руки к груди. – Всем до единого?

– Вы должны были остаться в Шэдоу-Хилл до начала сезона, – ответил он, извиняясь. – Мне не нужно столько внимания, сколько тебе, мама. Я почти не выхожу из своей комнаты, я весь день учусь.

«Похоже, его ночи проходят куда более занимательно», – прошептал Тринадцатый у меня в голове.

Я выгнула бровь и уставилась на красноватые отметины у брата на шее и на части груди, выглядывающие из его расстегнутой рубашки. Он уловил мое выражение лица и пошевелил губами, произнося имя, которое я очень хорошо знала. Когда его родители не видели, он указал на верхние этажи, на свою комнату.

Мне пришлось сдержать улыбку. Ого, похоже, я была не единственной Черной кровью, которая совершала плохие поступки.

– Мне очень жаль, Гораций, – вздохнула моя тетя и повернулась к мужу. – Но тебе придется самому позаботиться о багаже.

Она даже не дала ему времени ответить. Тетя прошла еще немного в глубь вестибюля и свернула в малую гостиную, где обычно принимали гостей, которые не задерживались надолго. Страж тети хлопал ее по плечу, наблюдая за всем с таким же отвращением, что и она. Прошло всего несколько секунд, прежде чем ее голос снова взревел: