Колдунья моя

– Вы не ответили мне, милорд де Комбур. Что вы думаете о ребеночке, которого родит от меня Мэйрин?

– Лжец! – Мэйрин плюнула в его сторону, и глаза ее запылали гневом. – Ты целовал и тискал меня, этого я отрицать не стану, но ты ни разу не проделал того, от чего рождаются дети. Этот ребенок – от моего мужа. Он был зачат в Йорке перед тем как ты меня похитил. Я готова поклясться в этом на Святом Распятии!

Все придворные в зале обернулись на шум голосов и внимательно прислушивались к этой пикантной беседе. Многие верили Мэйрин, поскольку ей верила королева Маргарет, но нашлись и недоверчивые, полагавшие, что Эрик Длинный Меч не мог не изнасиловать свою пленницу, что ребенок Мэйрин – наверняка от Эрика и что она лжет мужу, чтобы защитить этого ребенка.

– Мэйрин, здесь не место и не время для подобных разговоров, – сказал жене Жосслен.

– Нет, – возразила она. – Ты можешь верить или мне, или Эрику.

– Я верю, что ты веришь в то, что говоришь, колдунья моя. Я знаю, что ты никогда бы не солгала мне намеренно.

– Этот ребенок – твой законный сын, Жосслен. Если ты откажешься от него, то тем самым откажешься и от меня. Ведь если мы перестанем доверять друг другу, то не сможем больше быть мужем и женой. – И прежде чем Жосслен успел сказать в ответ хоть слово, Мэйрин повернулась и вышла из зала.

Эрик расхохотался.

– Этот ребенок мой, – сказал он, – потому что я переспал с ней в первый же день, как увез ее у тебя. Ты, конечно, можешь убить меня, Жосслен де Комбур, но наследником Эльфлиа все равно станет мой сын. Даже если будет непохож на меня, ты все равно не избавишься от мысли, что он мой. И если не захочешь потерять ее, то тебе придется признать моего ребенка своим законным сыном. – Эрик снова рассмеялся, на сей раз почти истерически. – Смерть меня не пугает, потому что без Мэйрин мне незачем жить. Но тебе все равно не удастся убить меня до конца. Я останусь жить в своем сыне и буду преследовать тебя до конца твоих дней.

Рассказать тебе, как твоя жена извивалась и стонала подо мной? Как она умоляла меня продолжать, не останавливаться? Как ее острые ноготки впивались мне в спину, чтобы я подарил ей наслаждение, которого ты, похоже, никогда не мог ей доставить? В постели она просто великолепна. Ни одна женщина не доставляла мне больше удовольствия, чем она. Знаешь, что она сказала мне после того, как я взял ее в первый раз?

В воздухе просвистел огромный кулак Дагды, и Эрик Длинный Меч рухнул к ногам Жосслена. Жосслен был не в силах сдвинуться с места, и даже Энгуса Лесли потрясли слова Эрика.

Наконец, придя в себя, лэрд Гленкирка произнес:

– Знаете ли, по-моему, этот человек окончательно спятил. Он говорит ужасные вещи, но вы не должны верить ему.

– А вы поверили бы, будь Мэйрин вашей женой? – спросил Жосслен.

– Если бы Мэйрин была моей женой, я верил бы каждому ее слову. Вы – счастливый человек, милорд де Комбур.

– Мы сейчас говорим не обо мне, а о моей жене и о том, что она, возможно, родит сына. Будет ли он моим наследником? Или нет? – резко перебил его Жосслен.

Энгус Лесли медленно кивнул.

– Да, это тяжело, – согласился он. – Но вы должны помириться с нею, чтобы не случилось беды. В конце концов всегда остается шанс, что родится девочка.

– Вы влюблены в мою жену, Энгус Лесли?

Лэрд ухмыльнулся.

– Я мог бы влюбиться в нее, но она этого не допустила. Она направила мою душу и сердце к самой очаровательной девушке из всех, на чью благосклонность я смел бы рассчитывать, – к младшей сестре королевы. Мы собираемся пожениться, и я надеюсь, что вы с Мэйрин к тому времени все еще будете здесь и разделите с нами эту радость.

Затем Энгус Лесли подвел Жосслена к королю. Малькольм Кенн Мор тепло приветствовал гостя. Увидев пергамент, на котором запись о браке между Жоссленом де Комбуром и Мэйрин из Эльфлиа была скреплена печатями короля Вильгельма и епископа Одо, шотландский король распорядился, чтобы Мэйрин из Эльфлиа вернули ее законному супругу.

– Как вы поступите с Эриком, милорд? – спросил он Жосслена.

– Я хочу вызвать его на поединок, – ответил он.

– До смертельного исхода?

– Да, ваше величество. Никаких сдач на милость победителя.

– Я понимаю, милорд де Комбур, вы должны защитить свою честь, но что, если вы проиграете? Ваша жена останется беспомощной перед этим негодяем, а ваши дети останутся сиротами. Я хочу наказать этого человека за его преступление. Ведь он – мой вассал, и я имею право судить его.

Жосслен покачал головой.

– Это право принадлежит мне, ваше величество. Я не успокоюсь, пока не отомщу этому человеку за себя и за мою невинную жену. Я не проиграю в этом поединке. Господь на моей стороне.

Король кивнул, понимая состояние Жосслена. Окажись он на месте этого рыцаря, Малькольм Кенн Мор поступил бы точно так же.

– Я велю посадить Эрика в темницу до того дня, когда вы сможете встретиться с ним на поле битвы, милорд де Комбур. Однако ваш поединок придется отсрочить на некоторое время. Сегодня я стал отцом, и мне не хотелось бы ничем омрачать торжества в честь новорожденного. Сестра моей жены вскоре выходит замуж, и свадьбу тоже не хочется портить. А вот уже после свадьбы Кристины мы устроим турнир, на котором вы сможете встретиться в бою с Эриком. Вы согласны подождать, милорд де Комбур?

Жосслен кивнул.

– Прекрасно! – воскликнул Малькольм Кенн Мор. – До тех пор вы с вашей женой-красавицей останетесь моими гостями. Добро пожаловать в Шотландию, милорд де Комбур! Добро пожаловать в Шотландию!

Глава 16

В королевском замке, высившемся над Эдинбургской скалой, воссоединенным супругам подыскали две небольшие спальни. Энгус Лесли проводил туда Жосслена после его беседы с королем. Когда проводник удалился, Жосслен еще несколько минут стоял в раздумье перед дверью. Затем, отбросив сомнения, он резким движением повернул дверную ручку, распахнул дверь и, войдя в комнату, обнаружил, что она пуста.

Он в удивлении огляделся по сторонам. За дверью оказалась маленькая комнатушка с прямоугольным дубовым столом и двумя стульями. Жосслен прошел через комнату, открыл дверь в дальней стене и попал во внутреннее помещение, где было одно окно, угловой камин и большая кровать, занимавшая почти все свободное место. Здесь Жосслен и нашел свою жену, стоявшую у открытого окна и глядевшую на город.

– Пока что нам придется остаться в Эдинбурге, – неуклюже проговорил он вместо приветствия.

– Почему? – раздраженно спросила она, так и не повернувшись к нему лицом. – Я хочу вернуться в Эльфлиа, пока еще в состоянии путешествовать. Я соскучилась по матери, а Мод не видела меня вот уже почти полгода.

– Эрик Длинный Меч должен понести наказание за свой поступок. Орудием казни стану я.

– Разве король Малькольм не может сам позаботиться об этом? – холодно спросила Мэйрин.

– Мог бы, если бы я ему позволил. Но я не позволил. Эрик Длинный Меч поставил под сомнение мою честь, и я имею право встретиться с ним в поединке.

– А как насчет моей чести? – спросила Мэйрин.

– Я сражусь с ним за нашу общую честь, Мэйрин.

– Нет, я так не думаю, милорд. Ты будешь сражаться с Эриком и убьешь его, но не ради твоей любви ко мне и не потому, что ты возмущен теми страданиями, что причинил мне этот человек. Ты будешь сражаться с ним и убьешь его потому, что думаешь, будто он изнасиловал меня и сделал мне ребенка. Ребенка, которого тебе придется признать своим. Сына, который станет твоим наследником. Ты будешь сражаться не за меня, Жосслен. Ты будешь сражаться потому, что чувствуешь себя оскорбленным. Но я должна раз и навсегда сказать тебе, что ты неправ. – Мэйрин наконец повернулась к нему, и Жосслен увидел, что глаза ее сверкают от гнева, который она отчаянно пытается подавить.

Гнев?! Почему же она сердится на него? Разве не он пострадал больше всех в этом происшествии?

– Вот уже второй раз ты клянешься мне, что отец этого ребенка не Эрик Длинный Меч, Мэйрин. Я люблю тебя, моя колдунья, и очень хочу поверить тебе, но как это сделать?! – с отчаянием в голосе спросил Жосслен.

– Почему ты веришь ему больше, чем мне, Жосслен? Просто потому, что он – мужчина, а значит, больше заслуживает доверия? Я – твоя жена. Разве я когда-нибудь лгала тебе? Эрик Длинный Меч бил меня, но, кроме своих рук и рта, ничем больше не касался моего тела. Мне кажется, он не способен совокупиться с женщиной. Он не изнасиловал меня. Если хочешь, я скажу тебе более прямо, Жосслен. Он ни разу не проник в меня своим мужским органом, он ни разу не пролил в меня своего семени. Разве я говорю недостаточно ясно, Жосслен? Ребенок, которого я ношу под сердцем, был зачат в Йорке, с тобой. Если родится сын, в чем я уверена, а ты откажешься признать его, то я потребую справедливости и обращусь к церкви и королю. Все! Больше я не скажу об этом ни слова.

Жосслен был потрясен ее холодностью и гневом. Первый его порыв был разгневаться в ответ, но голос благоразумия подсказал, что если он позволит себе это, то между ним и Мэйрин все будет кончено. Жосслен этого не хотел и надеялся, что Мэйрин тоже не хочет. Он вспомнил, как Дагда предостерегал его от опрометчивых поступков. И внезапно понял, что за пять месяцев их разлуки он ни разу не подвергался ни угрозе смерти, ни вообще какой-либо серьезной опасности. А Мэйрин стояла на краю гибели. И боялась она не только за себя, но и за этого еще нерожденного ребенка. Кто-то должен уступить, и Жосслен видел, что это придется сделать ему. Он, конечно, тоже мог заупрямиться, чем лишь усугубил бы и без того трудное положение. Жосслен понял, что если хочет вернуть свою жену, то должен сделать первый шаг. Именно ему придется переступить через свою гордость, ибо Мэйрин не менее горда и дошла сейчас до последней черты перед окончательным разрывом.

– Помоги мне, Мэйрин, – тихо проговорил он. – Мне тоже тяжело.

– Я не могу заставить тебя поверить мне, Жосслен, – ответила она, но голос ее чуть-чуть смягчился.