– Все будет в порядке, – успокоила ее мать королевы. – Многие дети, родившиеся на несколько недель раньше срока, вырастают крепкими и сильными и доживают до преклонных лет.
– Я хочу увидеть моего мужа. Где Жосслен?
– Я сейчас же пошлю за ним служанку, – сказала леди Агата. – Но прежде всего вам надо перебраться в удобное место, моя милая, и снять эту мокрую одежду.
– Миледи Маргарет! Скажите, что с мужем? Он победил?
– Да, Мэйрин. Ваш муж жив и здоров, а Эрик мертв. Он больше никогда не потревожит вас, моя дорогая подруга!
– Слава Богу! – воскликнула Мэйрин и, лишившись чувств, медленно соскользнула со стула на пол.
Придя в себя, она обнаружила, что снова находится в своей спальне. С нее сняли одежду; плечи ее окутывала мягкая шерстяная шаль. Кроме шали, на ней ничего не было. Она лежала на кровати. Леди Агата помешивала угли в камине. Обернувшись и увидев, что Мэйрин открыла глаза, она спросила:
– Вы позволите мне остаться с вами, моя милая? Я уверена, что вам сейчас очень не хватает вашей матери.
– Благодарю вас, миледи, – ответила Мэйрин, изо всех сил стараясь соблюдать хорошие манеры, насколько это было возможно в такой ситуации. – Где мой муж? Я хочу его видеть!
– Сейчас-сейчас, – ответила леди Агата. – Они с этим вашим великаном топчутся в прихожей. Давайте-ка прикроем вас покрывалом и впустим их обоих, иначе ваш великан не успокоится. Он хочет сам убедиться, что с вами все в порядке. Кстати, кто он такой?
– Он вырастил меня и мою мать, – ответила Мэйрин. – Но это слишком длинная история, миледи.
– Расскажете мне об этом позже. – Леди Агата улыбнулась и вышла, чтобы позвать Жосслена и Дагду.
– Ты ранен! – воскликнула Мэйрин, когда ее муж подошел к постели. Жосслен был обнажен до талии; плечо его стягивала свежая повязка, на которой уже проступило кровавое пятно.
– Пустяки, царапина, – беспечно отозвался Жосслен. – Как ты себя чувствуешь?
– Воды уже отошли, а это значит, что ребенок скоро появится. Но схватки пока не начались. Подойди ближе, Жосслен, я хочу взглянуть на твою рану.
Жосслен присел на край постели, и Мэйрин, приподнявшись, размотала повязку, сделанную второпях и неправильно.
– Со мной все в порядке! – запротестовал Жосслен.
– Но это ненадолго, если не перевязать твою рану как следует, – ворчливо ответила Мэйрин.
– Он не дал мне ничего сделать, – вмешался Дагда, входя в спальню. – Торопился увидеть тебя поскорее и сказать, что он победил.
– Эрик мертв, – проговорил Жосслен. – Он больше никогда не причинит тебе страданий, колдунья моя.
Мэйрин кивнула и сказала, словно не слыша его:
– Я должна перевязать твою рану, Жосслен. Миледи Агата, вы не подадите мне сорочку? Дагда, мне понадобится мох, чтобы приложить к ране. Ты знаешь, какой именно мох я имею в виду. Сможешь отыскать его где-нибудь поблизости?
– Я заранее набрал его, Мэйрин. Сейчас принесу.
Леди Агата не стала возражать против желания Мэйрин, найдя ее поведение вполне разумным. Роды ведь еще не начались, а ее муж нуждался в заботе. Поэтому она поспешно вручила Мэйрин сорочку и спросила:
– Вам нужна горячая вода, моя милая?
– Да, миледи. И чистая ткань для повязки, и вино, чтобы промыть рану. – Мэйрин надела сорочку и встала с кровати. Ребенок в ее животе временно замер, словно собираясь с силами перед скорым появлением на свет.
Жосслен обнял ее, и они замерли в сладком безмолвии. Через некоторое время он ласково погладил ее по голове, и Мэйрин тихонько вздохнула от счастья.
– Я так боялась за тебя, – сказала она. – Из покоев королевы поля боя не видно, но я слышала крики толпы. А потом внезапно стало так тихо…
– Я заставил Эрика встать на колени, а потом убил его, – отозвался Жосслен.
– Но он тебя ранил.
– Ему просто повезло, – ответил Жосслен с легкомысленной улыбкой.
Мэйрин отстранилась и внимательно осмотрела глубокую рану, уже покрывшуюся запекшейся кровью.
– Если бы ему повезло чуть-чуть больше, ты никогда бы не смог впредь владеть этой рукой. Она бы просто отсохла. О Боже! Какие ужасные синяки! – Мэйрин встревоженно провела пальцами по его второму плечу и руке.
Жосслен поморщился, но чувство юмора не покинуло его, несмотря на боль.
– Мэйрин, – проговорил он, – перестань сейчас же! Не то я забуду, что ты собираешься рожать.
Леди Агата, только что вернувшаяся в спальню, услышала последние слова Жосслена и усмехнулась, вспомнив, как часто со своим покойным мужем они так же любовно подшучивали друг над другом. Это была верная примета счастливой супружеской пары.
– Вот кое-что для начала, милая моя, – сказала она Мэйрин. – Пойду взгляну, не согрелась ли вода.
– Сядь на кровать, – велела Мэйрин Жосслену.
– Я тебе помогу, – вызвался Дагда, входя в спальню с целебным мхом в руках.
Мэйрин кивнула, и леди Агата сразу же безошибочно поняла, что эти двое понимают друг друга с полуслова. Она тихонько отошла в сторону, зная, что Мэйрин позовет ее на помощь, если потребуется. Дагда вручил Жосслену тазик; Мэйрин подставила руки, и Дагда облил их вином. Убрав тазик, ирландец дал Жосслену другой, полный горячей воды. Взяв у Дагды чистый лоскут, Мэйрин погрузила его в воду и принялась осторожно счищать с раны запекшуюся кровь. Несколько минут она трудилась в молчании; Дагда трижды менял воду, а Мэйрин извела целую дюжину лоскутков, прежде чем удовлетворилась результатом. Кровотечение уже остановилось, но рана теперь снова была открыта и слегка сочилась кровью. Снова сменив тазик, Дагда налил в него вина и вручил Мэйрин маленькую морскую губку. Пока она дезинфицировала рану крепким вином, Дагда держал Жосслена за плечо, но тот и без того не очень сильно дергался.
– Придется прижечь твою рану, – сказала Мэйрин мужу. – Иначе она может снова открыться. Тебе больше нельзя терять кровь.
Дагда положил кинжал на решетку над огнем в камине. Когда лезвие раскалилось докрасна, он осторожно передал кинжал своей госпоже. Мэйрин, не колеблясь ни секунды, прижала лезвие к ране. Маленькая спальня немедленно наполнилась запахом горелой плоти. Жосслен громко застонал и покачнулся, зажмурившись от боли.
Мэйрин побледнела, и, увидев на ее лице странное выражение, леди Агата поняла, что у нее начинаются роды, но подозревала, что она ничего не скажет до тех пор, пока не разберется с раной до конца. Мэйрин осторожно приложила к ране прохладный мох, старательно наложила повязку и отступила на шаг, чтобы осмотреть результат. Оставшись довольной своими трудами, она налила вина в небольшой кубок и вручила его Жосслену, всыпав в питье щепотку порошка из протянутого Дагдой крошечного мешочка.
– Это – обезболивающее, – сказала она в ответ на вопросительный взгляд леди Агаты. – Здесь можжевельник, горькая полынь и дикая рябина. – И тут по лицу ее пробежала судорога боли.
– Милорд де Комбур, – произнесла леди Агата, – мне кажется, вам следует подняться и уступить постель вашей супруге. Она была так озабочена вашим состоянием, что забыла о себе.
– Ничего страшного, – слабым голосом возразила Мэйрин.
Жосслен залпом проглотил целебный напиток и, поднявшись, помог Мэйрин снова улечься в постель.
– Ты сделала даже больше, чем должна была, Мэйрин, – тихо сказал он. – Ида будет очень гордиться, когда я расскажу ей обо всем.
Мэйрин усмехнулась.
– Да, милорд. Разве я не говорила тебе, что мать хорошо научила меня исполнять супружеский долг?