Заоблачная звезда. Фарагундо

Заоблачная звезда. Фарагундо
Борис Юрьевич Крестолюбов

Друзья! Предложенный Вашему вниманию трагический роман-трилогия написан о тех временах, когда люди имели живое общение, не было гаджетов, все отношения были открытыми. Сюжетом первой книги явились жизненные события, происходящие с молодым парнем по имени Фарагундо. Его семья обитала в пригороде небольшого портового городка Сан-Луано. На страницах произведения Вы столкнетесь с непростой судьбой парня, состоящей из череды различных хронологических событий, наполненных его чувствами и действиями.

Заоблачная звезда

Фарагундо

Борис Юрьевич Крестолюбов

© Борис Юрьевич Крестолюбов, 2019

ISBN 978-5-0050-2643-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Борис Крестолюбов.

Трагический роман-трилогия.

Книга первая.

Заоблачная звезда. Фарагундо.

Друзья! Предложенный Вашему вниманию трагический роман-трилогия, написан о тех временах, когда люди имели живое общение, не было гаджетов, все отношения были открытыми. Сюжетом первой книги явились жизненные события, происходящие с молодым парнем по имени Фарагундо. Его семья обитала в пригороде небольшого портового городка Сан-Луано. На страницах произведения Вы столкнетесь с непростой судьбой парня, состоящей из череды различных хронологических событий наполненных его чувствами, действиями и переживаниями, образом жизни и конечно любовью, но об этом читайте в книге! Все герои вымышлены и все совпадения случайны. В перспективе выдут еще две части «Грезы. Марина» и «Закат. Сольего».

Итак, вперед!

Заоблачная звезда. Фарагундо.

Все когда-то случается в первый раз. Мы рождаемся, подрастаем, взрослеем, меняемся с каждым десятилетием нашей жизни и в результате выходим на финишную прямую. Если ГОСПОДЬ дает нам полный жизненный путь от рождения до глубокой старости, то мы получаем полноценный опыт и приходим к определенным выводам. Жизнь – это река, в которой нам предстоит плыть в разных направлениях вдоль и поперек, от берега к берегу, по течению и против него и даже под водой. Но всегда наше пребывание в этой реке, так или иначе, связано с движением, которое выбирает наша внутренняя сущность. Вот так много лет назад мой приятель Фарагундо Черес встретил на своем жизненном пути одну особу по имени Марина Барос.

Местность, в которой проживал Фарагундо, была благодатна и щедра к своим обитателям. Пригород небольшого городка Сан-Луано расположился на берегу спокойного залива узкой и закругленной полоской, уходящей в водную стихию и напоминал по форме короткий морской кинжал, как бы наполовину воткнутый в жертву. Пригород так и назывался – кинжал моряка. Детство Фарагундо ничем не отличалось, от детства каких-либо других мальчишек, проживающих там. Все старшое мужское население занималось рыбной ловлей, и пацанам всегда была работа. Редко кто от нее отлынивал, потому как знали, что рыба, пойманная утром вечером не продастся. Все старались в торговых рядах первыми потрафить покупателю свежим уловом и особенно в этом поднаторели юные обитатели пригорода Сан-Луано. Иногда отцы или старшие братья брали своих младших членов семьи в море и те в свою очередь старались жадно осваивать морскую науку хождения под парусами на судне. Так же обязательным было и умение рыбной ловли. А потом мальчуганы вечерами сидя на берегу, оживленно делились или спорили о знаниях и навыках, полученных от своих старших родственников. Семья Фарагундо была не большая. Его отец Патер в четвертом поколении был потомственным рыбаком. Суровое лицо, отца напоминало о некой отрешённости от этого мира и всегда настораживало людей впервые с ним общающихся. Мать звали Ронзой. Она была очень трудолюбива и работала экономкой в доме важного сеньора и делового коммерсанта Аргана Батисты Сан-Хосе. Ей приходилось очень сильно дорожить своей работой. Даже когда она недомогала работа для нее стояла во главе всех земных действий и событий. В такие дни она, собиралась дольше обычного, молилась в своей комнате, прося БОГА, подать ей силы и уходила с верой в помощь ВСЕВЫШНЕГО на свою сокровенную службу. Старшая сестра Фарагундо Адель была очень музыкальна. Она ходила уже третий год в местный церковный хор. Настоятель храма очень был доволен ее звучным и сильным меццо-сопрано. Жизнь текла своим чередом, и Фарагундо рос и становился крепким, проворным и жилистым парнем. И все бы ни чего, но в день своего восемнадцатилетия с ним произошло событие, перевернувшее его спокойную и безмятежную жизнь…

Рано утром Фарагундо проснулся потянулся и глянул в окно. Первое, что ему попало на еще покрытые пеленой глаза загостившаяся ночная звезда. Она как будто заблудилась или потерялась на утреннем небе и безнадежно отстала от своих сородичей. Под ней повисло серое облако, в котором можно было разглядеть морщинистое лицо ветхой старухи.

– «Вот она, какая заоблачная звезда?» – слегка иронизируя, прошептал он и, переведя свой взгляд с яркой звезды на облако, тут же добавил:

– «Ну, поздравь меня бабуля с днем Ангела!»

Со стороны двери послышались шаги и Фарагундо несколько недовольно повернул туда голову. Кто-то поднимался по старой и скрипучей лестнице. Дверь тихонько отварилась, и в комнату вошли мама и сестра. Они подошли к кровати. Адель присела на край, а мать, немного взволнованная наклонилась и ласково провела ладонью по голове сына. Немного улыбнувшись, она произнесла:

– «С днем Ангела Фарагундо!»

Сестра в след добавила:

– «Храни тебя ГОСПОДЬ! Аллилуйя!»

Тут брат заметил, что на руках сестры лежит аккуратный сверток из белой папиросной бумаги. Через мгновение, она протянула ему подарок и тихо сказала:

– «Братик, вот то самое, что тебе в дальнейшем как мужчине обязательно пригодится в жизни!»

Он окончательно проснулся и протянул правую руку. Пакет был плотно свернут, и сразу было сложно его открыть. Но уже через минуту Фарагундо держал в руках новенькую опасную бритву. Раскрыв ее, он увидел, как сверкает на утреннем солнце новое, недавно откованное лезвие с острозаточенной ровной режущей кромкой.

– «Спасибо, спасибо!» – выпалил он, с восхищением разглядывая изделие настоящего мастера.

Прошло около получаса и за столом собрались мать, Адель и Фарагундо. Отец в ночь ушел на шхуне в открытое море, и ждать его в такое раннее время было бессмысленно. Фарагундо во всем пытался подражать отцу и поэтому очень старался походить на него. Праздничный завтрак длился недолго, ведь Фарагундо надо было бежать на пирс и встречать отца. Не сложная на первый взгляд разгрузка улова требовала на самом деле много усилий и сноровки. Даже каменотес, вкладывая свою грубую физическую силу, старается придать нужную форму и размер камню.

Улицы пригорода уже ожили и стали наполнятся людским потоком сопровождаемым различным гамом и шумом. Фарагундо знал, что ровно через пятнадцать минут на пирсе он будет принимать толстый канат, сброшенный отцом с правого борта судна для фиксации пришвартованной шхуны. Он уже поворачивал на улицу, спускающуюся к пирсу, как вдруг перед ним возникла старуха вся в черном одеянии с очень морщинистым лицом. Преградив ему дорогу, она протянула на встречу руку с открытой поднятой ладонью: как будто хотела остановить его движение волшебной невидимой силой. Ее растопыренные крючковатые пальцы напомнили когтистую лапу сапсана, атакующего свою добычу.

Чуть не сбив старушку и еле остановившись перед растопыренной пятерней он, не переводя дыхания, коротко выпалил:

– «Что Вам?»

– «Ты уже опоздал во многом мой мальчик и потерял половину себя!» – прохрипела старческим слабеющим голосом старуха.

Тут же Фарагундо попятился назад: всмотревшись в морщинистое лицо, он увидел утренний образ облака точь-в-точь похожий на лицо это пожилой женщины.

– «Изиде, сатана!» – прокричал он, все еще не выровняв свое дыхание и пятясь назад.

– «Не ходи на следующей неделе ни в один из дней к своему приятелю, у которого одна нога короче другой» – и тут же добавила:

– «Через него к тебе придет скорая смерть!»

Фарагундо одернуло.

– «Что?» – переспросил он и немного подал вперед голову.

Какое-то время они смотрели друг на друга и молчали. На перекрестке, где замешкался Фарагундо в разные от него стороны проходили люди и в этом замкнутом пространстве пересекавшихся улиц создавали иллюзию размешиваемого сахарного песка в стакане чая.

– «Я все сказала!» – прервала молчание старуха, и медленно обойдя парня начала свое движение на подъем в сторону пригорода.

Фарагундо молча, проводил ее взглядом. Вспомнив о цели своего начального движения, он повернулся в сторону залива и, ускоряясь, побежал к восьмому пирсу.

Время приближалось к обеду, но шхуны не было видно. К нему подошел соседский парень Андрэ и с усмешкой спросил:

– «Что случилось? Где твой отец, в это время Вы уже заканчиваете продавать рыбу и уже в голове тратите выручку!»

Фарагундо молчал и вглядывался в горизонт. Он ничего не слышал. Мысли его троились. То отец возникал в его сознании, то старуха давила его своей пятерней, то возникал образ приятеля с короткой ногой, с соседней улицы которого звали Юнта. Не дождавшись ответа, Андрэ махнул рукой и резко подался в сторону пригорода.

– «Что за бред! Где мой отец?» – сам себе в полголоса произнес Фарагундо.

Его мысли поплыли дальше. На горизонте появлялись корабли, но вглядываясь в их контур, он понимал, что это не шхуна отца, так как они имели три мачты, а шхуна отца, имела две мачты и больше походила на большую яхту.

На сердце становилось не спокойно. Прошло еще полчаса. Вот на горизонте в очередном судне он разглядел две мачты. Сердце радостно забилось. Шхуна подходила к пирсу, и Фарагундо узнав ее, успокоился. На капитанском мостике он увидел силуэт отца, и при виде своего родителя радость прилила в сердце нашего героя. Но шхуна по-прежнему не замедляла ход, заходя на пирс для швартовки, и Фарагундо размашисто замахал руками. Он знал, что его отец старый морской волк и владеет всеми правилами управления шхуной в любой ситуации. Но, несмотря на это, он не выдержал:

– «Паруса, убавляй паруса!» – закричал, что есть сил паренек.

Из его гортани вырвался надрывный и сдавленный хрип от опять нахлынувшего волнения. Шхуна подходила быстро и рассмотреть отца и что там происходит, было невозможно. Еще миг и правый борт шхуны с треском обтерся о соседний седьмой пирс. Продолжая движение по касательной и постепенно замедляя ход, она остановилась между седьмым и восьмым пирсами.