Т-34 и другие рассказы о войне

– А как женщины снимают напряжение у мужчин?! – отрезвил ее Юрий. – Точно так и ППЖ. У всего дивизиона, если не больше.

– Как же они туда попадают?

– Ну, например, стоит дивизия где-нибудь, в каком-нибудь селе. Оттуда приходят две-три девки или бабы, что без мужей, поладнее да покрасивее, и предлагают свои услуги. Чтоб, значит, боец в бою о родине и о товарище Сталине думал, а не о том, что ему от переизбытка мужского в организме на стену лезть хочется и не о том, что милая дома может быть все это время ему неверна. В этом, конечно, есть своя логика, но и женщинам тем не позавидуешь…

– И что же? Все на них зарятся, что ли?

– А как иначе? Столько дней – а то и лет – без женской ласки. Мужчина так устроен, что ему оно намного сложнее дается, чем женщине.

Она смотрела на Юрия и гнев кипел внутри нее —внушаемость и легковерность так же свойственна девушкам, как и женщинам в возрасте. Не будучи толком ни в чем уверенной, она все же злилась на Юрку и в то же время – подсознательно – вспоминала, как носил ей цветы перед войной стоящий перед ней сейчас Юрий, как он смотрел на нее и как поучал, а в тех поучениях слышались и виделись ей почти отеческая забота и внимательность. И решила вдруг – сгоряча, ничего полноценно не взвесив и не обдумав, – что любовь это не слова, а дела, и присутствие рядом в трудную минуту (когда родине легче, чем тебе, и вообще есть много желающих ее защитить, в отличие от тебя, бедняжки) и есть дело и доказательство внимания. Взяла – неожиданно для себя и для него – собеседника под руку и пошла дальше с ним. А неделю спустя к Юрке, чей взвод стоял вблизи Даугавпилса, пришло письмо от нее.

«Я все знаю про ППЖ в ваших частях, прости. Понимаю теперь, почему долго не писал, но все же не хочу ставить тебя в трудное положение, добиваясь никому не нужных извинений. Я не такая глупая, как тебе кажется, и поэтому отпускаю тебя. Отныне я с другим, жду от него ребенка, потому не ищи меня и не пиши мне больше. Надеюсь, жизнь все расставит по своим местам»…

Грустил ли он, переживал ли после такого? Вряд ли – некогда было. Отдыхать удавалось редко, почти все время шли ожесточенные бои за прибалтийские города, которые больше напоминали вермахтовские укрепления. Только в эти минуты все больше хотелось ему умереть от шальной пули или случайного взрыва. Все меньше хотелось возвращаться домой и почти не было радости от удачно проведенных сражений. Никто из сослуживцев, сколь ни пытался, не мог добиться от скрытного Юрки признаний о причинах его уже видимого волнения. И никто, как ни старался, не мог увидеть слезы, которыми обливалась его, мальчишеская, в сущности, душа под грохот артиллерийских снарядов.

Лето 1982 года, Москва

На второй день после посещения «Елисеевского» председатель КГБ товарищ Андропов, впечатленный увиденным и услышанным, вызвал к себе начальника московского управления КГБ Виктора Алидина.

– Что вы понимаете под государственной безопасностью, Виктор Иванович? – с порога претенциозно начал Андропов. Начальник управления едва только раскрыл рот, как хозяин кабинета оборвал его: – Это не только борьба со шпионами, контрразведывательная деятельность и проведение спецопераций, но еще и безопасность экономическая. Если внутри страны процветает коррупция, экономический произвол и хаос в области снабжения, то нельзя сказать, чтобы безопасность ее не находится под угрозой.

– Далеко хватили, Юрий Владимирович. С коррупцией у нас проблемы чуть ли не на самом верху, сами понимаете, – генерал Алидин был человеком прямолинейным, и очевидных вещей предпочитал не таить даже от высокого начальства. – Сколько мы с вами вместе бьемся вокруг Чурбанова, Гришина и Щелокова – а воз и ныне там…

Юрий Соколов и его гастроном

– Именно поэтому я вас и вызвал. Почему у нас до сих пор ничего не получалось в заданном направлении? Потому что очень резко замахивались. А надо все делать постепенно, поэтапно.

– Ну как же тут сделаешь поэтапно, когда рыба, как вы сами говорили, гниет с головы?

– Верно. Но иногда бывает так, что источник гниения не в голове, а в других, менее значимых органах, более доступных для хирургического вмешательства.

– Загадками какими-то говорите…

– Никаких загадок. Ты что-нибудь про «Елисеевский» гастроном знаешь?

– Ну как не знать? – развел руками Алидин. – Я все-таки начальник московского управления, и гастроном этот находится в зоне моей юрисдикции.

– И что можешь сказать?

– А что тут скажешь? Прекрасный магазин, всегда полки ломятся от товара, чего не скажешь о других…

– Вот, – всплеснул руками Андропов. – Я тоже давеча туда зашел и ахнул – кругом шаром кати, а тут такое изобилие, не хуже, чем в капстранах! Спрашивается, откуда такое? Ну ты конечно ничего не знаешь и даже предположить не можешь, поскольку, как и все, видишь только внешний фасад. Я же в самую суть всегда гляжу. И увидел, что подозрительно это все. Правда, и причина сразу же нашлась. Как оказалось, там отовариваются все те же Гришин, Щелоков, Чурбанов, Косыгин и прочие, до которых у нас с тобой давно руки не доходят. И получается, что не может гастроном не блистать таким изобилием ради столь дорогих гостей. А откуда изобилие берется? От взяток. Значит, обдирая наших граждан за заморские деликатесы, львиную долю отправляет начальник гастронома в качестве взяток наверх, тем самым, которые отовариваются. Никто не хочет рубить сук, на котором сидит – и потому получают они от него то деньгами, то продуктами только за то, чтобы не прекращался этот поток высочайшего уровня обеспечения в его, отдельно взятом, магазине. Понимаешь, на какой уровень можно выйти, если прихватить за задницу этого торгаша? Сразу все проблемы решим – ты новое назначение получишь, а я оставлю за плечами коррупцию в высших эшелонах власти в стране. И тогда благодарный народ наши с тобой имена в историю золотыми буквами впишет. Понимаешь?

– Так точно.

– А тогда вопрос – что ты знаешь про этого самого Соколова?

– Да вроде человек положительный. Герой, войну прошел, лауреат премий и орденов, отличник торговли…

– И это мне говорит начальник управления КГБ! – всплеснул руками Андропов. – Да грош тебе цена, если ты только такой информацией обладаешь! Ты, начальник управления, как мог не заметить назначения на столь ответственный пост столь непроверенного и опасного для общества человека?! Этот твой Соколов, он ведь был судим. И мало того – по экономической статье. А это значит, что доверять ему высокую должность в снабжении уже было небезопасно. Да и моральный облик его оставляет желать лучшего. Я кое-что такое про него знаю, что в характеристиках не пишется. Он же с Ярославля? И я оттуда же.

– А что знаете, Юрий Владимирович?

– Это неважно. Важно, что ты дальше своего носа не глядишь. Проморгал?! Прошляпил, товарищ генерал?!

Алидин виновато опустил глаза.

– Ну не строй из себя девицу-то. Исправляй недочеты, выявляй системные ошибки и наверстывай упущенное. Понял?

– Так точно, Юрий Владимирович. Гастроном и всех его клиентов начнем разрабатывать с завтрашнего дня.

– Правильно. Только тихо. Если они узнают о наших с тобой планах раньше времени, не сносить нам головы. А главное – про директора не забывай.

– А что с ним? Получит за взятки свои 15 лет и…

– Нет! Неверно! Стратегически неверно! Здесь нужна публичная порка, чтоб другим неповадно было! Только расстрел!

– Но ведь за взятки по закону максимум 15 лет…

– Это уже твои проблемы. Найдешь судью, которого Комитет может прихватить за то же самое место, и прикажешь ему. Если сам не хочет к стенке встать, поставит за себя Соколова. Святых нету.

…Гастроном «Елисеевский» или, как он теперь назывался, «Гастроном №1» всегда был не только торговой, но и эстетической гордостью Москвы. Уникальная старинная архитектура начала XIX века; красивые витрины снаружи и не менее красивые витражи на внутренний двор, который, к слову сказать, тоже эффектно выстроен в виде катакомб, выполняющих функцию хранилища продуктов и складов; внутреннее убранство с колоннами, высокими потолками, холодным и темным винным залом и портретом основателя магазина – купца Елисеева – все это придавало месту особую магию, магнетизм, особую притягательность. В эпоху «застоя» и повсеместного отсутствия даже самых элементарных товаров народного потребления здешнее изобилие осетровых рыб, копченого мяса, икры, да и менее изысканных продуктов, казалось, не могло иметь места нигде, кроме как здесь – в этом здании, больше напоминающем какой-нибудь шикарный ресторан на далеком Монмартре. И даже когда путь покупателей лежал в подвал, где располагался стол заказов, все равно это было очень красиво и в какой-то мере романтично – подвал здесь тоже был еще николаевских времен, а потому спускаться в него было все одно что посещать какую-нибудь древнюю пещеру.

Многие не понимали и искренне завидовали директору гастронома, отличнику народной торговли Юрию Константиновичу Соколову, который всегда умудрялся достать заморские и отечественные деликатесы в таком количестве и накормить ими как простых людей, так и кремлевских сановников – как у него это получалось? В то время, когда похожие, если не по архитектуре, то по статусу магазины прозябали и звенели гулким эхом с пустых полок в сторону сквозящего следами последнего покупателя выхода, магазин Соколова процветал, как верно подметил председатель КГБ, как в капстране – всемогущий Андропов знал, о чем говорил. Секрет у Соколова действительно имелся в загашнике – неучтенные доходы он тратил на взятки. Не стоит пугаться столь громких слов – надо для начала понять, на что и кому она предназначалась.

А еще раньше – понять, из чего складывались неучтенные доходы. Лет 20 назад магазин попал под программу модернизации торговли. Тогда всем крупным гастрономам и универмагам выделили деньги на покупку нового торгового оборудования. Все это происходило на ниве хрущевской «оттепели», когда с высоких трибун кричали о послаблениях в жизни народной и о том, что все в стране должно быть для человека. Многие директора торговых управлений и магазинов тогда просто рассовали полученные на модернизацию из Госплана деньги по карманам и забыли про высокие лозунги, так же громко звучавшие в те времена, как быстро и сменявшиеся другими, еще более высокими и уходившими в небытие. Соколов поступил иначе – он на выделенные деньги закупил партию новых финских холодильников, которые почти исключали порчу и утрату товаров ввиду потери товарных свойств. В то же время, по всей Москве управлением торговли (торгом) для всех магазинов была установлена норма естественной убыли товаров к списанию в размере 20% от общего товарооборота магазина. Ну у других магазинов – понятно – чего только с товаром, особенно скоропортящимся не происходило. А у Соколова с его финским оборудованием убыль эта почти сравнялась с нулем. Норма убыли осталась. Тогда он решил ее списывать, а сэкономленные деньги… нет, не воровать, как остальные его коллеги в большинстве своем и по всему Союзу, а тратить на взятки начальству всех мастей… но не ради своего блага, а ради блага магазина и отоваривавшихся в нем граждан.

И в этом и был его секрет. Секрет, который не один десяток лет собирал внутри «Елисея» как небожителей, так и простых москвичей. И благодаря которому Соколов понимал, что проживает жизнь не зря.

В один из дней на пороге магазина появился его старый приятель, сын министра внутренних дел СССР Щелокова, Игорь.

– Я к тебе по делу…

– Заказ получил?

– Да, спасибо, но не по этому.

– А по какому? – напрягся Соколов. Он как будто предчувствовал нечто нехорошее, что должно было произойти.

– Отец послал передать – тобой и твоим магазином заинтересовалось московское управление КГБ. Причем не само по себе, а с подачи Андропова.

Соколов побелел:

– Вот те раз. А ему-то что надо?

– Уж не знаю, но говорят – взъелся он лично на тебя и очень основательно.

– Может, можно как-то по линии МВД..?