Т-34 и другие рассказы о войне

Встав перед строем, атаман заговорил негромко, но четко и уверенно:

– Братья казаки! Прошло 20 лет с того дня, как оставили мы родную землю на поругание большевистской заразе. Думается мне, что пришло время возвратиться с оружием в руках, чтобы утвердить себя на земле, которая принадлежала нам на законных основаниях четыре века подряд. Что же заставило меня так думать? Нет, не только немецкое вторжение в Советский Союз, но и та несправедливость, которая была учинена с оставшимися в России после 1920 года солдатами Императорской Армии. Первое время, когда только получил я предложение от гитлеровского командования возглавить Имперское управление казачьих войск, стал я перед дилеммой: как казак хочу вернуться на родину и отвоевать свое, как патриот – не имею права. Проиграл войну, так с этим надо смириться. Россия, думал я, это уже не мы, это они, и вторжение нас, граждан Франции и Германии, на территорию России иначе, чем захватническим не назовешь. Нравится нам тамошняя власть или нет – нас это уже не касается. И только недавно узнал я от полковника Павлова о том, что власть эта истинно варварская, по отношению к которой никакие принципы не могут соблюдаться. Почему? Потому что она сама не соблюдает ни единого принципа как морального, так и правового, не держит ни единого обещания. Знаете ли вы, как поступили большевики с оставшимися в Крыму солдатами Врангеля, которым он – с подачи негодяя Фрунзе – гарантировал жизнь?!

– Убили, – послышалось из строя.

– Да, но как?! Их разрубали на части и живых еще бросали на корм рыбам. Наплевали они и на Врангеля, и на Фрунзе. Им крови подавай! А прикрытием для Лиги Наций назвали формальность – жизнь обещал солдат Фрунзе, а приказал стрелять чекист Троцкий. Так не иезуитство ли все это? А что на деле? А на деле – если есть русский народ, то осталось его совсем мало, и он будет переходить на нашу сторону везде, где бы мы ни появлялись. Значит, дело для него мы сделаем благое, и потому возвращаться надо, пусть даже и под гитлеровскими знаменами. А если нет его, если остались только вот эти вот бессовестные комиссары, то кончать с ними надо нещадно – нечего нелюдям на нашей земле делать! Пусть вернут чужое! В таком случае и подавно никакого греха на себя не возьмем, ибо нет греха в убийстве мерзавца, который не только выжил тебя из дома, но еще и брата твоего, оставленного на улице, убил!

Казаки верили атаману, но все же задумались. Посовещавшись, выдвинули вперед сотника – представителя.

– Дозвольте спросить, Ваше Высокоблагородие? Правильно ли мы поняли, что выступать вы нам предлагаете под флагом Германии?

– Так.

– Значит, делить нам теперь нашу землю с солдатами вермахта, с коими будем воевать плечом к плечу?

– Это не так. Согласно договоренности, достигнутой с фюрером, все исконно казачьи земли будут возвращены казакам на условиях вольницы Войска Донского, какая была еще при Государе Императоре. Гауляйтеров и надсмотрщиков над вам не будет. Причем командованию вермахта не впервые устраивать такие самоуправления на территории России. Кто из вас слышал про Локоть? Это местечко такое вблизи Брянска. Так вот там, на освобожденных от большевиков территориях, командование сделало самое настоящее самоуправление – люди там сами выбирают себе предводителя и живут как самостийная держава. Налоги не высоки, реквизированные у помещиков земли возвращены им, торговля с рейхом ведется как с отдельным государством, все полученные деньги поступают людям в личное пользование. Полная свобода торговли и равенство во владении землей. И заметьте – никаких гауляйтеров и надзирателей! Вот так смотрит Гитлер на наше светлое будущее и так же предстоит смотреть и вам, мои верные казачки! Во исполнение данных обещаний даю вам свое атаманское слово!

Подумали они и сказали:

– Ну ежели под вашим командованием, Ваше Высокоблагородие, то мы хоть с самим чертом на край света согласные! Любо!

И всколыхнулось по рядам звонкое, раскатистое «Любо!», и расцвел душой – впервые за 20 лет – атаман, готовый к возвращению на круги своя и к новым боевым задачам во имя России. Слово атамана было весомее пуда золота. Вот только не знал он еще, что вопрос командующего всеми русскими войсками пока стоит перед Гитлером остро.

***

К тому моменту, как атаман Краснов принял судьбоносное для себя и для истории решение, в распоряжении немцев имелся еще один субъект, который недурно подходил на роль внутреннего врага – сдавшийся в плен вместе со своими бойцами командующий 2 ударной армией генерал-лейтенант Андрей Власов. Все знали, что он выражает свою преданность Гитлеру, но мало кто знал, что спустя неделю после пленения остатков 2 ударной армии во главе с ее командующим в Москве прошло секретное совещание Сталина с руководителем внешней разведки Меркуловым.

– Товарищ Сталин, разрешите доложить, – рапортовал главный разведчик страны. – Согласно ранее разработанному плану, наш человек внедрился в штаб вермахта. Как вам известно, неделю назад 2 ударная армия во главе с генералом Власовым попала в плен к немцам. Ему как человеку в столь высоком звании, сразу предложено было командованием вермахта перейти на сторону неприятеля. Он согласился.

Сталин бросил на докладчика суровый и тяжелый взгляд.

– И что дальше?

– Как, товарищ Сталин? Вы не поняли? – недоуменно поглядел на хозяина Меркулов. – Наш разведчик, товарищ Власов успешно внедрился в штаб гитлеровцев.

– Это я понял. Я спрашиваю, что из того, что они предложили ему перейти на их сторону? Нашим разведчикам, как скрытым, так и выявленным СС, ежедневно предлагают перейти на сторону врага. Что дальше-то? Ну перейдет он один на их сторону и что из этого?

– Как – что? Будет добывать секретные сведения, осуществлять диверсии.

– Такие они дураки, что позволили бы вчерашнему советскому генералу быть причастным к святая святых! Ничего он один не сможет. Вот если бы он убедил их принять на свою сторону всю ударную армию и вообще всех советских военнопленных, создав из их числа специальное воинское формирование вермахта – вот это было бы дело. Тогда они обязаны были бы с ним считаться и посвящать в планы секретных операций. Тогда бы он занял в их военной иерархии определенную, не самую маленькую роль. Понимаете, о чем я говорю, Всеволод Николаевич?

– Так точно, товарищ Сталин. Понимаю и крайне поражен и воодушевлен вашей мудростью. Вы… вы прямо вдаль смотрите. Мы сегодня же отправим ему соответствующее задание.

– Погодите. Этого мало. Предположим, он убедит Гитлера создать такое формирование. Но кто к нему туда пойдет? Наша армия – самая патриотичная и преданная партии и правительству. В большинстве своем они могут плюнуть ему в рожу, и будут правы. И начинание провалится. Как и он сам.

– А что же делать, товарищ Сталин?

– Все же пусть ведет эту работу. Во-первых, кто-то да согласится. Лично я не верю в то, что такое воинское формирование будет создано и укомплектовано. Но найдутся охотники. Их возьмем на карандаш и уничтожим при первой возможности. И всех членов семей, которые остались у нас, здесь. А во-вторых, это позволит ему близко соприкоснуться с другими врагами Советской власти, вставшими на сторону Гитлера…

– О ком вы говорите, товарищ Сталин?

– Вам известно, что бывшие казачьи генералы царской армии – Краснов, Шкуро, Доманов, Султан-Гирей Клыч, Семенов – перешли на сторону врага и из числа бывших эмигрантов формируют реальные и действующие воинские подразделения, которые войдут в состав вермахта и станут мощной боевой силой?

– Известно, но причем тут Власов?

– Пусть вотрется к Краснову в доверие. Попытается во всяком случае. На той волне, что, дескать, русские объединяются против Сталина за линией фронта. И попытается через него ближе подойти к командованию вермахта. Пусть казаки войдут в формируемые им части. Генералы те уже старые, ничего не могут и не понимают. А он все-таки действующий боевой офицер высшего ранга – кому же командовать, если не ему? Если даже не получится, то близость к Краснову так или иначе прибавит ему веса в глазах гитлеровцев. А если получится, пусть ведет разложенческую работу среди этого нового формирования…

– Это как?

– А так. Казаки и солдаты РККА, пусть даже бывшие – не попутчики, а кровные враги. Если удастся их рассорить, то полетят клочки по закоулочкам и от 2 ударной армии, и от Краснова. А что в условиях войны выгоднее, чем склоки у неприятеля?

– Вы гений, товарищ Сталин.

– Знаю. Иди и работай.

1943 год, Винница

Власов стоял перед измученным строем пленных солдат и горланил:

– Товарищи солдаты и офицеры! Сегодня вы оказались в плену у тех, против кого вчера сражались с оружием в руках. Я разделил вашу участь. Я, генерал. Чему учила вас партия? Каков долг солдата, плененного неприятелем? Правильно, бежать из плена. Но практически никто не знает, какой долг лежит в эти суровые дни на партии и на верховном главнокомандовании. Они должны – как учили нас на высших партийных курсах – прилагать все усилия к тому, чтобы освободить нас из плена. А что делают они в это время? Я понимаю, фронт нынче полыхает, есть задачи и поважнее нашего с вами освобождения. Потому в решение нашей судьбы включился Красный Крест. Они предложили лично Сталину обменять нас на пленных немцев, который в настоящее время содержатся в лагерях Советского Союза. Он отказался. Он, товарищи, предал нас всех. Спрашивается, для чего нужны ему эти немцы, о которых фюрер, скорее всего, уже и забыл? Уж не для потехи ли собственной гордости и не для того ли, чтобы обменять на кого-нибудь более серьезного и важного, кто может попасть еще в плен? Мы для него – всего лишь пыль, клубящаяся из-под фронтовых сапог, на которую не следует тратить много времени. Что ж, он руководитель государства и ему, конечно же, виднее. Но как быть с другой просьбой Красного Креста? Когда он отказался, они попросили предоставить им доступ к пленным немцам, чтобы сообщить немецкому командованию об их состоянии здоровья и условиях содержания, которые, как вы понимаете, должны соответствовать определенным международным нормам. Когда вы сюда приехали, вас всех осматривали врачи, не так ли? А для чего? Чтобы сообщить в центр, что вы живы, здоровы и с вами обращаются надлежащим образом. Они и сообщили, потребовав того же от Сталина. Он отказал.

Андрей Власов

– Ну и что? – донеслось из толпы. – Нам-то что до них?

– Ничего. Но вы должны понимать, что тем самым он разорвал все отношения с Красным Крестом. Значит, больше никто не придет нас сюда проведать, никто не справится о нашем состоянии и как пленные мы де-факт Гитлеру больше не нужны. Зачем держат пленных? Чтобы обменять. Вы простые солдаты, никаких секретных сведений вы дать вермахту не можете. Значит, нужны для обмена. А если сама идея обмена отвергнута Сталиным на международном уровне? Если он отказался вести любые переговоры с Красным Крестом, то что это значит? Что завтра всех вас могут расстрелять. В такой ситуации выход я вижу только один. Немецкое командование и лично господин Гитлер предлагают вам сотрудничество. Переходите на сторону освободительных войск вермахта – и не только будете помилованы, но победителями вернетесь в родную страну, которая завтра сбросит с себя пятно коммунизма и свободно задышит под немецким протекторатом…

– Вступить в немецкую регулярную армию? Товарищ генерал, что вы такое говорите?

– Нет, мы образуем самостоятельные русские части под моим командованием. Назовем их РОА – «Российская освободительная армия». И пусть весь мир видит, что Россия и Сталин – две вещи несовместные.

***

– …Боже, какая чушь! – всплеснул руками Краснов, когда прочел листовку Власова «Почему я встал на путь борьбы с большевизмом?»[4 - Власов А. А. Почему я стал на путь борьбы с большевизмом. Russia Abroad (3 марта 1943).] и услышал от него содержание его речи. – Неужели вы считаете, что воспитанные Советской властью солдаты, которые на Сталина молились и с его именем на устах шли на смерть, сегодня вдруг повернут штыки против него?

– Но ведь не вы один понимаете, что Сталин – сумасшедший тиран, который и страну, и народ ведет в пучину! – парировал Власов.

– Может быть, еще кто понимает. Но, во всяком случае, не они. Они ему все на свете простить готовы! Он их родителей к стенке ставил, а они его славили. Не за страх, а за совесть! Им нравится, когда их бьют – так преобразился народ России за последние 20 лет. А вы к разуму надумали взывать! Что с вами?

– Не знаю, – лукаво улыбнулся Власов. – А только половина из всех пленных такое желание изъявили и записались в РОА добровольцами.

– Да ну?!

– Вот список, – Власов положил на стол бумагу, испещренную подписями. Краснов с восхищением стал вчитываться в нее.

– Вы кудесник, Андрей Андреевич. Как вам это удалось?! Наши эмигранты в невероятно большой массе отказываются. А они люди неглупые, современные, образованные. Здесь же крестьяне, сброд, а посмотрите-ка…

– Говорю вам, нам надо объединяться. Вместе мы, истинные патриоты России, сможем уничтожить большевистскую гидру.