Биография Дональда Трампа

Он подружился с Дональдом Трампом примерно в 1973 году, когда Каллстром собирал парад в Нью-Йорке в честь ветеранов Вьетнама, и Трамп явился, чтобы финансировать большую его часть.

– Мы просто обязаны были стать друзьями, – сказал Каллстром в интервью 2020 года, когда кампания по переизбранию Трампа только набирала обороты. (Интервью было сделано для документального фильма 2020 года о Трампе и ФБР под названием “Американский роман: Дональд Трамп и ФБР")

). – Я ходил с ним на несколько званых ужинов, мы довольно часто разговаривали. Он очень, очень поддерживал бюро. Когда мы теряли агента или случалась иная беда, он всегда был там, чтобы заплатить за еду или оказать какую-либо другую поддержку.

По данным "Нью–Йорк таймс", Каллстром основал Фонд морской пехоты – Правоохранительный фонд, некоммерческую организацию, которая получила от Трампа более 1,3 миллиона долларов – необычайно щедрый дар от столь скупого застройщика.

Об их отношениях можно судить по тому, что Каллстром отзывался о Трампе в диаметрально противоположном ключе, чем другие люди.

– Я бы сказал, что мы были партнёрами, которые ценили друг друга, – добавил Каллстром в фильме. – Он [Трамп] периодически звонил мне и пытался поднять мой боевой дух, а потом я звонил ему, когда он попадал в новости, и пытался поднять его боевой дух. Но, в основном, он очень, очень хороший человек с большим сердцем, который делает много добрых дел, о девяноста девяти процентах которых никто не знает. Мы остаёмся на связи даже сегодня – после всего, через что я прошел.

Но Трамп есть Трамп, верность и щедрость прилагаются к нему с определёнными условиями.

– Он [Трамп] обхаживал людей из ФБР, – пишет журналист-расследователь Джефф Штейн (Jeff Stein), редактор SpyTalk, в книге "Американское дело". – И эта тактика хорошо известна всем акулам, что плавают в опасных водах. Они хотят обезопасить себя, когда попадут на скамью подсудимых, и единственный выход – это обзавестись блатом или стать надёжным источником информации.

Каллстром настаивал на том, что Трамп не был информатором ФБР, но анонимный агент сказал Штейну, что Трамп был известен в бюро как “карманный источник” – то есть тот, кто официально не был источником и, следовательно, не был в файлах ФБР, но кто выслужился достаточно, чтобы быть известным как “друг".

С одной стороны, Трамп получил миллионы от российских гангстеров, таких как Давид Богатин, покупающих у него роскошные квартиры для отмывания денег. Он также имел, по крайней мере, эпизодические связи с Кислиным, который пришёл на помощь Трампу после его массовых банкротств в Атлантик-Сити в девяностых годах, выдавая ипотечные кредиты на квартиры в Trump World Tower – семидесятидвухэтажной роскошной высотке рядом с ООН (Согласно исследованию Bloomberg Businessweek, одна треть квартир на самых дорогих этажах башни была захвачена отдельными покупателями или компаниями с ограниченной ответственностью, связанными с Россией или бывшим Советским Союзом.)24 Среди тех, кто, как сообщается, получил выданные Кислиным ипотечные кредиты на квартиры Трампа, был Василий Салыгин, который позже стал депутатом пропутинской Партии регионов Украины, на которую работал Пол Манафорт (Paul John Manafort Jr.) – впоследствии менеджер предвыборной кампании Трампа. И, наконец, партнер Кислина Тамир Сапир, который жил в Trump Tower до своей смерти в 2014 году, также помог выручить Трампа, финансируя злополучную "Trump SoHo development".

Таким образом, дружба Джеймса Каллстрома с Трампом помогает выстроить любопытную логическую цепочку. Богатин, Кислин, Сапир и гангстер Вячеслав Иванков, один из самых жестоких гангстеров в истории русской мафии, владевший кондоминиумом в Trump Tower, – якобы имели связи с КГБ. И все они были на экране радаров ФБР и Трампа. Кто знает, какой информацией Трамп и Каллстром обменялись о них?

И Каллстром был не единственным человеком в ФБР, который играл за обе команды. Действительно, как сообщали соответственно "Нью-Йорк Пост"71 и New York Times72 специальный агент ФБР Джоэл Бартоу расследовал дела Кислина и Черного и позже утверждал, что ни один из них не имел связи с русской мафией, что оба они чисты.

Но. "Нью-Йорк пост" за 1999 год сообщает, что Бартоу, покинувший ФБР в 1997 году,73 работает в юридической фирме Кислина "Rosenman & Colin". И: "Таймс" в 2001 году свидетельствует, что Бартоу с 2000 года начал работать на Михаила Черного. Неудивительно теперь, что, когда Бартоу оставил ФБР и фактически был на жалованье у тех самых людей, преступления которых он расследовал, ФБР не слишком поддерживало его выводы.

– Он не говорит от имени ФБР, – заявил "Таймс" представитель Бюро.

И точно так же Дональд Трамп плавал по обе стороны закона. По всей видимости, ему так нравилось. Это тешило его странное эго. Которое не позволяло ему быть расточительным. Он мог себе позволить быть щедрым с Калстромом, но безусловно ожидал и встречных действий. И когда дело дошло до расследования его связей с Советами, долг Трампу был уплачен – и довольно щедро. Продажа квартир Давиду Богатину за наличные стала для Трампа некой парадигмой. Это был чрезвычайно безопасный и эффективный способ отмывания огромных сумм. И, как было задокументировано расследованием "BuzzFeed News" 2018 года, более тысячи трёхсот квартир под брендом Трампа в Соединенных Штатах были проданы “в секретных, полностью наличных сделках, которые позволяют покупателям избежать юридического контроля, защищая их финансы и личность.”

Думается, невозможно подсчитать точную сумму денег, которую Трамп получил от таких сделок, но, учитывая, что средняя цена кондоминиумов составляла 1,2 миллиона долларов, общая сумма серого капитала, оставленного в кондоминиумах Трампа, вероятно, превышает полтора миллиарда долларов, значительная, но неизвестная часть которых поступила от россиян. И это ещё не включает проданную недвижимость Трампа в Турции, Канаде, Панаме, Филиппинах, Индии, Азербайджане или где-либо еще.

Позже, спустя долгое время после того, как он поселится в Белом доме, люди снова и снова будут спрашивать, что русские имеют на Трампа. И в каком-то смысле ответ очень прост: да он им принадлежит.

– Между тем, на протяжении всей середины восьмидесятых Нью-Йорк был рассадником соглядатаев: русская мафия с Брайтон-Бич, магазин электроники "Джой-Лад", Дональд Трамп, пока ещё нераспознанные кроты Олдрич Эймс и Роберт Ханссен. Да ещё к тому же советская миссия при ООН, как говорили, пригревала змеиное гнездо оперативников.76 Когда дело дошло до борьбы с Советами, Нью-йоркский офис ФБР стал форпостом бюро. Поскольку ФБР располагалось в том же городе, что и ООН, его агенты должны были руководить расследованием деятельности советских дипломатов. И среди следователей был Ханссен, худший предатель в истории ФБР.

Ни одно поле битвы не занимало более важного места, чем Организация Объединенных Наций. Это объяснялось тем, что Постоянное представительство Советского Союза при ООН долгое время было настоящим шпионским гнездом, в котором подавляющее большинство из 114 его сотрудников подчинялось резидентуре КГБ в Нью-Йорке. ООН была раем для шпионов, настоящим оазисом, потому что дипломатическое прикрытие давало КГБ свободный доступ в Организацию, когда как правила ООН запрещали сотрудникам ЦРУ и ФБР находиться там. В 1979 году бывший заместитель генерального секретаря ООН Аркадий Николаевич Шевченко, высокопоставленный советский дипломат, перебежавший на Запад, подтвердил, что в Нью-Йорке дислоцируется до трехсот офицеров КГБ. По данным "Шпиона по соседству" Элейн Шеннон (Elaine Shannon), ФБР подсчитало, что от трети до половины советских дипломатов, назначенных в Советскую миссию при ООН, были подготовленными офицерами КГБ или ГРУ.

В дополнение к Советской Миссии КГБ внедрил сотни разведчиков в Секретариат Организации Объединенных Наций, исполнительный орган ООН, который определяет повестку дня для различных директивных подведомств.

Как правило, конкретные задания в Секретариате раздавались советскими представителями, которые обеспечивали, чтобы результаты поступали к оперативникам КГБ. Среди этих заданий, согласно отчету Комитета по разведке Сената США в мае 1985 года, было и советское присутствие в ООН. Секретариат77 working at the UN’s Dag Hammarskj?ld Library was essentially a cover for KGB operatives, who used it to disseminate Soviet disinformation and implement covert operations.78 работавший в Библиотеке им. Дага Хаммаршельда (Dag Hammarskjold Library) при ООН, был, по сути, прикрытием для агентов КГБ, которые использовали его для распространения дезинформации и осуществления тайных операций.

"Советские разведчики обычно направляют свои усилия, чтобы войти в число персонала через официальные кадровые системы ООН, но они также используют множество других тактик, чтобы достичь своих целей, – говорится в докладе. – Если Советы особенно заинтересованы в конкретной должности, они представят на эту должность хорошо зарекомендовавшего себя кандидата с выдающимися характеристиками. Этот метод был использован для получения мест в дирекции библиотеки Дага Хаммершельда в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. Когда же специалист необходимой квалификации отсутствует, резюме фальсифицируется.”

Все это Юрий Швец видел вблизи:

– Я знаю это не понаслышке, потому что мой коллега работал на этой должности до 82-го года. В конце семидесятых – начале восьмидесятых, – пояснил он, – должность в библиотеке, выделенной Советскому Союзу, занимал подполковник Александр Елагин из Первого отдела (Северная Америка) Первого главного управления КГБ, проработавший со мной более двух лет. Его позывной – “Старина.”

По словам Юрия, когда Елагин вернулся в Москву в 1982 году, он подготовил доклад под названием “Использование библиотеки ООН для сбора разведывательной информации.”

И именно один из преемников Елагина сыграл ключевую роль в формировании Дональда Трампа. По словам Швеца, с 1985 по 1986 год эту должность занимала Наталья Дубинина, дочь Юрия Дубинина, который в начале 1986 года стал послом СССР в ООН, в то время как его дочь занимала весьма важную должность в Первом Главном управлении КГБ. Утверждение Швеца о том, что Дубинина работала на этом посту, подтверждается ее профилем от 28 апреля 2003 года на российском сайте "АИФ Экспресс".

– Разоблачениями шпионов день за днем пестрели газеты в середине восьмидесятых, и хотя Юрий Швец не появлялся в новостях, риск быть раскрытым у него был. После колледжа он поступил на два года в аспирантуру в вуз, который сейчас зовётся Академией внешней разведки (а тогда – Краснознаменным институтом имени Юрия Андропова). Его учили прославленные советские герои холодной войны, легендарные шпионы, большинство из которых были неизвестны американцам, хотя кто-то из них украл американские атомные секреты, а кто-то имел дело с Юулиусом и Этель Розенбергами или британскими шпионами Кимом Филби, Гаем Берджессом и Дональдом Маклином. Швец был обучен идти по их стопам.

В результате к двадцати восьми годам Швец стал майором КГБ, и в этом звании остался служить в Первом Главном управлении, самом престижном из пяти главных управлений во всем агентстве. В ПГУ, которое отвечало за иностранные операции и разведку, было шестнадцать географических отделов, и Юрий был назначен в Первый отдел (он же североамериканский), включающий Соединенные Штаты и Канаду.

Наконец, в Североамериканском департаменте его разместили в резидентуре Вашингтона, столице “Главного противника".

– Внутри КГБ существовало определенное соперничество между Вашингтонским узлом и его сестрой – резидентурой в Нью-Йорке. Первый, конечно, находился в столице страны, но вторая имела богатую и красочную историю, включавшую дело Розенбергов, кражу атомных секретов и массовое изгнание советских шпионов из ООН. Но Вашингтонская станция была, по выражению Швеца, “святая святых в разведывательном деле".

Впрочем, Швец не был закоренелым приверженцем коммунизма. Овладев английским, испанским и французским языками, он встречался с людьми со всего мира, был гораздо более космополитичен, чем средний советский гражданин, и занимал умеренную среднюю позицию между ревностными социалистами и диссидентами.

Он вступил в КГБ по очень простой причине.

– Это была лучшая работа, которую мог получить человек в Советском Союзе, – сказал он мне. – Платили отлично – по советским меркам, по крайней мере. И льготы были сказочные. В то время, когда рядовые советские граждане жили с жесткими ограничениями за "Железным занавесом", я мог путешествовать по миру. В стране, где национальный дискурс был жёстко контролируем идеологическими догмами, созданными пропагандой и государственной цензурой, я имел доступ к информации, которую обычные советские граждане не могли получить – через "Вашингтон Пост", "Нью-Йорк Таймс", американское телевидение и Би-би-си. Не говоря уже о тайнах, за которые люди отдавали свои жизни.

Наконец-то у него появился смысл жизни. Когда он учился в академии, ему и его товарищам-кадетам постоянно говорили, что их страна находится в смертельной опасности и что только они могут спасти ее.

– В Советском Союзе – а теперь и в России – служить в разведке – быть национальным героем, – говорит Швец.

И, как он откровенничал в своих мемуарах, к нему относились именно так.

– У вас есть беспрецедентная возможность отличиться, – сказал ему генерал Дмитрий Якушкин, прославленный начальник отдела. – Если в вашем сердце ещё есть место для героизма, вы можете проявить его в моём отделе.

Однако после переезда в Вашингтон Швец постепенно разочаровался. Проведя некоторое время на Западе и получив доступ к СМИ, недоступным обычным советским людям, Юрий оценил советскую пропаганду со стороны и понял, что варился в гнилой, разлагающейся бюрократии.

– То, чему нас учили в академии, не имеет ничего общего с реальной жизнью, – сказал он мне. – И вот тут и пришло огромное разочарование.

Особенно заметно это было на службе. Это был период, в течение которого самые банальные встречи, какие только можно себе представить, могли быть раскручены в отчётах, чтобы завоевать расположение руководства в Москве. Всё, что ему нужно было сделать, это пригласить американца на ланч, обсудить события дня, а затем связать это с чем-то, что он прочитал в "Вашингтон Пост", что можно было бы выдать за конфиденциальное сообщение. Снова и снова, рассказывал мне Швец, отчёты, полные фальшивых успехов, получали положительные отзывы, и агенты проглатывали их, ссылаясь на поговорку, мол, на безрыбье и рак рыба.

Оцепенев от мысли во время вербовки наткнуться на двойного агента ФБР или ЦРУ, коллеги-офицеры Швеца не спешили рисковать и вместо этого штамповали липовые малявы.

– Больнее всего было сознавать, что всё, что мы реально делали, было ради подковёрной борьбы парочки восьмидесятилетних членов Политбюро, – сказал он мне. – Они воспользовались нашим патриотизмом ради того, чтобы развалить страну. Как это ещё назвать?

Когда офицеры КГБ не потягивали мартини во второсортных барах Вашингтона, они покупали себе дачи в России. Годы спустя Швец поймал себя на том, что задается вопросом, как такая комически некомпетентная организация могла на самом деле поставить российского агента в качестве президента Соединенных Штатов.

Глава пятая

Эксперт

В середине восьмидесятых Юрий Швец, находившийся в Вашингтонской резидентуре, регулярно поддерживал связь со своими нью-йоркскими коллегами. Швец говорит, что он не уверен, кто на Нью-йоркской станции был постоянным контактом Трампа, но они почти наверняка были бы кем-то из Советской миссии при ООН и связывались с Трампом примерно раз в месяц.

Однако слежка за Трампом не обязательно означала, что КГБ рассматривал его как ценное приобретение. КГБ всегда жаждал новых американских активов, и Трамп был лишь одним из сотен людей, к которому он наводил мосты. В лучшем случае он представлялся им богатым и влиятельным бизнесменом. Некая лотерея – он мог стать более могущественным, а мог и потерять интерес.

В то время идея вовлечения Трампа в дискуссии о внешней политике и ядерном оружии звучала совершенно глупо, учитывая его слишком очевидное отсутствие опыта и знаний. Но внезапно, в середине восьмидесятых, без видимой причины, Трамп сам вдруг вообразил себя одним из ведущих мировых экспертов по ядерному оружию.

Кто был инициатором его фантазии неясно. Дядя Трампа Джон Трамп, умерший в 1985 году, и правда был физиком в Массачусетском технологическом институте и даже во время второй мировой помогал Карлу Комптону (Karl Taylor Compton) создавать высокоточное вооружение. Джон Джордж Трамп был тем, кто получил доступ к имуществу умершего Николы Теслы для его экспертной оценки. Он также впервые применил высоковольтные машины в медицине и инженерии вместе с Робертом Ван де Граафом. Как сообщалось в журнале "Science for the People", к Джону Трампу неоднократно обращались с просьбой сделать оружие всех видов.

– А он что сделал? – восторженно комментировал директор лаборатории Трампа Джеймс Мелчер. – Исследования рака, стерилизация ила на Оленьем острове, мусороперерабатывающие предприятия – великие удивительные вещи. Он не прикасался к оружию.