Домби и сын

– Да тамъ, на конц? кровати.

– Тамъ ничего н?тъ, кром? папеньки!

Фигура приподняла голову, встала и пошла къ постели.

– Что, другъ? разв? ты не узнаешь меня.

– Такъ, стало быть, это папа! – думалъ Павелъ, – неужели это онъ?

На лиц? м-ра Домби ясно выразилось трепетное колебанiе, какъ будто онъ старался подавить бол?зненное чувство. Но прежде, ч?мъ Павелъ протянулъ руки, чтобы его обнять, фигура быстро отскочила отъ маленькой постели и вышла изъ дверей.

Павелъ взглянулъ на Флоренсу съ трепещущимъ сердцемъ, не понимая, что она хочетъ сказать, онъ притянулъ ея лицо къ своимъ губамъ. Въ другое время безмолвная фигура сид?ла опять на своемъ обыкновенномъ м?ст?. Павелъ подозвалъ ее къ своему изголовью.

– Милый папенька! не печалься обо мн?: я, право, счастливъ!

Отецъ подошелъ, нагнулся къ изголовью, и Павелъ, обхвативши его шею, н?сколько разъ повторилъ эти слова съ н?жнымъ выраженiемъ глубокаго состраданiя. Съ этой поры уже каждый разъ, днемъ или ночью, завид?въ въ комнат? отца, Павелъ немедленно подзывалъ его къ себ? и говорилъ: "Не печалься обо мн?, папенька: я совершенно счастливъ, право, счастливъ". И всякое утро, какъ скоро м-ръ Домби просыпался, въ кабинетъ его отъ имени Павла являлся челов?къ съ докладомъ, что больному гораздо лучше.

Однажды ночью Павелъ долго размышлялъ о своей матери и о ея портрет? въ гостиной. Онъ думалъ, какъ н?жно она должна была любить Флоренсу, когда держала ее въ объятiяхъ передъ своимъ посл?днимъ издыханiемъ. Какъ бы желалъ онъ такимъ же точно образомъ выразить ей свою н?жную привязанность! Ц?пь размышленiй привела его въ вопросу: вид?лъ ли онъ когда-нибудь свою мать? Онъ не могъ хорошенько припомнить, какъ ему объ этомъ разсказывали: р?ка б?жала все быстр?е, быстр?е и начинала заливать его мысли.

– Флой, вид?лъ ли я когда свою маму?

– Н?тъ, св?тикъ мой, не видалъ.

– И когда я былъ ребенкомъ, Флой, на меня никогда не смотр?ло н?жное, любящее лицо, какъ y матери?

Было ясно, въ душ? его возникало какоето смутное вид?нiе незнакомаго образа.

– О, да, мой милый!

– Кто же такъ смотр?лъ на мсня, св?тикъ мой, Флой?

– Твоя старая кормилица и очень часто.

– Гд? она, гд? моя старая кормилица? – съ живостью спросилъ Павелъ. – Неужели и она умерла? Неужели вс? мы умерли, Флой, кром? тебя?

Въ комнат? кто-то зашевелился, но только на одну минуту, не бол?е. Флоренса съ бл?днымъ, но улыбающимся лицомъ, положила голову ребенка на свою руку, и сильно дрожала ея рука.

– Покажи мн? мою старую кормилицу, Флой, гд? она?

– Ея н?тъ зд?сь, милый. Она придетъ завтра.

– Благодарю тебя, Флой!

Съ этими словами Павелъ закрылъ глаза и погрузился въ тихiй сонъ. Когда онъ проснулся, солнце гор?ло уже высоко на ясномъ и чистомъ неб?. День былъ прекрасный. Св?жiй в?терокъ колыхалъ занав?сы въ отворенныхъ окнахъ. Павелъ оглянулся вокругъ себя и сказалъ:

– Что же Флой? Теперь ужъ, кажется, з_а_в_т_р_а. Пришла она?

– Кто-то, кажется, пошелъ за нею. Можетъ быть, Сусанна.

Когда Павелъ опять закрылъ глаза, ему послышалось, будто говорили, что она скоро воротится назадъ; но ужъ онъ не открывалъ глазъ, чтобы удостов?риться. Сусанна сдержала слово, а, быть можетъ, она и не уходила – только на л?стниц? тотчасъ же послышался шумъ шаговъ. Павелъ проснулся – проснулся душой и т?ломъ – и прямо с?лъ на своей постели. Онъ увид?лъ вс?хъ, увид?лъ и узналъ. Туманъ, постоянно носившiйся передъ его глазами, исчезъ: онъ прив?тствовалъ каждаго и вс?хъ называлъ по именамъ.

– A это кто? не старая ли моя кормилица? – спросилъ Павелъ, всматриваясь съ лучезарною улыбкой въ лицо входящей женщины.

О да, о да! При взгляд? на него посторонняя женщина не стала бы проливать такихъ горькихъ, безотрадныхъ слезъ, не стала бы называть его своимъ милымъ, прелестнымъ дитяткой, своимъ б?днымъ увядающимъ цв?ткомъ. Никакая другая женщина, остановившись y его постели, не подносила бы къ своимъ губамъ и сердцу его изсохшей руки. Никакая другая женщина, въ избытк? н?жности и состраданiя, не была бы въ эту минуту способна забыть вс?хъ и все на св?т?, кром? Павла и Флоренсы. Да, это была женщина съ неотъемлемымъ правомъ материнской любви! Это была старая кормилица.

– Ахъ Флой, милая Флой! – сказалъ Павелъ. – Какое y нея доброе, н?жное лицоi Какъ я радъ, что опять ее вижу! Не уходи отсюда, старая кормилица! Останься зд?сь!

Тутъ произнесли имя, знакомое ГІавлу и которое онъ ясно разслышалъ.

– Кто назвалъ Вальтера? – спросилъ онъ, быстро оглядываясь во вс? стороны. – Кто-то сiю минуту сказалъ – «Вальтеръ». Зд?сь что ли онъ? Я хочу его вид?ть.

Никто не отв?чалъ прямо; но его отецъ сказалъ Сусанн?:

– Ну, такъ вели его позвать, пусть войдетъ.

Наступило молчанiе. Павелъ съ улыбкой смотр?лъ на старую кормилицу и радовался, что она не забыла Флоренсы. Минутъ черезъ пять Вальтеръ вб?жалъ въ комнату. Его открытое лицо, непринужденныя манеры и веселый взоръ всегда нравились Павлу. Увид?въ теперь друга своей сестры, онъ протянулъ ему руку и сказалъ:

– Прощай!

– Какъ прощай, дитя мое! – вскричала м-съ Пипчинъ, подб?жавъ къ его постели. – Зач?мь прощай!

Павелъ взглянулъ на старуху съ т?мъ пытливымъ взоромъ, съ какимъ бывало наблюдалъ ее въ брайтонскомъ дом? подл? камина.

– О да, – сказалъ ласково Павелъ, – прощай, милый Вальтеръ, прощай нав?ки! – Гд? же папа? – прибавилъ онъ потомъ, съ безпокойствомъ озираясь вокругъ.

Онъ почувствовалъ на щек? дыханiе своего отца прежде, ч?мъ тотъ пошевелилъ губами для отв?та.

– Помни Вальтера, милый напа, – шепталъ онъ, смотря ему въ лицо. – Помни Вальтера. Я любилъ Вальтера!

И еще разъ, поднимая на воздухъ дрожаiцiя руки, онъ воскликнулъ – Прощай, Вальтеръ!

– Ну, теперь положите меня, – сказалъ онъ, – a ты, Флой, подойди ко мн?; ближе, моя милая, ближе: дай мн? хорошенько посмотр?ть на тебя!

Братъ и сестра обнялись другъ съ другомъ.

– О, какъ скоро б?житъ р?ка, милая Флой, между зелеными берегами! Но вотъ и море близко. Уже я слышу его волны! Всегда говорятъ одно и то же морскiя волны!

Потомъ онъ сказалъ ей, что качанiе лодки на быстрой р?к? убакживаетъ его. Какъ прекрасны теперь зеленые берега, какъ блестятъ цв?ты, растущiе на нихъ! Но вотъ уже лодка выплыла на море и тихо, тихо скользитъ по лазурнымъ волнамъ. A вотъ и берегъ. Кто стоитъ на берегу?…

Онъ сложилъ руки на молитву, – сложилъ ихъ на ше? сестры, не изм?нившей своей позы.

– Маменька похожа на тебя, Флой. Я вижу теперь ея лицо. Но скажи имъ, что картина y доктора въ пансiон? слабо изображаетъ божество. Св?ть отъ ея головы блистаетъ надо мною и… я иду!

Золотыя волны снова заструились на ст?н?, но ничто уже не шевелилось въ комнат? с_т_р_а_н_н_а_г_о мальчика!..

Старый, странный, страшный законъ, – искони карающiй б?дныя созданiя, облеченныя въ ветхую одежду плоти и крови, – о смерть!

Но есть другой древн?йшiй законъ, поб?ждающiй тл?нiе плоти, и этотъ законъ – безсмертiе! Хвала и благодаренiе теб?, всемогущiй Законодатель! Хвала и благодаренiе отъ вс?хъ живущихъ, которыхъ каждая минута уноситъ въ океанъ в?чности!