Домби и сын

– Пожалуйста, Флой, для меня, мой другъ, сд?лай милость.

Флоренса подошла къ фортепьяно и зап?ла. Гости разступились, чтобы не загородить сестры отъ маленькаго Домби. Когда онъ увид?лъ, что его сестра, добрая, милая, прекрасная сестра, сд?лалась предметомъ общаго вниманiя, когда онъ услышалъ ея заливающiйся голосокъ, очаровательный и сладкiй, раздававшiйся среди безмолвной блестящей залы звучной трелью любви и надежды, онъ отворотилъ свое личико и заплакалъ, – не оттого заплакалъ, чтобы мелодiя была слишкомъ жалобна или печальна, н?тъ, a оттого, что "она слишкомъ мила для меня", – сказалъ Павелъ, отв?чая на разспросы гостей.

Вс? полюбили Флоренсу, да и какъ не полюбить! Павелъ заран?е зналъ, что иначе и быть не можетъ, и когда онъ сид?лъ на своей мягкой соф? съ сложенными накрестъ руками, немногiе могли вообразить, какой торжественный восторгъ озарялъ эту младенческую душу. Со вс?хъ сторонъ доходили до его слуха роскошныя похвалы "сестриц? маленькаго Домби"; вс? удивлялись скромности, уму, талантамъ маленькой красавицы, и Павелъ былъ въ какомъ-то упоительномъ чаду, и казалось ему, будто докторская зала превращается въ очаровательный садъ, и атмосфера вдругъ наполнилась какой-то сладкой симпатiей, которая смягчала и разн?живала сердце

Какъ это случилось, Павелъ не зналъ. Все, что наблюдалъ онъ въ этотъ вечеръ и чувствовалъ, и мыслилъ – настоящее, прошедшее и будущее, предметы близкiе и отдаленные – все это перепуталось и перем?шалось въ его голов?, подобно цв?тамъ въ радуг? или въ богатомъ плюмаж? павлина, когда надъ нимъ сiяетъ солнце, или въ тихомъ лазурномъ неб?, когда то же солнце, закатываясь, бросаетъ яркiе лучи на безбрежное море. Многiя вещи, о которыхъ онъ думалъ посл?днiй разъ, носились передъ нимъ въ неопред?ленныхъ звукахъ музыкальнаго оркестра и уже не пробуждали его наблюдательности. Фантастическiя мечты, занимавшiя его не дал?е, какъ вчера, когда онъ смотр?лъ изъ своего уединеннаго окошка на бурныя воды океана, улеглись и убаюкались въ его воображенiи. Но тотъ же таинственный говоръ морскихъ волнъ, которому такъ долго и такъ часто внималъ онъ въ своей колясочк? на морскомъ берегу, еще мерещился ему, и чудился въ этомъ говор? прив?тъ любви и дружбы, и вм?ст? слышалось ему, будто вс? называютъ его чудакомъ, хотя опять-таки неизв?стно за чго. Такъ грезилъ и мечталъ, слушалъ и думалъ маленькiй Павелъ и быль совершенно счастливъ.

Счастливъ – пока не пробилъ часъ разлуки, роковой часъ, пробудившiй общее волненiе между гостями д-ра Блимбера. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ еще разъ просилъ Павла засвид?тельствовать отъ его имени глубокое почтенiе м-ру Домби и вм?ст? съ т?мъ изъявилъ надежду, что сынъ его, посл? каникулъ, постарается прiобр?сть благосклонность маленькаго друга. Леди Скеттльзъ съ материнской н?жностью поц?ловала его въ лобъ, и даже м-съ Бапсъ, бросивъ музыкальную книгу, постоянный предметъ своего наблюденiя, посп?шила обнять маленькаго Домби и пожелать ему нескончаемыхъ радостей.

– Прощайте, д-ръ Блимберъ, – сказалъ Павель, протягивая руку.

– Прощай, мой маленькiй другь, – отв?чалъ докторъ.

– Я вамъ очень обязанъ, сэръ, – продолжалъ Павелъ, наивно всматриваясь въ задумчивое лицо доктора. – Прикажите, сд?лайте милость, беречь Дiогена.

Дiогеномъ звали ц?пную собаку, которая во всю жизнь одного только Павла удостоила своей искренней дов?ренности. Докторъ об?щалъ покровительство Дiогену, и Па. велъ поблагодарилъ его отъ души. Потомъ, прощансь съ м-съ Блимберъ и Корнелiей, омъ такъ много обнаружилъ искренняго чувства и д?тской любви, что м-съ Блимберъ совс?мъ забыла шепнуть кое-что леди Скеттльзъ насчетъ Цицерона, хотя это нам?ренiе тревожило ее ц?лый вечеръ. Корнелiя взяла своего питомца за об? руки и сказала:

– Домби, Домби, ты всегда былъ моимъ любимымъ ученикомъ. Прощай, дружокъ. Благослови тебя Богь!

– A я считалъ ее такою жестокою! – подумалъ Павелъ. – Какъ легко ошибиться!

Вдругъ молодые джентльмены зажужжали: "Домби у?зжаетъ! маленькiй Домби у?зжаетъ!", и все изъ танцовальной залы двинулось по л?стниц? за Павломъ и Флоренсой, не исключая самого д-ра Блимбера съ его семействомъ. М-ръ Фидеръ, по этому поводу, сказалъ очень громко, что такой чести, сколько онъ помнитъ, еще не удостаивался ни одинъ изъ прежнихъ молодыхъ джентльменовъ, хотя, быть можетъ, глинтвейнъ на этотъ разъ слишкомъ помрачалъ память м-ра Фидера. Лакеи, подъ предводительствомъ буфетчика, вс? выб?жали провожать маленькаго Домби, и даже подсл?поватый малый, видимо растаялъ, когда началъ укладывать книги и сундуки въ коляску, отправлявшуюся въ замокъ м-съ Пипчинъ.

Даже влiянiе н?жной страсти на сердца молодыхъ джентльменовъ – a они вс? до одного влюбились въ Флоренсу – не могло удержать ихъ отъ выраженiя восторговъ при прощанiи съ маленькимъ Домби. Они пожимали ему руки, махали шляпами, и каждый кричалъ: "Домби, не забывай меня!" Такiе взрывы чувствительности были необыкновеннымъ явленiемъ между этими юными Честерфильдами[6 - Слово «Честерфильдъ» употреблено зд?сь въ смысл? св?тскаго модника, льстеца. Есть въ англiйской литератур? книги: "The letters of Lord Chesterfield to his son", – "Письма Лорда Честерфильда къ своему сыну". Зд?сь авторъ между прочимъ рекомендуетъ скрывать свои настоящiя чувства и считаетъ притворство необходимою доброд?телью всякаго молодого челов?ка. Книга пользуется въ Англiи такою популярностью, что недавно одинъ лондонскiй портной, рекомендуя въ своемъ пуф? прилично од?ваться, подкр?пилъ свои доказательства огромной цитатой изъ писемъ Честерфильда. Прим. перев.]. Когда Флоренса на крыльц? окутывала брата, Павелъ шепталъ: "Слышишь ли ты, милая? рада ли ты? забудешь ли ты это?" И глаза его искрились жив?йшимъ восторгомъ, когда онъ произносилъ эти слова.

Усаживаясь въ карету, Павелъ еще разъ взглянулъ на многочисленную толпу, которая его провожала, и теперь вс? предметы закружились и запрыгали передъ нимъ, какъ будто онъ смотр?лъ черезъ стекла зрительной трубки, колебавшейся въ его рукахъ. Потомъ онъ забился въ темный уголъ кареты и кр?пко прижался къ Флоренс?. Вся эта сцена трогательнаго прощанья представлялась ему какимъ-то сновид?нiемъ, тревожнымъ и вм?ст? чрезвычайно прiятнымъ, и когда впосл?дствiи онъ думалъ о д-р? Блимбер?, онъ всегда воображалъ его не иначе, какъ стоявшимъ на крыльц? при прощаньи съ своимъ маленькимъ другомъ.

Но, кром? доктора, другая фигура рисовалась иередъ маленькимъ Павломъ, фигура м-ра Тутса, который совершенно неожиданно открылъ одно изъ оконъ кареты, просунулъ голову и спросилъ: "Домби зд?сь?" Прежде, ч?мъ усп?ли отв?чать, онъ скрылся и захохоталъ самымъ дружелюбнымъ образомъ. Но этимъ еще не окончилось. Когда карета уже тронулась съ м?ста, м-ръ Тутсъ подскочилъ съ другой стороны и, опять просунувъ голову черезъ окно, т?мъ же тономъ спросилъ: "Домби зд?сь?" И потомъ онъ мгновенно исчезъ, заливаясь т?мъ же дружелюбнымъ хохотомъ.

Какъ Флоренса см?ялась! Павелъ часто вспоминалъ объ этой сцен? и самъ см?ялся отъ всего сердца.

Но на другой и въ сл?дующiе дни произошло много такихъ вещей, которыя посл? воображенiю Павла представлялись въ самомъ тускломъ св?т?. Прежде всего онъ никакъ не могъ понять, зач?мъ они продолжали жить y м-съ Пипчинъ вм?сто того, чтобы ?хать домой, зач?мъ онъ лежалъ въ постели, и Флоренса всегда сид?ла подл? него. Приходилъ ли къ нему въ комнату отецъ, или онъ только вид?лъ на ст?н? чью-то высокую т?нь? Правда ли, что л?карь говорилъ – или это пригрезилось – что если бы взяли мальчика домой прежде д?тскаго бала, на которомъ онъ испыталъ слишкомъ сильныя потрясенiя, то, в?роятно, онъ не завянулъ бы такъ скоро?

Ему казалось также, что онъ говаривалъ сестр?: "Охъ, Флой, возьми меня домой; не покидай меня"! А, впрочемъ, можетъ быть, и это пригрезилось. Только кажется, будто онъ слышалъ свои собственныя слова: "По?демъ домой, Флой, по?демъ"!

Но зато онъ очень хорошо помнилъ, какъ привезли его домой вм?ст? съ Флоренсой, и какая была толкотня на л?стниц?, когда понесли его наверхъ. Онъ узналъ свою старую комнату и маленькую постель, гд? его положили. Передъ нимъ, въ числ? прочихъ, стояли: тетушка его, и миссъ Токсъ, и м-съ Пипчинъ, и Сусанна. Онъ вс?хъ ихъ угадалъ и прив?тствовалъ очень радушно. Но было, однако-жъ, и тутъ что-то такое, чего онъ никакъ не понималъ и что крайне его безпокоило.

– Мн? надобно поговорить съ Флоренсой, – сказалъ онъ, – съ Флоренсой наедин?. Оставьте насъ.

– Скажи мн?, св?тикъ мой, Флой, папенька не былъ на крыльц?, когда меня вынесли изъ кареты?

– Былъ, мой милый.

– Кажется, онъ заплакалъ и ушелъ въ свою комнату, когда увид?лъ меня; правда ли это, мой ангелъ?

Флоренса отрицательно покачала головой и прильнула губами къ его щек?.

– Ну, я радъ, что онъ не плакалъ, – сказалъ маленькiй Павелъ – это правда, мн? померещилось. Не сказывай, о чемъ я тебя спрашивалъ.

Глава XV

Замысловатое лукавство капитана Куттля и новыя хлопоты Вальтера Гэя

Долго Вальтеръ не зналъ, что д?лать съ барбадосскимъ назначенiемъ, и даже лел?ялъ слабую надежду, что м-ръ Домби авось изм?нитъ роковую резолюцiю. Быть можетъ, онъ одумается и прикажетъ старику Каркеру "оставить молодого Гэя въ лондонской контор?". Но такъ какъ ничто не подтверждало этой, совершенно, впрочемъ, неосновательной надежды, б?дный юноша увид?лъ настоятельную необходимость д?йствовать безъ замедленiя, не обольщая себя пустыми мечтами.

Главная задача – какимъ образомъ подступиться къ дяд? Соломону съ этой неожиданной в?стью, которая, н?тъ сомн?нiя, нанесетъ ему страшный ударъ? Старикъ только что начиналъ оправляться посл? нападенiй неумолимаго кредитора, его мичманъ и гостиная повесел?ли, значительная часть долга заплачена м-ромъ Домби, впереди рисовалась надежда окончательно устроить денежныя д?ла, – и вотъ все это вдругь опрокидывалось вверхъ дномъ по какому-то холодному разсчету или просто по безотчетному капризу всемогущаго негоцiанта.

Но что бы ни случилось, дядя Соль, такъ или иначе, заран?е долженъ былъ ознакомиться съ угрожающей б?дой. Между "?хать или не ?хать" Вальтеръ не могъ выбирать. М-ръ Домби сказалъ прямо, что онъ молодъ, a обстоятельства старика Гильса не блестящи, и это опред?ленiе м-ръ Домби сспровождалъ такимъ взоромъ, въ которомъ ясно значилось, что, въ случа? отказа, молодой челов?къ долженъ оставить знаменитую контору. Онъ и его дядя были облагод?тельствованы мромъ Домби, и Вальтеръ самъ искалъ этого благод?янiя. Чувство благодарности налагало долгъ безусловнаго повиновенiя; такъ, по крайней м?р?, думалъ Вальтеръ, хотя въ то же время начиналъ догадываться, что ему врядъ ли когда удастся обратить на себя милостивое вниманiе гордаго хозяина, который по временамъ, Богъ знаетъ за что, бросалъ на него суровые взгляды.

Когда м-ръ Домби сказалъ: "вы молоды, a обстоятельства вашего дяди не блестящи", въ его физiономiи выразилось оскорбительное презр?нiе, какъ будто онъ обвинялъ молодого челов?ка въ непростительной праздности, обременительной для старика-дяди, и эта мысль стр?лою вонзилась въ чувствительное сердце б?днаго юноши. Р?шившись во что бы то ни стало разув?рить м-ра Домби и по возможности самымъ д?ломъ доказать несправедливость оскорбительнаго мн?нiя, Вальтеръ, посл? poковoro назначенiя въ Барбадосъ, удвоилъ свою д?ятельность въ контор? и, скр?пя сердце, казался веселымъ и совершенно довольнымъ. Благородный и неопытный юноша, разум?ется, никакъ не воображалъ, что эти-то именно свойства теперь всего мен?е могли понравиться м-ру Домби, который, напротивъ, разсчитывалъ, что его всесильная опала – заслуженная или незаслуженная, все равно – должна поражать страхомъ и трепетомъ его подчиненныхъ.

– Ну, – подумалъ Вальтеръ съ глубокимъ вздохомъ, – надо теперь разд?латься съ дядюшкой Соломономъ. Но такъ какъ молодой челов?къ не над?ялся сохранить спокойствiе духа, если бы самъ изв?стилъ старика объ угрожающей б?д? и увид?лъ первые сл?ды отчаянiя на его морщинистомъ лиц?, то онъ р?шился воспользоваться услугами могущественнаго посредника, капитана Куттля, и, дождавшись перваго воскресенья, отправился посл? завтрака на корабельную площадь въ его квартиру.

На дорог? Вальтеръ не безъ удовольствiя припомнилъ, что м-съ Макъ Стингеръ каждое воскресенiе поутру отправлялась въ отдаленную капеллу слушать пропов?дь достопочтеннаго Мельхиседека Гоулера[7 - Howler буквально значитъ р_е_в_у_н_ъ. Авторъ осм?иваетъ зд?сь изступленныхъ фанатиковъ, слава которыхъ между простолюдинами основывается преимущественно на шарлатанскомъ искусств? кричать во все горло и выд?лывать арлекинскiе жесты во время своихъ поученiй. Англiя, какъ и С?верная Америка, при всей своей образованности, является привилегированной землей сектантовъ и фанатиковъ. Среди безчисленнаго множества сектъ особенно прославились своимъ сумасбродствомъ: Seekers (искатели), Tumdlers (кувыркатели) и Ranters (пустомели). Гоулеръ, какъ видно, принадчежалъ къ сект? Реньтеровъ, и о нихъ-то говоритъ зд?сь Диккенсъ. Прим. переводчика.], стяжавшаго громкую изв?стность между н?которыми особами. Сей благочестивый иастырь служилъ первоначально на вестъ-индскихъ докахъ при винной контор?, откуда его выгнали по ложному подозр?нiю, будто онъ завелъ гр?шное обыкновенiе просверливать буравчикомъ бочки съ ромомъ и прикладываться къ нимъ своими устами. Разум?ется, это была клевета, взведенная на него общимъ нашимъ врагомъ, челов?коубiйцею искони. Достопочтенный Мельхиседекъ недавно предсказалъ съ своей ка?едры, что ровно черезъ два года, въ этотъ самый день, въ десять часовъ утра, воспосл?дуетъ преставленiе св?та, и по сей причин? открылъ y себя на дому прiемъ благочестивыхъ слушателей и слушательницъ реньтерской секты, на которыхъ, въ первое собранiе, слова краснор?чиваго пропов?дника произвели самое могущественное впечатл?нiе; и когда словесное стадо, ос?ненное посл? пропов?ди вдохновеннымъ наитiемъ, принялось совершать священную пляску, восторжениые слушатели и слушательницы вдругъ вс? до одного съ ужаснымъ трескомъ и шумомъ провалились въ кухню и опрокинули катокъ, принадлежавшiй какой-то словесной овечк?.

Обо вс?хъ этихъ подробностяхъ капитанъ Куттль подъ веселую руку разсказалъ Вальтеру и его дяд?, когда однажды вечеромъ, посл? благополучной сд?лки съ маклеромъ Брогли, репетировалъ изв?стную балладу о любовныхъ похожденiяхъ Пегги. Самъ капитанъ тоже съ большою аккуратностью каждое воскресенье ходилъ въ ближайшую церковь съ королевскимъ флагомъ, пос?щаемую моряками, гд? онъ, за отсутствiемъ законнаго сторожа, дряхлаго и больного, добровольно принималъ на себя обязанность верховнаго надзора надъ мальчиками, для которыхъ особенно былъ страшенъ его таинственный крюкъ. Зная капитанскiй обычай, Вальтеръ б?жалъ изо вс?хъ силъ, чтобы предупредить его выходъ, и эта посп?шность была ув?нчана вождел?ннымъ усп?хомъ. По прибытiи на корабельную площадь, молодой челов?къ, къ величайшей радости, увид?лъ и шрокiй синiй камзолъ и жилетъ, разв?шенные для просушки передъ отвореннымъ окномъ капитанской квартиры.

Казалось нев?роятнымъ, что смертные глаза могли вид?ть этотъ костюмъ въ разлук? съ своимъ хозяиномъ, но не подлежало никакому сомн?нiю, что жилетъ и камзолъ вис?ли безъ капитана, иначе его ноги непрем?нно загородили бы уличную дверь, такъ какъ дома на корабельной площади очень невысоки. Удивляясь этому открытiю, Вальтеръ только однажды стукнулъ молоткомъ[8 - Въ Лондон?, какъ и во многихъ другихъ европейскихъ городахъ и отчасти въ нашихъ остзейскихь провинцiяхъ, вм?сто колокольчиковь почти во вс?хъ домахъ употребляются молоточки, утвержденные въ дверяхъ надъ металлической доской. Челов?къ порядочный, д?лающiй визитъ другому, тоже порядочному челов?ку, должень стукнуть по крайней м?р? два раза. Воть почему капитанъ Куттль не догадался сначала, что пришли къ нему. Прим. переводчика.] въ дверь капитанской квартиры.

– А, это не ко мн?! – воскликнулъ капитанъ въ своей комнат?. – В?рно кто-нибудь пришелъ къ Макъ Стингеръ.

Вальтеръ ясно разслышалъ эти слова и стукнулъ молоткомъ два раза.

– Ну, такъ, стало быть, ко мн?. Кому это понадобился капитанъ Куттль?

И всл?дъ зат?мъ высунулась изъ окна интересная фигура Куттля въ чистой рубашк? и подтяжкахъ, въ праздничномъ галстух? и лощеной шляп? на голов?.

– Валли! – вскричалъ капитанъ, съ изумленiемъ осматривая неожиданнаго гостя. – Ты ли это любезный?

– Я, я, капитанъ, – отв?чалъ Вальтеръ, – скор?е пожалуйста впустите меня.

– Что такое, дружище? – спросилъ капитанъ съ тревожнымъ участiемъ, – не случилось ли чего опять съ нашимъ старикомъ?

– Н?тъ, н?тъ, – сказалъ Вальтеръ – все обстоитъ благополучно, да только впустите меня.

Капитанъ выразилъ свое удовольствiе и сказалъ, что сейчасъ сойдетъ внизъ отворить дверь.

– Зач?мъ же ты такъ рано пришелъ, Валли? – спросилъ Куттль, сомнительно посматривая на молодого челов?ка, когда они взбирались наверхъ.

– Д?ло вотъ видите ли въ чемъ, любезный канитанъ, – сказалъ Вальтеръ, усаживаясь на стулъ, – я боялся не застать васъ дома, a между т?мъ мн? нужно кой о чемъ съ вами потолковать.

– Хорошо, хорошо, – сказалъ капитанъ, – да ч?мъ тебя угостить, мой милый?

– Угостите меня вашимъ сов?томъ, капитанъ Куттль, – отв?чалъ Вальтеръ улыбаясь. – Больше мн? ничего не нужно.

– Ну, говори. Мои уши къ твоимъ услугамъ.

Вальтеръ разсказалъ о своихъ д?лахъ и о затрудненiяхъ насчетъ дяди Соломона, если капитанъ не ириметъ на себя труда изв?стить его объ угрожающей б?д?. Ничто не могло сравниться съ ужаснымъ изумленiемъ и даже оц?пен?нiемъ Куттля, когда молодой челов?къ раскрылъ передъ нимъ страшную перспективу, совершенно опрокидывавшую его см?лые планы и надежды. Лицо его утратило всякое выраженiе, и онъ стоялъ, какъ статуя, въ синемъ балахон? и нахлобученной лощеной шляп?.