Северное сияние в тундре радужных надежд

Вот чего о том довелось автору отыскать у выдающегося писателя Андрея Платонова в его исторического значения повести «Котлован»:

«Девочка могла бы быть и дочерью Чиклина. Мать ее даже хотела, чтобы было так. Но все равно ребенок едва ли был бы лучше и разумнее. Зачал девочку, наверное, такой же, как и Чиклин, мастеровой человек, стало быть, плоть в ребенке из одного классового котла. А если кто и радовался ласкам умершей женщины, то эти ласки не есть квалификация ребенку. Это не человечество».

Эти строчки были начисто подчищены цензурой из конца третьей части, так что на бумаге их попросту до сих пор никак нет, и лишь в аудиокниге они теперь несмотря ни на что все же присутствуют.

51

Вот уж, собственно, до чего только явно дело дошло!

Большевики и детей начали самым беспринципно варварским образом буквально сразу разделять по их еще самому изначальному зачатию на некие, видите ли, извечно враждующие между собой классы!

Как говорится, сколь прямолинейно они без единой здравой мысли всем уж тем серым веществом своего головного мозга до чего только бесновато додумались низвести всю человеческую природу до каких-то чисто социальных факторов, протоптав при этом в девственно снежной целине всем нам дорогу в светлое никуда.

Да еще сметливо смачно-меланхолично жуя жвачку своей совершенно никак не в меру бесовски разухабистой идеологии…

А люди, они все, по сути, исключительно так одинаковые, и лишь цвет их кожи или, что тоже порою случается, различный культурный опыт, труд и национальный колорит подчас делают их несколько иными, но все это крайне эфемерно в свете наиболее главного, общего для всех них, положительно во всем общечеловеческого начала.

52

А между тем войны нездоровых амбиций и ущемленного престижа – абсолютная нелепость и точно такая же дикость, как и, скажем, каннибализм.

Если нынешнее человечество, находясь при этом в здравом уме, довольно благополучно переживет всю эту, считай что именно младенческую глупость, то вот тогда в будущих учебниках истории все мировые, а в том числе и гипотетически возможные, войны будут явно находиться совсем неподалеку от того разве что несколько более примитивного первобытного людоедства.

И давно бы пора всем тем одиозным политикам осознать всю немощность принципов столь нелепо амбициозного противостояния культур и наций.

Нам уж явно еще надо бы нынешним людям всеми силами сколь многозначительно расстараться соединиться в дружное и единое сообщество всех вот стран и народов нашей планеты.

Ну а потому и научиться дружно вместе воевать не с каким-то там таинственным и пресловутым внешним врагом, а с тем невозмутимо тупым и озлобленным невежеством внутри границ своей собственной великой державы.

И все те люди, которые вообще же и вправду могут кому-либо столь нечестиво показаться всего-навсего ядовитой плесенью века, вполне могли бы быть людьми науки, обладать знаниями, просто в их судьбе не было должного примера и все ориентиры их были крайне во всем приземленными и бытовыми.

Но это вовсе не их вина, а того самого общества, что пока еще исключительно дико, а если довольно вздорно и просвещенно, то далеко подчас никак не на лучшую, почти что безупречно единственное, что строго техническую сторону.

А при подобном раскладе нравственному воспитанию серых масс особого внимания уделяться вовсе так никак нисколько не будет.

И именно поэтому они и будут совершенно по-прежнему пребывать во тьме житейской, затхлой обеспокоенности всех своих наиболее мелких страстей и горестей.

И действительно дать им несколько другую жизнь сможет только вот самое широкое просвещение, ориентированное именно на детский и подростковый возраст в течение многих и многих поколений.

И именно тогда и возникнет тот самый единый и цельный организм из конгломерата личностей, что и вправду должен будет затем оказаться объединен как раз-таки всем тем весьма благовидным и добровольным желанием совместного творческого труда.

И это именно нечто подобное еще уж и вправду предстанет в виде настоящего, а не пресловутого светлого будущего всех тех, ныне разве что еще лишь крайне далеких грядущих поколений.

И даже если во имя доподлинного сотворения подобного ладно и складно скроенного общества потребуется целых десять тысяч лет – это всего-то навсего окажется только лишь именно тем еще временем, что попросту явно весьма этак дельно понадобится для постепенной и деятельной перековки всей той до чего донельзя же неповоротливой обывательской психики.

Ну а в мартеновской печи революционных преобразований она разве что только всецело деформируется, а потому и внутри нее довольно многое попросту вылетает в трубу, начисто уж вовсе до конца сгорая.

Полностью и до самого конца вытесняя мнимыми символами все то, что было естественно и истинно человечно.

53

А между тем социальные навыки простых людей надо бы исключительно вот и впрямь неспешно пытаться перестраивать, разве что лишь пока все их мировоззрение именно еще формируется и внутри их сознания не по дням, а по часам действительно зреет грядущая взрослая личность.

Ну а во всяком том полноценно зрелом возрасте человек должен жить именно со всеми теми принципами, что в нем довольно давно устоялись, поскольку их разрушение затрагивает всю его социальную природу, а потому и лучше от всего этого никому никак совершенно не станет.

Беспечно грубая ошибка всех тех слепо обреченных на неуспех социальных экспериментов всегдашне же заключалась именно в тех отчаянно-полубезумных попытках яростно вживлять в то давно затвердевшее, словно камень, обывательское сознание принципы, которые станут житейски доступными разве что лишь для наших, пока исключительно еще более чем неопределенно отдаленных потомков.

Да и то это случится только лишь коли они себе вполне вот разумно и достойно выберут именно тот действительно правильный и верный путь всего своего дальнейшего тысячелетнего нравственного и общественного развития.

Ну а все те светлого духа люди с горячей кровью и именно что напрочь же отстраненным от жизни до самых краев вдоволь вот напичканным бравыми идеалами сознанием были способны разве что затем некогда узреть то самое грядущее засилье серой и убогой умом всесильной бюрократии.

Лучшие намерения и весьма нетерпеливые ожидания благостных перемен могли окончиться только тем еще засильем куда более страшных клопов на теле всего того веками многострадального российского общества.

«Благодетели народные» со всем тем никак не безмолвно переполняющим их души крайне безответственным ощущением всей той отчаянно лютой безнравственности всего того и поныне никак не минувшего жития-бытия…

Уж если чего подобные «деятели добра» и совершат, так это разве что лишь сколь бесшабашно доведется им погубить настоящие ростки грядущего общечеловеческого счастья.

А между тем глубокомысленно развивать надо бы именно каждую отдельную личность, а никак не те светлые и блажные идеи!

Каждого отдельного человека надо было сколь вот еще старательно выпестовать буквально так с самого его зарождения, а поскольку сделать это на данный момент совершенно уж невозможно, то и лезть в душу к массам, рассказывая им взрослые сказки, было абсолютно никак ведь и близко нельзя.

54

Человек, выросший, как репей за огородом, ничего нового никогда не построит, а только то чужое, ранее построенное, наспех же всеми силами, до чего и впрямь безоглядно разом задушит.

Причем безлико дик он вовсе не по всему своему исключительно вполне естественному нутру, а разве что лишь по самому месту своего еще так изначального зарождения. Ну а кабы довелось ему иметь достойный доступ ко всем тем благам цивилизованной жизни, то вот тогда в нем и было бы много общего с теми людьми, что подчас придают всем своим духовным и человеческим качествам некий ореол явной святости весьма значительной, да и особой интеллектуально возвышенной людской породы.

Ну а то, что неотесанные дети подчас вовсе необразованных родителей и имеют внутри себя чего-то, что в них самих несколько изжилось и атрофировалось, им не понять, и именно в свете того, что искусственная оболочка возвышенной культуры попросту отнимает у человека всякое понимание великого разнообразия этого невероятно разнолико окружающего нас мира.

Некоторая часть из тех потомственных интеллигентов попросту ведь становится всезнающими снобами, что полностью и до конца безразличны ко всему тому, что выходит за узкие рамки их на редкость однобоких и предвзятых представлений.

55

В то самое время как люди, более близкие к природе и связанные с ней истинно так мертвым узлом, попросту никак не развиты и их самобытный природный ум находится в сущих потемках мрака невежества.

Но эти черные бездны народного бескультурья и незнания можно и нужно заполнить светом самой максимальной образованности.

Но не тащить же их всех вверх крюками дисциплины, а надо бы их всех до чего только весьма старательно подталкивать к духовному развитию, яростно давя при этом как раз-таки на самолюбие и общую сознательность.

Ну а кроме того, надо бы и выяснить, к чему именно лежит у всех и каждого из них душа.

Да только как это вообще можно сделать после окончания всех тех довольно длительных процессов взросления человеческой личности?

А из всего этого сам собою явно напрашивается именно тот вовсе неутешительный вывод, что уж понять, кем бы это именно еще мог стать (имея к тому возможность) тот человек, что все-таки получил бы должное воспитание и, прежде всего, домашнее образование, можно лишь пока он не совсем до конца окончательно вырос.

НУ А ЕСЛИ ЛЮДИ ВО МНОГОМ ЗАВИСЯТ ИМЕННО ОТ МЕСТА, В КОТОРОМ ОНИ ОБРЕТАЛИСЬ С МЛАДЕНЧЕСТВА, ТО КАК МОЖНО ИХ ТОГДА СУДИТЬ ЗА ТО, ЧТО ИХ ДУШИ ТЕМНЫ И БЕСЦВЕТНЫ?

Да и держать самих себя за высшую всезнающую касту вовсе ведь совсем никому нисколько не стоит.