Дочь полка

– Поплачь, боец, – сказал командир.

– Я… – пыталась выдавить из себя девочка, – не… могу! Я не могу! Они все! Их всех нет! Я ненавижу немцев! Я их всех так ненавижу! Да чтоб они… – она больше не могла говорить, слёзы душили её.

– Будет, – продолжил он, глядя в даль, – всё будет.

Александр не заметил того, как его самого начинало потихоньку трясти от злости. Его ладони стали сжиматься в кулаки. «Не должны они», – думал он. – «Нет, они не имеют права мучить невинных женщин и детей!» Тут он опомнился и смягчился. Командир обнимал и гладил по плечу сотрясающуюся от молчаливых рыданий Катю. Его грызла вина за то, что никак не мог помочь ей. А девочке в это время приходили всё новые пугающие мысли. Она представила, как оккупанты сжигают амбар, как задыхаются в дыму женщины, старики и дети. До этого дня вся эта тяжесть не возвращалась с такой силой как сейчас. Кате было трудно принять то, что у неё больше никого нет, никого из родни и старых друзей и знакомых. И именно сегодня, когда она снова увидела ужас, услышала звуки боя, страшный свист перед мощным взрывом, на девочку с новой силой всё это обрушилось. После всего произошедшего ей так и не удалось уснуть.

* * *

На следующий день все уже во всю занимались работой. Её было больше, чем обычно. Шло строение новой землянки. Бойцы рубили топором деревья, обкладывали ими всё внутри. Для Кати тоже нашлась работа, она относила в кучу ветки и прочий мусор. Настроения не было ни у кого. Все занимались делом, погрузившись в свои мысли, даже Летаев, которому постоянно не сиделось на месте, послушно работал топором. Катя тащила огромную ветку за собой. Руки, казалось вот?вот отвалятся, ноги буксовали, иногда она падала. Наконец ей удалось дотащить тяжесть до нужного места. Девочка выпрямила спину и отдышалась. Непрерывно дул холодный ветер, от которого немели руки, но бойцам он был не страшен, ведь они много и тяжело работали физически.

– Ладно, Катюх, – подошёл к ней Сорокин, – отдохни немного. Потом продолжишь.

– Я не устала, – соврала та, хотя тело так и просилось упасть прям на землю и расслабиться. Но ей очень не хотелось отдыхать, пока другие работали гораздо сильнее и без перерывов. И так, за работой, было проще не думать, не вспоминать.

Иван внимательно оглядел запыхавшегося ребёнка:

– Как хочешь, – сказал он и пошёл к остальным, – только не надорвись.

– Не надорвусь, – пообещала девочка, и дождавшись пока солдат уйдёт, упёрлась руками на колени и тяжело выдохнула.

* * *

– Да нет же, товарищ командир! – пытался доказать Олег Дымов. – Вот их основная часть…

– Ерунду несёшь ты! – спорил с ним Антон Шевченко. – Ты в лоб ударишь?! Крыша пёхом у тебя уходит?! Товарищ командир, но нельзя так!

– Что?то надо менять, это верно, – думал Александр. – А вот в лоб бить, конечно, эффективно, но не в этом случае, тогда здесь и здесь мы останемся без защиты, – он указал сточенным красным карандашом на карту.

Уже больше часа он и бойцы заседали в землянке, где работали связисты.

– В лоб будет лучше! Есть другие варианты? Здесь их основа! – не успокаивался Дымов.

– Руслан! Ты отправил то, что я тебе сказал? – повернулся к связисту Резанцев.

– Так вы же сказали…– замялся Матеренко.

– Ну так пиши давай! Времени нет! Живо! – командовал он.

Боец поспешно сел за телеграф и стал отправлять сообщение. На столе лежало множество бумажных ленточек с напечатанными на них символами. Аппарат заработал, чистые ленточки стали разматываться.

– Я вижу, вы уже воюете, – спустился вниз Сорокин.

– Что?то тебя долго не было, – заметил Александр. – Узнал?

– Да, – кивнул тот, – слева артиллерия долбанула.

– Точно?

– Сева всё чётко видел. – подтвердил Иван.

Резанцев ничего не понимал. Он ещё раз взглянул на исчерченную по десять раз карту. Его смущал тот факт, что немцы знали, когда и куда именно атаковать. Из?за этого в тот день они потеряли очень много солдат. Снаряды летели точно по основным и главным силам, не случайно туда попадали, словно фрицы подстроились под них. А может они и подстроились? Но как?

* * *

Катя очередной раз упала, таская огромные ветки. В голове до сих пор вертелись события из сна, но не так, как тогда. Усталость притупляла мысли. Сильные бойцы с такой лёгкостью переносили тяжесть, а ей приходилось совершать целый марафон. «Вызвалась помогать – помогай до конца. Любая сила, даже маленькая облегчает работу», – пронёсся в голове строгий голос отца. Он сказал это однажды, когда шестилетняя Катя уговорила его пустить её в сарай топтать сено вместе с другими взрослыми ребятами. С помощью топтания сено утрамбовывалось и появлялось больше места. Девочке это занятие показалось весьма весёлым и увлекательным, но только со стороны. Когда в резиновые сапоги, которые были на размер больше, попала колючая засохшая трава, а ноги по колено провалились в ней, Катя быстро поменяла своё мнение. Пыль попадала в нос, сено оставалась на одежде, кололо кожу. Тогда девочка запела другую песню и уже стала молить уставшего отца спустить её вниз на землю. Но не тут?то было. Пришлось торчать там до конца. Ноги в тот день просто отваливались. Но сейчас было всё по?другому. Бездельничать, когда остальные работают не хотелось. Наконец, был объявлен отдых, но на этот раз перерыв очень сильно отличался от тех, что были раньше. Разожгли костёр из сухих веток, которые Катя так усердно перетаскивала и расселись неподалёку от него. Пришли практически все. Бойцы ели похлёбку, не разговаривая. Тут Евгений Василенко встал и куда?то удалился. Вернулся он с каким?то большим предметом. Только, когда на вещь попал свет, Катя поняла, что это гитара. Все сразу отложили еду и дали протиснуться бойцу в середину. Инструмент был очень старым и потрёпанным, в некоторых местах даже замотанный изолентой. Прозвучало несколько вступительных аккордов. Все вокруг замерли в том числе и девочка, она первый раз в жизни видела, чтобы мужчина играл на музыкальном инструменте. В деревне такого у них не было. Мужики говорили, мол, не до искусства им, надо сараи строить, дома чинить. Тем временем, гитара дышала в руках хозяина, звучала звонко, несмотря на свой почтенный возраст. Евгений запел своим высоким чистым голосом. Песня была грустная, бойцы сидели и наблюдали за костром, вслушиваясь в мелодию. Но, когда настало время петь куплет, все хором подхватили мелодию. Это произошло так слаженно и неожиданно, что, Катя вздрогнула и оглянулась: пел каждый с одинаковой интонацией и чувствами. Тут девочка по?настоящему ощутила и поняла то, что рота, бригада, батальон и всё, что с этим связанно, являются не просто товарищами, а настоящей семьёй, которая имеет особую силу. Именно эту силу она сейчас почувствовала. И её мощь потом останется в памяти ребёнка на всю жизнь. Вскоре Катя запомнила слова и тоже вступила в припев на втором куплете:

…И нас не знают поимённо

Нам так судьба начертана

Мы носим красные знамёна

И не окончена война – аа

И не окончена война…

Глава 7

Враг всегда на шаг впереди

В медпункте этим утром не было скучно. Наконец очнулся Макаренко, все очень волновались за его самочувствие, но боец выглядел гораздо лучше и бодрее. Васазде тоже вышел из состояния бреда.

– В кого ты там попадал, Лукиан? – спрашивал Царенко.

– Ты про что? – не понимал грузин.

– Вы вчера упорно твердили нам о том, что в кого?то попали, – объяснила ему Катя. – Говорили: «Я же попал! Я попал! Я выстрелил».

– Братцы, – оглядел всех ошарашенный Васазде. – Я ничего не помню!

– А зря, – вздохнул Воробьенко. – Хотелось бы узнать, из?за чего ты товарищу командиру все мозги проклевал.

– Товарищу командиру?! – приподнялся резко грузин, но почувствовав сильную боль в плече, зажмурился и упал назад.

– Ты ему всю дорогу от окопов до лагеря это говорил, – кивнул тот, – меня рядом тащили, – с этими словами он взглянул на свою забинтованную ногу. – Но он не жаловался. Ну?ка! Подай воды, Катюш!

Девочка встала с одной из коек, наполнила черпак водой и подала бойцу. Тот сделал несколько глотков и после взглянул на неё:

– Ты что такая грустная? Смотри какой день хороший!

День и правда замечательный: лёгкий морозец, солнце, прямо как Пушкин писал: «Мороз и солнце, день чудесный…». Только снега не хватало. Но девочку теперь пугала тишина, в ней она видела угрозу. Всю ночь она простояла в мёртвой деревне и всё было так тихо. А после того боя мирно жить казалось невозможным. Девочка не понимала, как бойцы, которые постоянно идут навстречу выстрелам, лежат сейчас с ранениями на койках, всё – равно находят позитив? Как?

– Что у нас по новостям? – спросила Зоя Мамонтова, сворачивая бинты.

Самонов взял, давно валявшуюся под подушкой, газету. Почта пока не пришла, но не все ещё успели прочитать заветные статьи. Он расправил бумагу и спросил:

– Все слыхали про «Бой ночной разведки»?