Моя летняя ночь

Мужик пытается вырваться, так что я просто прижимаю его животом к стене. Выгибаю вторую его руку к первой. Я знаю, что причиняю ему боль. Но сейчас это не важно. Сейчас ничего не важно, кроме ребенка, которого, возможно, носит моя русалка.

Пинаю по двери, рядом с которой прижат к стене мой будущий родственник. Дверь обидно скрипит и раскрывается. В комнате две кровати, и на одной из них сидит округлившаяся Анюта. Вот дурында! Скрыла от меня беременность. Выставила меня говнюком, бросившим ее. Я даже сдерживаться не собираюсь.

– Ну здравствуй, русалка, – пытаюсь улыбнуться, но скорее всего вышел оскал маньяка. – Как твои дела?

– Леш, отпусти папу, ему же больно, – как ни в чем не бывало просит она.

– Думаешь? Вот так больно?

Поднимаю руки папаши вверх, отчего тот хрипит снова. О да, я знаю, как причинить боль.

– Собирай шмотки, русалка, – рычу я, – через пять минут, чтобы стояла одетая у выхода.

– Зачем?

– Затем, чтобы я не оторвал руки твоему папочке.

Вжимаю мужчину в стену, когда он снова пытается вырваться, и тот успокаивается.

– Че замерла? Шмотки собрала! – ору я, и девушка подскакивает с кровати, судорожно открывая дверцы шкафа. – Я Леша, – представляюсь мужчине, одна щека которого вжата в стену, – ваш будущий зять. Извиняюсь за такое неловкое знакомство, но, сами понимаете, ситуация необычная.

– Ты бы меня выпустил, – мужчина уже не орет.

– Вы же не наброситесь на меня? Потому что если наброситесь, я буду вынужден защищаться.

– Ты мою дочь обрюхатил, говнюк.

– Да, и прошу прощенья за то, что не знал об этом. Иначе вы уже давно произносили бы тосты на нашей свадьбе. Кстати, как я могу к вам обращаться?

Тут из комнаты раздается заливистый смех Анюты.

– Неловкое знакомство получилось, да? – девушка теребит сцепленные в замок руки, как в первую нашу с ней встречу. – Я всегда думала, что приведу жениха домой на ужин, и папа будет задавать ему серьезные вопросы. А жених будет нервничать, пытаясь понравиться папе.

Что она мелет?

– Леш, ты нервничаешь? – обращается ко мне.

– А ты не видишь? Твой отец нагнал на меня ужас, – решаю, что девушка снова разпереживалась.

Отпускаю мужчину, готовый к обороне. Но тот лишь разминает плечи и запястья.

– Моя дочь никуда с тобой не поедет, – выговаривает он сквозь зубы.

– А еще я хотела на вечер знакомства тортик купить, знаете, такой, с розочкой посередине. Я бы сейчас поела. Я очень хочу. Вы не хотите?

Смотрю на побледневшее лицо не отрываясь, пытаюсь понять, как она себя чувствует. Может, у нее от гормонов нервный срыв? Несет чушь всякую.

– Жаль, что мамы с Соней дома нет. Ты бы им понравился, – не останавливается она. – Но они в санатории. Через неделю вернутся. Хочешь, подождем их?

– Ты бы присела, – стараюсь не орать, – мне кажется, тебе не очень хорошо.

– Я же говорила, что шучу, когда нервничаю, – девушка выкручивает тонкие пальчики.

– Это у нее с детства, – папаша понижает голос, словно не хочет, чтобы дочь услышала его.

Ну прямо как у моего кудрявого друга.

– Одевайся, – командую я, кидая взгляд на собранную сумку, стоящую на кровати.

Оглядываю коридор. На тумбе валяется записная книжка и ручка. Вырываю листок. Пишу свои контакты и протягиваю его папаше.

– Это мои номера, московские адреса, номер моего жетона и военной части. Можете звонить мне в любое время. Приглашение на свадьбу и билеты до Москвы получите по электронке. За дочь не переживайте, с ней все будет хорошо.

– Ты военный? – удивляется мужчина.

– Ага, – киваю я, поворачиваясь к своей русалке, – и у меня всего два дня осталось увала, так что собирайся быстрее.

– А я готова.

Пузатая выходит из комнаты, таща собранную сумку. Выхватываю тяжесть из ее рук. Протягиваю руку ее отцу.

– Я приношу свои извинения за подобное знакомство и тем более за то, как поступил с вашей дочерью, – я должен это сказать. – Я приехал, как только узнал. Вам не о чем переживать. Я позабочусь о ней. Так как я могу к вам обращаться?

– Соколов Андрей Петрович, – мужчина крепко жмет мою руку.

– Кобарь Алексей Владимирович.

– Шикарный захват, – мужик серьезен.

– Еще бы, – горжусь я, – служу России.

– Мне бы присесть на дорожку, – привлекает внимание пузатая.

Папаша тут же вытаскивает из кухни пару табуретов.

Сидим молча, как придурки. Ну а что, раз такая традиция.

***

Я не могу успокоиться. То, что Аня поставила меня в такое дурацкое положение, бесит. Жму на педаль газа, несясь по заснеженному городу. Вот бы в Москве так было – ни тебе пробок, ни толп пешеходов. Красота. Посматриваю иногда на девушку, сидящую рядом. Она расстегнула коричневую норковую шубку и держит руку на животе, опасливо посматривая на дорогу. Вцепилась в ручку дверцы. Ремень безопасности не пристегнут. Может, на пузо давит?

Останавливаю тачку у дома своих стариков. Выскакиваю из машины, обхожу ее и открываю пассажирскую дверцу.

– На выход, – я все еще рявкаю, не могу успокоиться.

Девушка аккуратно ступает на порог машины. Придерживаю ее за локоть, помогая сойти. На меня не смотрит. Да и плевать. Я слишком зол и не могу заставить себя поговорить с ней.

Жму на звонок домофона.