Жертвa

Ох, это жуткое слово. Пока. Означало это одно – ты будешь мучиться и умрешь. Пусть и позже, но все равно умрешь. Как будто бы надежды не было. Совсем никакой. Нейт тяжело сглотнул.

– Прошу, отпустите! Я ничего не сделал!

– Я лишь пешка в этой извращенной игре, бесполезная кукла-марионетка. Я не хочу здесь быть. Никогда не хотел. Но жизнь есть жизнь. Либо делаем, что велено, либо умираем.

Нейтан нахмурился. Уже второй раз ему говорят это глупое философское утверждение. «Конечно, я б тебя спас, но я тут не босс, так что не обессудь»,– фраза, которую используют почти все трусы. Но кто же тогда был злодеем? Кто желал зла в буквальном смысле ребенку? И чего Нейту следовало бы ожидать?

– Кажется, я не могу идти. Я… я… простите. И… видеть тоже не могу.

– Это можно исправить. Но не сейчас, потом. Разумеется, если будешь себя хорошо вести. Или сам пойдешь за мной, или потащу тебя за волосы. Я понятно выражаюсь?

Нейтан прикусил губу. Итак, видимо, глаза ему завязали. Этот мужчина не похититель. И первый им тоже не был. Но Боже, эти его эмоциональные качели!

– Я ведь сказал, что ног не чувствую!

– Останешься здесь – проблему не решишь. Лишь усугубишь положение. Иди по доброй воле или ноги свои потеряешь навсегда!

Нейт сделал несколько маленьких шагов. Железная хватка на его плече горела. Как будто Нейтан мог убежать. Как будто он не прилагал столько усилий, чтобы просто ходить. Как будто он знал, куда бежать.

***

– Че, где? Не думаю, что стоит. Мой брат- не, вообще, знаешь что? К черту. Я приду. Если бы! Тут дело в другом. Угу. Увидимся, чувак.

Теон положил трубку с улыбкой на губах. Джерри, действительно, был хорошим другом – позвонил ночью, чтобы узнать, все ли в порядке, пригласил в бар, на что Тео согласился, хотя прекрасно понимал, что сон гораздо важнее.

Когда Теон пришел, паб был пустой. Помимо Джерри и бармена. Он явно не был особенно популярным.

– Так-так, кто это у нас тут! Неужели сам мистер бесстрашный?

Они поздоровались сперва сдержанным рукопожатием, затем теплыми объятиями. Теон сел рядом с Холстером.

– Рад, что ты звякнул, дружище. Мне дико необходимо было поговорить.

– Со мной или без разницы с кем? В любом случае ни слова, пока не принесут пиво. Стой. Тебе же семнадцать, не так ли? Иди-ка в уборную. Доверься мне.

Теон открыл рот, но, не сообразив, что сказать, закрыл его и пошел искать туалет. Он и вправду хотел. Была поздняя ночь, а днем у Теона времени пописать не было. Да и не ел ничего. Грубо говоря, любые обыденные действия казались старшему Холланду, который чувствовал, что важно сфокусироваться именно на Нейтане и только на Нейтане, эгоистичными. Так что теперь, когда больше ничего, что зависит от него касаемо нахождения брата, не осталось, Теон мог дать себе снова побыть человеком.

Когда он вернулся, на столе уже стояли две кружки пива.

– Наконец-то можно расслабиться,– сказал Теон.

– Впервые в жизни пьешь?

– Так и есть. Но всегда было интересно, какой у него вкус.

– Время узнать. Только после того, как принесут ужин.

– Какой ужин?– в недоумении спросил Тео.– Я не голоден, чувак!

– Покер – не твое. Да и я заказал уже.

Не говоря ни слова, они сидели и ждали несколько минут. Даже бармен, который обычно разговорчив. Это было приятное молчание. А затем пришла еда. Большой, сочный бургер и картошка фри с двумя разными соусами. Джерри взял себе классный стейк с пюре. Вкуснее этого бургера Теон в жизни не пробовал. Булочки были свежими, соли и специй в котлете было идеальное количество, соленые огурчики и острый перчик дополняли друг друга, помидорчик был не недоспелым и не переспелым, сыр в самом деле расплавился, лист салата был хрустящим, а не полусгнившим, как тот, которым Джерри и ему приходилось пользоваться, когда Тео еще числился работником «В лодке». О картошке фри, с хрустящей золотой корочкой, нечего было и говорить. Каждый укус давал невероятное наслаждение, и Холланд даже закрыл глаза, желая, чтобы этот бургер не кончался никогда.

– А ты довольно быстро с ним разделался,– сказал Джерри с улыбкой.– Я тебе еще закажу.

Теон и хотел бы отказаться, но от одной только мысли о том бургере, рот наполнялся слюной.

– Слушай, я даже не знаю, как тебя отблагодарить. Честно. Я не знаю, что делал бы, оставшись дома наедине со своими мыслями, с собой.

– Ну, наверное, умер бы от скуки и голода. А почему один? Разве у тебя не было брата? Как там его зовут, забыл?

– Нейтан. Ты хотел знать, что меня беспокоит… что ж, он и есть ответ.

– Ох, переходный возраст, да? Любопытно.

– Сомневаюсь, что причина в этом.

– А чего так?

– Нейтан самый понимающий, самый нежный, самый ласковый ребенок на всем белом свете. Просто я… я не видел его с самого Хеллоуина. Проснулся поздно. Думал, Нейтан в школе. В тот день я и накричал на старого урода. Потому и пришел домой рано.

– А Нейта там не было, не так ли?

– Угу. Позже мне позвонила его директриса. Оказывается, он там даже не появлялся, хотя должен был быть какой-то тест вроде. Типа, выпускной экзамен, я не знаю. А хотя нет, не могло быть выпускного, Нейту всего… да и не важно в общем. Не по-нейтовски это было, от слова «совсем». Этим утром я подумал, что он у своего друга, Брэда Киллстоуна. Но я оказался не прав. Его мать уверяла, что ничего не знала. Я пошел прямиком в полицию. И знаешь, что они сделали? Они заставили меня уйти, потому что где-то произошло убийство. Сказали, чтобы я пришел на следующий день и писал заявление или что-то подобное. Если по-честному, они, может, и бессердечные, но больше всех я ненавижу себя. Я плохой брат.

– Нет,– слабо улыбнулся Джерри.– Ты просто устал. И это определенно можно понять. Я не могу судить тебя потому, что никогда не был в твоей шкуре. А ты не можешь судить себя потому, что видишь лишь одну часть палки о двух концах. Но я также думаю, что в приоритете полиции должны стоять дети. Типа… да, разумеется, нужно также расследовать и дела об убийствах. Ведь нельзя же точно сказать, пропал ли ребенок или просто дурачится. Пытаться раз и навсегда прекратить убийства – не плохо. Но с самой ситуацией нужно было разобраться по-другому. Скажем, двое полицейских пойдут на место преступления, а один останется в отделении, чтобы начать расследовать другое дело, а именно – пропажа несовершеннолетнего ребенка.

– Да, возможно. Но я не могу перестать чувствовать презрение к себе. Мой брат – причина жить, а я не смог понять, что он в опасности.

– Хочешь знать, в чем твоя ошибка?– Джерри подозвал официанта, вступившего в свою смену лишь около получаса назад, заказал сэндвич, и три шарика мороженого с несколькими вкусами. Клубника, ваниль и шоколад,– Хватит. Ну хватит искать виноватых: полиция, ты, даже этот его друг, Киллстоун, или как его там. Думаю, тебе вместо этого нужно попытаться успокоиться. Подумай, где может быть младший братик.

– Я все еще слышу мамины истории в голове. Она говорила нам о реальных криминальных сводках – о массовых убийствах, например, или о Джеке Потрошителе. Истории, в которых детей похищали на Хеллоуин, чтобы принести в жертву сатане. Что, если эти фанатики… что, если они, действительно… ведь нельзя наверняка сказать, кто твой сосед на самом деле, не так ли? Да и насколько сложно притвориться кем-то, кого ребенок знает и кому доверяет, когда твое лицо скрывает маска, а затем заманить его с одной лишь целью – прервать жизнь, которая едва успела начаться?

– И снова ты слишком много думаешь. Сфокусируйся на том, где он может быть. Не на том, что, возможно, случится. И Бога ради, забудь об этом, пускай и на несколько часов, просто пресекай эти мысли на корню. Договорились?

– Да. Наверное, так и надо поступить.

– Тогда время пробовать пиво. Должен сказать, оно…

Теон сделал глоток, скривился.

– Фу!

– Что, парень, не понравилось, да?

Тео покачал головой.

– Нормально, но довольно горько. Вино мне нравится больше.