Образ.ЕЦ. Часть 0.2. Король под горой

– Передовой нейростимулятор, очень мощная вещь! – с гордостью ответил он. – Швейцарская разработка, может за один курс превратить мозг в совершенную вычислительную машину. Как искусственный интеллект будет работать!

– В смысле захочет человечество уничтожить?

– Ха-ха… В смысле соображать будет как компьютер, сложнейшие задачи сможет как семечки щёлкать. Эффект, конечно, не постоянный, но бонус к интеллекту даёт заметный.

– Ну-ка, сколько будет 28 умножить на 45? Быстро!

– Ты что, я сам «Атлантис» только один раз пробовал! И то, считай, случайно, Петрович в хорошем духе был и расщедрился. А так нам даже упавшую с конвейера таблетку запрещено брать под страхом увольнения! Как думаешь, для чего здесь камеры везде?

– Жесть. Кому тогда все эти ящики уходят?

– Кому-кому… Догадайся.

– Партнёрам, бизнесменам, даже самому губернатору… – задумчиво пробормотала Лена.

Второй день прошёл даже продуктивнее, по итогу тридцать один ящик был отгружен в перевозчик. Паша за целый день не появился. То ли Роман, то ли Рустам, оказавшийся на самом деле Русланом, угостил вкусным имбирным печеньем. Знает, чем брать даму…

В целом нравы в здешнем коллективе отличались от привычных ей отношений и были какие-то прохладные, натянутые и искусственные. Все смотрели друг на друга с подозрением, словно когда-то у кого-то пропал кошелёк, а виновного до сих пор не нашли. Особенный холод в её сторону дул со стороны главного технолога Людмилы, видимо, почуявшей угрозу своему положению главной самки в этом бункере. Что ж, война так война, потом не жалуйтесь, что имбирного печенья не досталось.

Паша подъехал к её дому в половине девятого. В этот раз он был на заднем сиденье удлинённого Мерседеса, водителем был какой-то бритоголовый здоровяк. Лена села в машину, и они покатили в Ривер-палас – шикарный ресторан на набережной реки, обустроенный на закрытой двухэтажной палубе круизного теплохода. Их столик был на верхней палубе, с видом на широкий центральный проспект, освещённый растянувшимся вдаль пунктиром ночных фонарей. Двухцветная река из жёлтых и красных огоньков автомобильных фар неспешно уносила мысли к самому горизонту, над которым царила звёздная ночь. Каждый из этих огоньков таил в себе как минимум одну человеческую душу, заключённую в четырёхколёсный железный каркас.

– Ты сегодня не заезжал. Чем ты вообще занимаешься? Наш бункер ведь не основное твоё детище? – спросила она Пашу, когда официант принёс меню в папке из чёрной крокодиловой кожи.

– Не основное, но любимое. Детей у меня много, за каждым нужен глаз да глаз. Чуть отвернёшься – тут же норовят либо всё разрушить, либо занять моё место. Нет, я-то ничего не имею против и всегда открыт для диалога, но только не по пути Николая Второго. А они по-другому не умеют.

– То есть, чисто гипотетически, я могу стать полноправной хозяйкой фирмы со всеми вытекающими?

– А что есть хозяйка в твоём понимании?

– Ну как… Та, кто собирает главный урожай, сливки снимает.

– Представь, что завтра у тебя появился урожай из тридцати тонн пшеницы. Он весь твой, хоть объешься. Это сделает тебя счастливой хозяйкой? Что ты с такой горой будешь делать?

Лена задумалась. Её съёмной комнаты, да даже целой отдельной квартиры едва ли хватит для размещения такого сомнительного сокровища.

– Сдам её на хранение, конвертирую, а сама буду пользоваться процентом с прибыли. Есть же зернохранилища, биржи всякие, ценные бумаги, активы… Любое хозяйство не должно лежать без дела.

– Ещё одна «предпринимателька»… Ты поразмышляй на досуге, что значит быть хозяйкой. Бажова почитай.

– Ты так и не ответил, чем вообще занимаешься, сказочник?

– Я, как и ты, генеральный директор. Только мой бункер надземный и побольше, да и сотрудников почти тысяча душ.

– Значит всё-таки бизнесмен… – глядя в окно, задумчиво произнесла Лена.

– Я бы сказал предприниматель. Люблю решать интересные задачки, творить, рисковать… Подталкивать людей делать то, на что они сами по себе никогда не решились бы. Мужчина ведь познаёт Вселенную через преодоление – острым умом, победой над страхами, риском и жертвой.

– Чё за сексизм, почему это только мужчина? А женщины что, недостаточно «острые» по-твоему?

– У женщины есть более эффективные инструменты.

– Это какие же?

– Женщине не нужно исследовать миры и пространства в телескопах и микроскопах. Ей достаточно просто заглянуть в себя. При достаточной мудрости она может постичь всю палитру красоты, всю глубину граней бесконечности, и тогда сможет до конца понять и природу любого мужчины.

– И зачем мне природа любого мужчины? Ты же говорил про Вселенную.

– Да? Действительно… Вижу, что забежал немного вперёд. Ну, ничего, у тебя ещё столько всего впереди.

– Чёрт с ней, с Вселенной и мужиками. Что за «Атлантис» мы производим? Для чего он? И для кого?

– Просто достойный мозгоправный препарат. Стимулятор. Очень полезен людям, которым приходится по долгу службы много и напряжённо думать, жить в мире больших решений и огромного стресса. Препарат направляет мысли в правильное русло, настраивает мозговые волны на нужные резонансные частоты.

– А почему тогда, раз он такой хороший и полезный, мы его под землёй производим?

– Конспирация. Я же говорил, что лицензии ещё не выдали, у нас это процесс небыстрый. Плюс серпентис – очень светобоязненный компонент.

– Серпентис? Это синий порошок в ящиках?

– Он самый.

– Интересное название. Его-то я и не обнаружила в методичке. Серпень – это же, кажется, август по-украински?

– Верно, август. Месяц серпа, время жатвы урожая.

– Ой, а интересно… Название «серпентарий» с этим как-то связано?

– Всё возможно, – слегка поморщившись, ответил Паша. – Но отвлекаться на посторонние размышления тебе сейчас точно не следует.

– А почему работникам не положено брать таблетки?

– Им разве нужно много думать? – рассмеялся Паша. – На самом деле у меня договор с большими людьми, я, по сути, связан по рукам и ногам. Каждый грамм взвешен, каждая таблетка на счету, препарат очень дорогой и сложный. Оборудование швейцарское, сто?ит как целый самолёт. Отсюда и зарплата такая.

Он отвернулся к окну. Там, на левой стороне уходящего вдаль проспекта возвышалась башня католического собора чего-то там святого и непорочного, с которой донёсся тревожный бой часов. Потемневшее от времени и осадков человеческой деятельности кирпичное здание в неоготическом стиле служило теперь музеем, куда водили на экскурсии начинающих задумываться о разного рода зачатиях школьников. Вокруг башни порхала стайка голубей, изредка выхватываемая из сумрака лучами декоративной подсветки от земли. Крылатые серые оккупанты регулярно устраивали курлыкающие слёты и заседания на чердаке башни, разместив в ней свои гнёзда.

– Красивый отсюда вид, правда? – произнёс Паша, заметив задумчиво-мечтательный взгляд спутницы, устремлённый куда-то в рассеянное пространство проспекта.

– Эти маленькие огоньки напоминают человеческие души, которые переправляются по реке Вечности… Наивные и полные энергии жёлтые приходят в наш мир, а красные уже отбыли свой срок, прогорели и уплывают обратно в сторону бесконечности.

– Вся наша жизнь – один большой Стикс. Старик Харон когда-то сопровождал эти огоньки, но в современном многобожно-безбожном мире он давно разочаровался и бросил вёсла. Теперь души сами прокладывают себе путь по волнам неизвестности.

Взглядом старого философа Паша смотрел в сторону потока ярких огней фар и разочарованно качал головой.

– Ты, случайно, не путаешь причину со следствием? Запретный плод ведь не боги стырили. Может, он бросил вёсла потому, что люди давно забили на правила, и каждый пытается переплыть самостоятельно? По-чапаевски.

– Кто знает…

В Ривер-паласе Лена впервые попробовала стейк вагю. Количество нулей на ценнике поначалу вызвало у неё резко негативный протест капиталистическому мироустройству с характерной нецензурной окраской орально-сношательного характера, но Паша настоял. Ну, раз контора угощает…