«В своем пути ты видел уже много
Предметов очень странных с той поры,
Когда вошли мы в Ад по воле Бога,
В врата едва достигнутой горы;
Но этого источника печали,
Где носятся кровавые пары,
Где все огни мгновенно потухали,
Ты ничего ужасней не встречал», —
Так предо мною тихо прозвучали
Учителя слова. Его просить я стал
Со мною вещим знаньем поделиться,
Которым мой наставник обладал.
И начал он: «Есть в море остров. Длится
За веком век, но все он там стоит,
И жизни шум в то место не домчится.
На острове – его названье Крит —
В уединении жил древний царь когда-то[79 - «В уединении жил древний царь когда-то». – Сатурн, царствовавший во времена золотого века.].
И в дни его – предание гласит —
Не ведал мир пороков и разврата.
На острове была тогда гора,
Ей имя – Ида; царственно богата
Была ее природа. Та пора
Уже прошла: исчезли водометы,
Цветов, растений пестрая игра…
Теперь в забвенье Ида. Нет охоты
Ни у кого об Иде вспоминать.
Но эту гору, полная заботы,
Когда-то Реа вздумала избрать
Для сына неприступной колыбелью.
Чтоб лучше там ребенка укрывать,
Малютки плач веселых песен трелью
Она всегда старалась заглушать,
Кричать других просила с этой целью.
А в сердце Иды старец древний скрыт;
Спиною к Дамиетте обращенный,
Очами – к Риму. Золотом блестит
Его чело; стан, гордо обнаженный,
Из серебра, – от пояса до ног —
Со сталью медь. Из глины обожженной
Одна нога, но на нее он мог
Наклонно, с большой силой опираться.
Из старца льются слезы, как поток,
И как поток могучий, пробиваться
Сквозь гору смело могут и спешат
Вот в эту бездну с шумом изливаться,
Где их тройной ужасный водопад
Является рекою Ахероном,
Потоком Стикса – он-то вводит в Ад —
И грозным, вечно темным Флегетоном;
Затем последний суженый проток
В мрак черной бездны падает со стоном,