Макария

– Мистер Хейз! Моя мать всё мне рассказывает! И про Вас я тоже узнал от неё. Я бы знал, если бы она собиралась ещё с кем-нибудь встретиться, – возмущённо сказал он, краснея как рак.

– Видимо, не всё, раз ты думал, что она идёт со мной на свидание. К тому же ты сам сказал, что это не первый раз, ког…

– Я знаю свою маму! – закричал он. – Она собиралась так, будто идёт на свидание!

– Ну, как ты теперь понял, это не было свиданием, – с нажимом ответил я.

Нужно было брать инициативу на себя. Так будет меньше подозрений, что я причастен к её исчезновению. Необходимо, насколько это возможно, отмести от себя лишнее внимание.

– Значит, так. Сейчас мы садимся в мою машину и едем в полицию. Я понимаю, если взрослый человек не появляется дома пару дней, но это уже четвёртый день. К тому же, она не отвечает на звонки, – он неуверенно кивнул головой, – подожди у гаража, я возьму ключи и шапку.

Я зашёл в дом. Мари мыла посуду на кухне. Софи нигде не было. Наверняка она уже была у себя в комнате. Подойдя к жене, я обнял её за талию и тихо сказал: «Мне нужно уехать ненадолго. Я повезу этого парня в полицию. Его мама – моя знакомая. Она пропала».

Она повернулась ко мне лицом. Подняв одну бровь, она выжидающе смотрела на меня. Ну что ж, пришло время признаться. Другого лучшего времени для этого не будет.

– И ещё, помнишь, я говорил тебе, что встретил школьного друга. Так вот, это была школьная подруга. И это мать этого парня. Я просто не хотел, чтобы ты нервничала из-за этого, – сказал я так, будто я был ребёнком, который оправдывается перед своей матерью за разбитую вазу.

– Значит, школьная подруга, – холодно повторила она.

Хоть внешне она и казалась спокойной, но взгляд её был ожесточённым, полным ненависти. Я отшатнулся от неё. На мгновение я подумал, что она может испепелить меня взглядом. Такой злобы в её глазах я ещё не видел. Точнее, видел, но это было во время моих приступов. Я и не подумал даже, что это вызовет такую реакцию с её стороны. Она же не знала, что именно произошло между нами. Точнее, она не знала, что могло произойти между нами. По моей легенде, я всего лишь поменял пол своему собутыльнику. И всё. Был он, стала она.

– Ну да. Мы встретились как раз, когда я был у дома подозреваемого. Она позвала меня посидеть в кафе и поделиться друг с другом тем, что у нас произошло в жизни за эти годы. Она рассказала про свою семью. Я рассказал про свою. Мы пробыли там буквально пару часов и вскоре разъехались по домам. Не хотел тебя расстраивать, – сказал я в надежде на то, что это её успокоит.

Она не двигаясь всматривалась в меня своим магнетическим взглядом. Будто сканируя меня, она пыталась понять, говорю ли я правду.

– Чем вы ещё друг с другом поделились? – спросила Мари со свинцом в голосе.

– Милая. Ты серьёзно ревнуешь к какой-то старой знакомой? Мы просто поболтали! А её сын говорит, что она пропала в этот же вечер. Нужно сейчас же помочь ему! Давай обсудим это, когда я вернусь.

Я хотел было обнять её, но как только я приблизился к ней, она резко подошла к обеденному столу, проигнорировав меня. Мари стала нервно протирать столешницу тряпкой, а я, не дождавшись от неё ответа, взял ключи и вышел из дома.

Мы поговорим с ней вечером. Не думаю, что она будет долго дуться на меня из-за этого. Ничего же криминального не произошло. Ну, по крайней мере, по моей легенде.

Но на самом деле я сам себя обманывал. Мари злилась как никогда раньше. Я сел в машину с неясной тревогой в душе. Все мои страхи и волнения соединились в один ком. Было сложно разобрать, из-за чего я сейчас переживаю больше. Эти волнения накатывались одно на другое.

Я заметил, что на протяжении всего пути Милтон тайком косился на меня. Его можно было понять. Трудно верить человеку, после свидания с которым его мама пропала. Мне повезло, что он оказался таким бестолковым. На его месте я бы ни за что не сел в машину к такому человеку. Если бы вместо меня оказался какой-нибудь социопат, который действительно бы убил Хлою, то первое, что пришло бы ему в голову, – избавиться от парня, который, по сути, является единственным, кто знает о нём.

Понемногу эта мысль становилась навязчивой идеей. Я понимал, что такое поведение только добавит проблем. Это было выигрышным вариантом только в случае стопроцентной уверенности, что никто не видел Милтона рядом с нашим домом. А ещё, если он не рассказал никому про меня. Узнавать у него про это, конечно же, бесполезно. Во-первых, это вызовет подозрения, во-вторых, он соврёт. Разумеется, лучше идти по пути наименьшего сопротивления. Пусть лучше меня проверят, допросят, может быть, даже обыщут, но после всего этого точно отстанут. Это всё лучше, чем так рисковать. Не хотелось бы мне мучиться ещё из-за того, что я буду причастен уже не к одному, а к двум убийствам. Да я бы и не смог этого сделать. В какой бы критической ситуации я не находился, я не смог бы убить.

Но всё же я всю дорогу думал о том, как было бы хорошо, если бы этот мальчишка, сидящий на месте, на котором убили его маму, просто бы испарился. Тогда бы я смог снова жить обычной жизнью. А теперь мне необходимо стать тем, кому этот парень будет доверять. Нужно быть ему другом. Или хотя бы помогать ему столько, сколько я смогу, чтобы меня перестали подозревать. Эта мысль у меня возникла в то же мгновение, как я увидел обвиняющие глаза Хлои, взирающие на меня с лица её сына.

Мы приехали прямиком ко мне на работу. Необходимо было передать это дело не очень опытному следователю, чтобы он не сильно копался в нём. Я никак не мог взять это расследование на себя, так как являюсь заведомым подозреваемым. Будет лучше, если этим делом займётся человек, с которым я буду в нормальных отношениях. А это было уже сложнее. Я не особо ладил с коллегами. Предпочитал с ними не сближаться. Меня раздражало в них то лицемерие, с которым они общались с пострадавшими. Вот он сидит и слёзно слушает, кивая женщине, у которой убили мужа. Он уверяет её, что не будет спать ночами, но сделает всё что только в его силах. И вот этот самый человек, который пять минут назад успокаивал потерпевшую, уже уплетает бутерброды на кухне и шутит с другими такими же моральными уродами про задницу этой женщины. Я тоже не особо переживал из-за бед других людей, но, по крайней мере, я не делал вид, что готов заплакать из-за очередной украденной сумочки.

Мне не хотелось сближаться с такими людьми. Но был у нас один старый специалист, с которым я пару раз работал. Ему было пятьдесят четыре года. За все годы службы он настолько очерствел, что если дела были слишком запутанные, то он не особо стремился их раскрывать. Он мне нравился только тем, что не пытался выглядеть иначе, чем был на самом деле. Он был вечно угрюмым и молчаливым вдовцом, который мечтал уйти на пенсию и больше никогда не видеть наших физиономий.

Зайдя в здание полиции, я сразу же направился к Френсису. Это было выигрышным вариантом для меня. Люди будут думать, что я обращусь к нему потому, что он был опытным следователем. Но я-то знаю, что он плюнет на это дело, как только оно ему наскучит. И Хлоя навсегда останется без вести пропавшей.

Я видел удивлённую физиономию Лоры, когда проходил с Милтоном по коридору. Судя по её виду, она не сильно обиделась на меня. Она и молодой парень, сидящий рядом с ней, посмотрели на меня вопросительным, но тупым взглядом. Ни намёка на обиду. Нет, это создание женского пола я не могу назвать женщиной. У настоящей женщины есть гордость и самоуважение. А это лебезящий перед всеми суккуб. Естественно, она-то себя видит настоящей роковой женщиной, способной разрушать мужские сердца. Вот только работает её флирт только на полнейших тупицах, каких, к сожалению, большинство в нашем мире.

Я нашёл Френсиса на своём месте. Он дремал прямо у себя в кресле, когда я зашёл. Милтон недоверчиво осмотрел кабинет. Лёгкая брезгливость промелькнула у него на лице. Следователь, пробудившийся от захлопнутой двери, что-то недовольно пробурчал. Я так понял, что это было приветствие.

– И я тебя рад видеть, Френсис, – сказал я, делая жест Милтону присесть напротив седовласого мужчины.

– Это кто? – спросил он, кивнув головой, указывая на парня.

– Это сын моей давней знакомой. И у нас проблема: его мама пропала. Она не вернулась домой после того, как мы с ней встречались в кафе. Это было в пятницу вечером. Как ты сам понимаешь, дозвониться до неё не получается. Телефон у неё выключен.

Я решил сразу обозначить то, что она пропала именно после нашего с ней свидания. Пусть видит, что я не боюсь того, что меня могут заподозрить в чём-то.

У Френсиса появилась заинтересованность в глазах. Он приподнялся в кресле, достал блокнот с ручкой и расчертил лист напополам. Он всегда так делал перед каждым расследованием. Слева он записывал основные подтверждённые факты. Справа то, из-за чего у него возникали вопросы и сомнения. Это было почти то же самое, что и метод Корнелла, только у него не было секции для итога, так как итог зачастую был выражен одним словом, а именно – именем убийцы.

– Почему ты не сообщил об этом раньше? Эм… Как твоё имя? И как зовут твою маму?

– Милтон Грин. Мою маму зовут Хлоя, – он замешкался, заметив пристальный взгляд Френсиса, нацеленный на него.

Я знал, что этот следователь будет выпытывать из него все мелочи и подробности. Так было всегда. Постепенно его интерес к новому делу снижался, и, в конце концов, он смотрел на всё сквозь пальцы. Однако поначалу Френсис доводил людей до такого смущения, обнаружив малейшую нестыковку, что те начинали чувствовать себя так, будто это они совершили преступление. Это явно доставляло ему удовольствие.

– Я думал, она была с ним, – промямлил парень, указывая глазами на меня.

Милтон снял капюшон сразу же, как только зашёл в кабинет, показав нам свою светлую копну волос. Теперь, когда видишь сочетание его зелёных глаз с этими бело-золотыми волосами, понимаешь, что от матери ему досталось всё самое лучшее. Про характер, конечно, я такого сказать не мог. Хлоя была дерзкая, уверенная и яркая, в отличие от своего неуверенного в себе сына.

– Почему же ты так думал? – спросил Френсис, поднимая одну бровь.

– Я думал, что она на свидании, – тихо сказал парень.

Френсис вопросительно взглянул на меня. Я отрицательно покачал головой. Нахмурившись, он чиркнул в блокнот пару слов.

– Это твоя мама сказала тебе, что пошла на свидание? – обратился он к Милтону.

– Нет. Она сказала, что идёт встретиться со своим старым знакомым, – тихо сказал он, – но она выглядела так, будто собирается на свидание! – добавил он более уверенно.

– Понятно, – протянул Френсис, записывая ещё что-то на бумаге, – и каковы были признаки того, что она собирается на свидание?

– Что? Да какая разница! Моя мама пропала! При чём тут это?! – возмущённо вскрикнул он.

– Как это какая разница?! – спокойно переспросил невозмутимый следователь. – Мне необходимо узнать все мелочи, чтобы увидеть полную картину того дня. Если она собиралась на свидание, так, может быть, она ещё с кем-нибудь виделась в этот день? Ну, так что же тебя натолкнуло на мысль, что она идёт на свидание?

Милтон понял, что зря вспылил, и, подавив своё раздражение, сразу успокоился. Он отвёл взгляд от пронзительных глаз Френсиса. Паренёк уставился на горшок с каким-то засохшим растением, стоявшим на подоконнике.

– Она бы сказала мне, если бы ещё пошла куда-нибудь. Она всегда перед свиданием шла в душ, после этого долго выбирала, что надеть, примеряя то одно, то другое и спрашивая у меня моё мнение. Она много брызгалась духами, всякими спреями. Долго красилась. И каждый раз говорила мне, куда и с кем идёт. Убегала она вся такая счастливая и воодушевлённая.

– Каждый раз? И как часто твоя мама ходила на свидание? – спросил Френсис о том, о чём я и хотел, чтобы он спросил.

Этому старому сыщику было по душе вгонять в краску людей. Он уловил главное – понял, на что нужно давить.

– Два, три раза в месяц, – ответил Милтон совсем тихо.

– Она ходила на свидание с разными людьми или это был один и тот же человек?