Макария

– С разными, – Милтон изрядно покраснел, но тем не менее сразу же ответил.

Френсис неодобрительно хмыкнул и опять записал что-то. Я хотел, чтобы он сам наткнулся на тот факт, что Хлоя была отнюдь не домоседкой. Ход его мыслей шёл в правильном направлении, играя мне на руку. Такая непостоянная женщина могла легко нажить себе врага в виде отвергнутого любовника. Это была бы самая первая мысль, возникшая у любого нормального полицейского.

Я понимал, что первым делом он захочет найти и опросить всех её бывших любовников, с которыми она встречалась на протяжении этого года. А это практически невозможно. Я даже почувствовал азарт. Было безумно интересно наблюдать за тем, как всё движется в нужную для меня сторону.

– Понятно. Получается, на данный момент у нас не один подозреваемый и даже не два. У тебя есть какие-нибудь догадки о том, с кем она могла неудачно расстаться? Может, ей кто-нибудь навязчиво названивал? Не замечал ничего странного?

– Нет. Я никогда не замечал ничего подобного. Она просто уходила на свидание. Пару раз встречалась, а потом расставалась с этим человеком. И его будто и не было. Она не говорила, почему рассталась с очередным мужчиной, а я и не спрашивал. Меня это просто не интересовало. Для меня было главное то, что она была счастлива, – ответил Милтон, потупив голову.

Парень понимал всю ситуацию, сложившуюся по отношению к его матери, но он не мог осуждать её. С самого своего рождения он видел её другой. Она была всё время несчастна, находясь в браке. И теперь, когда она живёт свободно и делает что хочет, он сам стал чувствовать себя счастливым. Какая разница, сколько у неё мужчин, главное, что у них в семье всё хорошо. Было хорошо.

– Ты наверняка понимаешь, Милтон, что нам необходимо будет опросить всех тех, с кем она встречалась. Это займёт немало времени. Мы объявим её бесследно пропавшей и сразу начнём поиски. Но для начала нам нужно вспомнить весь тот день, в который она пропала, чтобы понять, не было ли другой причины, послужившей её исчезновению, – сказал Френсис, многозначительно взглянув на меня, – Артур, подожди за дверью. Мне нужно поговорить с ним наедине. Сам понимаешь, мне придётся попозже допросить и тебя тоже.

– Я могу помочь в поиске этих людей, – сказал Милтон как раз в тот момент, когда я взялся за ручку двери.

Мы с Френсисом посмотрели на парня. А он, в свою очередь, в упор смотрел на следователя. С моего ракурса мне было видно, как Милтон заламывает себе пальцы на руках. Он сильно нервничал.

– Каждый раз, когда она уходила, я залазил в интернет и искал этих людей в социальных сетях. Некоторых я находил сразу, но остальные вообще не были зарегистрированы в них. Мама всё время мне рассказывала, кем они работают, поэтому я искал их на сайтах их учреждений. Кого-то я даже находил на сайтах знакомств. Так или иначе, я с помощью интернета находил их всех, – сказал он, посмотрев на меня. Говоря это, он сделал акцент на последнем предложении, – я просмотрю всю историю браузера и найду каждого, с кем она встречалась.

Я вышел из кабинета в полном смятении. Парень оказался не таким уж и глупым, как я себе его представлял. Я уселся возле кабинета Френсиса и стал ждать.

Теперь понятно, как он так быстро нашёл меня. Этого я не мог предвидеть. Таким образом, найти всех донжуанов не составит особого труда. Маловероятно, конечно, что у всех у них окажется алиби на тот день, но и обвинение никому не предъявят. Поэтому главным подозреваемым окажется тот, кто видел её последним. В конечном итоге я буду крайним. Теперь я так легко не отделаюсь. В голове снова возникла мысль о том, как было бы хорошо, если бы парень исчез.

За всеми этими мыслями я и не заметил, как ко мне подошла Лора, спросив что-то.

– Что? – растерянно переспросил я.

– Как ты себя чувствуешь? – заулыбалась она, повторив свой вопрос.

– Нормально, – буркнул я.

– Судя по твоему выражению лица, не очень-то и нормально. Это из-за того паренька? Ты его знаешь? Парнишка-то – настоящий красавчик!

– Ну да. Это сын моей давней подруги. Весь в маму.

Я намеренно преувеличил нашу дружбу с Хлоей. Хотел посмотреть на реакцию Лоры, когда она начнёт соображать, какая красивая должна быть мама Милтона. И не прогадал. Такие девушки очень ревниво относятся к тому, что при их царской особе восхваляют красоту другой женщины. Особенно, если не замечают красоту этой самой особы.

Она фальшиво улыбнулась мне. Ревность мелькала у неё в глазах. Она уже мысленно ненавидела Хлою.

– И что же этот мальчик забыл здесь? – сказала она ещё более слащавым голосом, от которого стошнило бы ванильными леденцами, если бы все чувства вдруг стали материальны.

– Его мама пропала. Она не вернулась домой после того, как мы с ней встречались в кафе, – ответил я, наслаждаясь эффектом, который произвёл на Лору этими словами.

Я не только уязвил её самолюбие, дав понять, что я считаю кого-то красивее её, но и задел её тем фактом, что могу сближаться с другими женщинами. Хоть меня это и повеселило, но мне казалось странным, что женщина, не имеющая никаких прав на меня, способна ревновать меня к другим женщинам. А ещё больше меня интересовало то, почему эта ревность не распространяется на мою жену. Я мог только предположить, что она считает Мари уже отработанным материалом, который не идёт в сравнении с ней. Такие женщины наивно полагают, что для мужчин важна только внешняя оболочка объекта обожания. Но они по своей глупости не понимают, что характер и умственные способности в женщине тоже немаловажны. Красота со временем будет восприниматься как что-то отталкивающее, если женщина к своим сорока годам осталась на уровне развития ученицы средних классов. Есть, конечно, много мужчин, которые будут довольны только красивой оболочкой, но это те мужчины, которые сами далеко не ушли от такой женщины.

– Да ты что! – сказала она, сделав обеспокоенный вид.

– М-да. Ну, вот я и привёл его сюда.

– Бедный мальчик, – она выжидающе смотрела на меня. Наверное, она ждала того, что я буду ей сейчас изливать душу, – знаешь, если тебе будет нужна моя помощь – обращайся. Сделаю всё, что смогу.

Не дождавшись от меня ответа, Лора встала и, слегка помедлив, ушла. Я так думаю, она отправилась мучить очередную свою жертву. Кажется, это был Питер – молодой и наивный бухгалтер, попавший под влияние её чар.

После того как я уязвил её гордость, ей понадобится много несчастных особей мужского пола, чтобы самоутвердиться за их счёт. Я мысленно посочувствовал им.

Френсис позвал меня в кабинет примерно через час. Милтона он не стал выпроваживать. Он решил опросить меня в его присутствии, чтобы тот сам всё слышал.

Милтон уже сидел на стуле возле двери, освободив мне место напротив Френсиса.

– Ну что, Артур, нам нужно, само собой для чистой формальности, тебя допросить, – сказал он, убирая исписанные листы бумаги в папку.

– Естественно. Я же главный подозреваемый, – попытался пошутить я.

Я поздно понял, что это было неуместно в присутствии мальчишки. Я сообразил об этом только тогда, когда увидел насмешку на лице Френсиса.

– Давай сначала. Когда ты её встретил? – сказал он отвратительно профессиональным тоном, доставая чистые листы.

Я рассказал свою сто раз отработанную легенду Френсису. После всех проделанных формальностей я повёз Милтона домой. Я дал ему свой номер телефона, уверив его, что он может звонить мне в любое время. По дороге домой он рассказал, что его бабушка приедет, чтобы забрать его к себе. Он будет жить у матери Хлои, пока всё не наладится. Милтон рассказал, что родители Хлои живут недалеко от нашего района, поэтому он спросил разрешение приходить иногда к нам домой. Он хотел лично узнавать у меня новости по поводу его мамы. Это было мне на руку. Мне даже не пришлось придумывать никаких уловок, чтобы сдружиться с ним.

Как только Милтон вышел из машины, я сразу же достал сигареты. Наконец-то я смог покурить. Хоть я и вёл себя расслабленно и приветливо во время допроса, но у меня было дикое желание сбежать куда подальше. Я никогда не задумывался о том, как люди чувствуют себя во время допроса. Неприятное ощущение.

Домой я приехал часов в восемь вечера. Мари была в ванной. Дочь, как я потом узнал, ушла ночевать к подруге. Она часто ночевала у Хезер. Они были знакомы с детства. Девочки всё делали вместе: ходили в один класс, в одну секцию по плаванию, по магазинам, даже одевались одинаково. Её дом был в конце нашей улицы, из-за чего мы не беспокоились, когда она вечером уходила к ней ночевать.

Есть я не хотел, поэтому собирался сразу пойти спать. Не доходя до спальни, я услышал еле слышное пение Мари, находящейся в ванной. Оно сливалось с шелестом воды. Я как заворожённый повернулся к двери, из-за которой доносился манящий голос. Я неосознанно открыл дверь и вошёл в ванную. Она не слышала меня, продолжая напевать нежную и ненавязчивую песню. Это было похоже на старинную балладу, выражающую непонятную мне печаль. Слова я не понимал. По-видимому, это был родной язык её родителей. Я знал, что мама и отец у неё родились в Греции. Но я никогда не видел её родителей. Они были в ссоре и давно не общались со своей дочерью. Мари не особо хотела рассказывать мне про это. Что-то там было из-за первой любви, ради которой она уехала из дома в другую страну. Родители не одобряли её выбор и отреклись от неё. Она вскоре рассталась с возлюбленным, после чего мы и встретились с ней. Наверняка это была колыбельная из её детства, а грусть в её голосе, судя по всему, выражала тоску по прошлому.

Мари заметила меня только тогда, когда я зашёл в душевую кабинку. Она перестала петь, увидев меня. Мари стояла спиной ко мне. Обняв и прижав её к себе, я попросил петь дальше. Её голос завораживал меня. Я убрал волосы с её плеча и поцеловал его. Когда я целовал шею, то одна моя рука сама направилась к её груди, а другая – спустилась ниже по животу. Задыхаясь, она замолчала и повернулась ко мне. Глаза её сияли восторгом и желанием. Сейчас я ещё больше любил её. В эту секунду она была такая же очаровательная и изящная, как и 16 лет назад. Её глаза были наполнены энергией и силой, которые со временем я начал терять в её взгляде.

Эти глаза напомнили мне тот самый летний день, когда мы с ней познакомились. Я тогда только учился в академии. Было утро выходного дня. Я шёл через городской парк, уже не помню куда. Я увидел её в тот момент, когда она помогала какому-то старику сесть на лавку. Ему стало плохо от жары, и она, усадив его, дала ему выпить воды из своей бутылки.

Солнце пробивалось через ветви деревьев и яркими пятнами освещало её волосы. Глаза её сияли изумрудными камнями на фоне оливковой кожи. Она будто вся светилась изнутри.

Мари заботливо держала руки пожилого мужчины. А я, заворожённый её красотой, подошёл и предложил свою помощь. Мне показалось, что, заметив меня, она испугалась. Всматриваясь в меня широко раскрытыми глазами, она сжимала руки старика. Он тяжело дышал, запрокинув голову назад. Губы его слегка подрагивали, а глаза были закрыты. Меня удивило то, что никто и не подумал помочь им. Люди просто делали вид, что не замечают их. Они тут же отводили глаза от них, как только видели. Именно тогда я и стал понимать, насколько люди эгоистичны. Им легче сделать вид, что они ничего не видят, чем обременять себя проблемами.

– Ему плохо, – произнесла она так, будто я спросил какую-то глупость.

В тот момент старик начал сильно кашлять. Задыхаясь, он вцепился в руки Мари. Пожилой мужчина не отрывал от неё взгляда.

Я вызвал скорую помощь. Вскоре его увезли в больницу.

Я помню, как она снова посмотрела на меня испуганно, после того как я попросил у неё телефон. Но теперь в её взгляде присутствовала ещё и заинтересованность.

Я позвонил ей на следующий день. Вслушиваясь в её голос, я сразу понял, что она была очень удивлена. В дальнейшем она так и не рассказала мне, почему так удивилась оттого, что я всё же позвонил ей. От неё же я узнал, что старик умер по пути в больницу.

После этого мы стали с ней встречаться. На свиданиях она казалась закрытой и слегка диковатой. У меня было такое ощущение, будто она никогда не встречалась ни с кем. Она стала смыслом моей жизни с того самого дня.

Глава 6

Просыпаясь в очередной раз с чувством тревоги, которая зудела у меня в груди, я наконец-то решил разобраться с Морисом. Мне не давала покоя мысль, что он снова попробует предпринять что-то, что может выставить меня убийцей. Расследование началось уже как три недели назад, поэтому тянуть было уже некуда. Он в любой момент может подкинуть улики, компрометирующие меня, в полицию. Я почему-то думал, что он мог сделать фотографии того дня. Эта мысль уверенно засела у меня в голове. Если это так, то это станет стопроцентным доказательством моей вины. Но даже без фотографий он мог легко уничтожить меня. Достаточно было устного заявления о том, что он видел меня засовывающим тело в багажник. Поэтому мне срочно нужно было сделать что-нибудь.