Травница для белого лиса

Я двинулась между продовольственных рядов, останавливаясь то там, то тут. Сверяла цены и пробовала торговаться, а время от времени прохаживалась взглядом по людям на площади, надеясь повстречать Юки. В сторону ратуши я даже не глядела. Зачем, если главные городские часы не позволят пропустить время открытия?

Ох, и сглупила же я, полагая, что разбираюсь в принципе работы приёмного отделения.

Набрав на базаре круп, яиц и умывальных принадлежностей я обернулась к ратуше, чтобы во все глаза увидеть образовавшуюся перед входом очередь. Прошёл всего час от того момента, когда я подходила к ратуше, а людей уже выстроилось с десяток, и это только снаружи! Что же внутри?

– Простите, – подошла я.

– За мной будете, – закряхтел толстый мужичок с папкой под мышкой.

Я вяло подняла взгляд на часы, засекая время.

Нет, как известно, ничего скучней, чем часть дня, отданная очередям. Время от времени тяжёлые двери ратуши раскрывались, по одному впуская и выпуская посетителей. Я пересчитывала оставшихся передо мной людей и безумно радовалась, когда толстый мужичок с папкой оказался внутри. Я следующая! Ещё чуть-чуть.

Вот рука коснулась латунной ручки, прохлада от неё покалывала сквозь рукавицу. Потянула на себя, со скрипом отворяя дверь, и моим глазам предстала отнюдь не счастливая картина.

Внутри ратуши шумно, многолюдно, непонятно. Чуть подальше множество окошек, за которыми прятались работники. Возле каждого твёрдый, занятый посетителем, стульчик. Ближе ко входу четыре лавки, размещённые по две, прислонённые друг к другу спинками. У самого входа женщина в очках смерила меня строгим взглядом.

– Цель визита? – вопросила она, разворачиваясь к скошенному постаменту.

Я взволнованно назвала обе своих цели. Женщина нахмурилась, долго над чем-то раздумывая. В конце концов, она прислонила раскрытую ладонь к скошенной верхушке постамента. Камень высветился прямоугольничками с надписями на них. Со знанием дела женщина шустро выбрала необходимые и поочерёдно вжала в них короткие пальцы. С хрустом из противоположной стороны постамента, из незамеченной мной раньше тонкой выемки, выползла бумажка с буквой и номером.

– Не задерживайте очередь, девушка. Берите талончик и садитесь на свободное место.

Нервно хихикнув, я последовала её указаниям, всматриваясь в непонятную бумажку. Я озиралась по сторонам, но, кажется, для всех вокруг подобное было привычным делом. Никто не нервничал, лишь кто-то отстукивал ногой, но то от нетерпения. Я слышала, как возле одного из окон старушка напирала на работницу, заверяя, что та виновата в плохой уборке снега на улицах, что будет жаловаться начальству, что дойдёт до самого главы города! Несчастная работница пыталась объясниться и дать понять, что за очистку дорог от снега отвечает другая организация, а она лишь заполняет бланки прошений и ни на кого повлиять не может. Я мысленно сжала кулачки за бедолагу, пожелав ей скорее спровадить недовольную бабку.

Странный, медленный, словно неживой голос, разнёсшийся сразу ото всех углов, назвал номер талона и окна. В этот же момент со своих мест поднялась какая-то семейная пара и направилась к окошку. Стул там находился один, так что дама села, а её спутник встал позади. С чем пришли они, я не слышала, зато понимала теперь, каким образом меня вызовут. Это успокаивало. Главное, чтоб явно магический голос, не пропустил мой номерок.

Его пропустила я. Голосу пришлось повторить дважды. Причём во второй раз с нажимом. Тут-то я и подскочила. Пробежалась взглядом по всем окнам и нашла названное. Подскочив к нему, я забыла поздороваться. Полезла в корзинку, выуживая из-под коробка с зубным порошком и мешочка муки помятые письма и документы.

На моё счастье работник вежливо ждал и подсказывал, что ему необходимо по вопросу о наследовании. Он, делая какие-то свои записи, предупредил, что мой вопрос не из лёгких, а потому не только займёт приличное время, так ещё и мне понадобится пройти в закрытый кабинет для общения с вышестоящим чиновником. Кивая на всё, я бездумно подписывала документы, которые работник подсовывал под нос, тыкая пальцем в пустые места, требующие отметки.

– Ещё вы хотите открыть травническое дело? – уточнил работник.

– Восстановить, – уточнила я улыбнувшись. – Понимаете, дом и земельный участок вокруг раньше так и использовались, для выращивания и продажи лекарственных трав.

– Ничего против не имею, – улыбнулся работник. – Ваша предшественница вытянула моего батька почти с того света своими зельями да наговорами.

– Вы, наверное, её с кем-то путаете. Бабушка не занималась ворожбой. Она лечила исключительно травами.

– Ваша бабушка – знахарка Марлин?

Медленно кивнув, я подтвердила его предположение. Вот только убеждённость в ворожбе не поддерживала. В моей семье никто таким не занимался, а люди часто приписывают магию тому, чего не понимают. Однако пояснять я этого и не хотела, и не успевала. Выдав мне новую стопку бумаг, работник объяснил, как добраться до нужного кабинета, и посетовал, что восстанавливать бабушкино дело можно лишь после подтверждения прав наследования. И талончик, сказал он, придётся брать новый.

Почему-то ощущая давящее на плечи чувство страха, я пошла ещё глубже в ратушу. Поднялась по винтовой лестнице на второй этаж и подошла к плотно закрытой двери кабинета под номером три. Здесь, в коридоре, никого не было, зато из-за двери до меня доносились обрывки фраз. Так я поняла, что внутри беседовали двое мужчин. Они обсуждали постройку новой фабрики на некотором отдалении от города.

Не зная, посетитель внутри или лишь местные чиновники, я постучалась и отворила дверь.

Двое, находившиеся внутри, одновременно повернули головы ко мне.

– Я по поводу наследования земли на краю леса, – начала я, неспешно проходя в кабинет.

Как только я назвалась и, по просьбе одного из мужчин, положила документы на стол, второй нервно дёрнулся и закашлялся. При этом глаза его налились красным, а широкие усы затряслись. Второй, низенький и лысый, протёр выступивший на лбу пот вышитым платком и устало вздохнул. Они сидели по разные стороны стола, но усатый встал со своего кресла, предложив это место мне.

– Что вы, госпожа Хаас, планируете делать с полученной землёй? – спросил лысый и тут же представился Шольцем, а заодно обозначил усача как господина Леманна.

Запоздало поприветствовав обоих, я слегка расслабилась и уже спокойнее рассказала, что планирую земли восстанавливать. Высажу новые лекарственные растения и займусь травничеством, продавая в Ханиград масла и постепенно расширяя ассортимент.

– Гиблое дело, – потёр усы господин Леманн. – На травах много не заработать.

– Возможно, – опешила я. – Но я попробую.

Шольц вновь протёр пот, теперь стекавший по вискам. Однако же в кабинете хоть и ощущалось тепло, но не такое уж и сильное. Леманн фыркнул в усы и, склонив голову на прощание, вышел из кабинета.

Едва за ним закрылась дверь, Шольц перестал обтираться платком и пригласил меня присесть. Мы спокойнее всё обсудили. Он заверил, что возвращаться на первый этаж для оформления моего маленького дела не понадобится, и через заряженный камень вызвал в кабинет помощницу. Шустрая девушка в деловом шерстяном костюме принесла всё необходимое, чтобы мы подтвердили вступление в наследство, переписали на меня землю со всем, на ней находящимся, а после оформили меня, как травницу.

– Перепроверьте ещё раз, госпожа Хаас, – посоветовал Шольц, – что всё прописано верно.

Покивав, я перечитала документы. Там столбцом перечислялись: дом, колодец, погреб. Затем шёл перечень мебели, а в самом конце цифрами записаны размеры земельного участка.

Брови мои приподнялись. Я протёрла глаза и поморгала.

– Здесь какая-то ошибка, – ткнула я в число.

Господин Шольц перехватил у меня бумагу. Сверился с записями в книге города и сказал, что это число указано верно. Я вновь взглянула на размеры владения бабушки и поперхнулась.

– Это как же они на карте смотрятся?

– Сейчас, сейчас, – пообещал Шольц и, потыкав что-то на своём магическом камне, вызвал на стол эфемерное изображение.

Там на серого цвета карте, изображавшей Ханиград и лес возле него, зелёным светилась опушка перед домиком бабушки, сам дом и добрая половина леса за ним, включая широкий овраг, в котором круглый год стоял туман из-за сильной влажности. Я наклонилась над столом, чуть не касаясь носом выпуклой светящейся карты.

– Всё зелёное, – подсказал господин Шольц, вновь утираясь платочком, – отныне ваше, госпожа Хаас.

Я ещё долго рассматривала бы карту, но он нажал что-то на камне, и изображение исчезло как никогда и не было. Я-то думала, бабушкина земля та, что огорожена заборчиком. Не больше.

Осознав же реальные размеры, я пребывала в несколько затуманенном состоянии и с трудом различала, о чём говорил господин Шольц. Попрощалась с ним машинально. Не особо понимая как, с трудом открыла дверь из кабинета и бездумно вышла в коридор. Однако там меня, как оказалось, ждал усатый господин Леманн. Его настойчивый взгляд вернул меня в чувство.

– Меня зовут Генри Леманн, – зачем-то представился он. – Я представляю компанию, которая заинтересована в ваших землях, госпожа Хаас. Мы готовы предложить вам щедрое вознаграждение за их приобретение.

– Не стоит тратить время. Мой домик не продаётся.

– Понимаю ваше желание сохранить память о бабушке, но давайте будем честными, госпожа Хаас. Деньги могут сделать вашу жизнь гораздо лучше, нежели старый, полуразвалившийся домишко и дикий лес за ним. Если продадите мне своё наследство, то сможете построить новый дом в куда более престижном месте, обставить его мебелью, обеспечить своё будущее.

– Я не продам его, господин Леманн, – твёрдо стояла я на своём. – Мне уютно там, на границе леса. Тихо и спокойно, и воздух пропитан хвоей.

Леманн подкрутил усы и смерил меня неприязненным взглядом.

– Вы просто не понимаете, от чего отказываетесь. Представьте, какие возможности откроются перед вами, если согласитесь на моё предложение. Вы сможете путешествовать, познакомиться с новыми людьми, реализовать любые мечты.