Травница для белого лиса

Я улыбнулась. С помощью такого чудесного мужчины скоро всё наладится. Я искренне верила в это. Ещё бы встретиться с Юки, спросить его о бабушке, если согласится вспоминать почившую.

Без особой надежды я вышла на прогулку по краю леса. Взяла с собой садовнические ножницы и корзинку, мол, зимние ягоды собирать отправилась. Сама же вглядывалась в густой лес, выглядывая белокурую макушку.

О, чудо! Юки, всё так же без шапки или капюшона, будто мороз ему неведом, стоял спиной ко мне совсем неподалёку. Он пристально глядел на белку, сидевшую на ветке старенького дуба.

Готова поклясться, мохнатая общалась с ним. Во всяком случае со стороны всё выглядело так. Белка шуршала и попискивала, размахивая передними лапками и вертя головой, то вправо, то влево. Юки угукал и мычал в ответ, временами кивая или же поднимая плечи, как если б отвечал.

Я присвистнула. Белка, навострив ушки, спряталась в высокой кроне. Юки вздрогнул, замер, обернулся. Мгновение он казался обескураженным, а после угрюмо выдохнул.

– Спугнула, – покачал головой, скидывая с волос зацепившиеся снежинки.

– Твоё важное дело, подглядывать за белками?

– И не только за ними.

Я ещё раз оглядела Юки с головы до ног. Высокий, стройный, утончённый, будто аристократ с картинки. Скорее всего, именно им он и был, выращенным под чутким надзором гувернантки в особняке, наполненном многочисленными слугами.

Внешность Юки не подходила ни к образу лесоруба, ни к какому другому, где важен тяжёлый, ручной труд. Я нахмурилась, гадая над спецификой его профессии.

– Ты ж не лесничий?

– Вроде того, – после короткого раздумья выдал Юки.

Я рассмеялась, а он внимательно смотрел на меня. Серьёзный. Под пристальным взглядом мой смех сам собой стих.

– Ты не шутишь? – округлила я глаза.

Вместо ответа он спокойно поинтересовался, зачем я пошла в лес под вечер глядя. Я потрясла перед его носом корзинкой, в которой болтались садовые ножницы.

Тепло улыбнувшись Юки предложил составить компанию в поиске и сборе ягод. Он встал слева от меня и молчаливо повёл в лес. Там за высокими деревьями, солнце почти не освещало дороги. Я поняла, как глупо выглядела моя задумка, но пока Юки шёл так близко, это казалось неважным. Он явно не боялся вечернего леса. Мы оба знали, что в нём не водилось ни медведей, ни волков. Из крупных животных порой, но лишь если зайти глубоко-глубоко, можно встретить оленя, а из тех, что помельче: лис да зайцев с белками, ну, может, летом к ним присоединялись ежи.

– О! – вспомнила я и в нетерпении, подобном детскому, рассказала Юки о своей встрече с белым лисом. – Ты представляешь, представляешь!

– Может, тебе показалось? – нервно дёрнув уголком рта, спросил он. – Вдруг это была обычная лиса, а из-за холода она казалась белой?

– Нет, нет! – настаивала я. – Определённо этот лис и летом носит белую шерсть. Я уверена. Ох, может у него есть и лисица? Он показался мне таким разумным.

– Нет, – словно смущённо выдохнул Юки.

Я развернулась лицом к нему.

– Я говорю, – откашлялся он, – что белые лисы слишком редкие. Должно быть, просто, альбинос.

– Его глаза не были красными, – деловито заметила я.

Юки почесал нос и буркнул, что я, должно быть, их не разглядела.

– А вот и разглядела! Они были золотистыми, как, как… – я преградила Юки дорогу.

Он поражённо моргал, уставившись на меня в ответ. Редкие солнечные лучи, ещё пробивавшиеся в лес сквозь кроны, высветили в его карих глазах блестящие крапинки.

– … как у тебя, – поражённо закончила я.

Юки замер. Казалось, он даже дышать перестал. Его кадык скользнул по шее, выдавая попытку сглотнуть.

– Ты очень близко, – наконец, выдал он.

Удивлённо ойкнув, я заметила, что Юки прав. Не знаю, в какой момент, но я сократила расстояние между нами до такого, что от моего дыхания колыхался мех на его шубе. Я ощутила, как жар расцвёл на моих щеках, и поняла, что это не от мороза. Тогда же, повторно заглянув в карие глаза, сообразила, что сказала глупость.

Мы постояли немного на месте. Оба не решались ни заговорить, ни сдвинуться с места. Юки первый предложил отправиться дальше, по ягоды.

Когда мы продолжили прогулку, то оставили обсуждение лис. Разговаривали о всякой ерунде, о мечтах и желаниях, о том, что находится в дальних странах. Общаться с Юки, казалось, невероятно просто и легко. Слова сами приходили на ум, а мои шутливые истории находили в юноше достойного слушателя.

Когда он случайно коснулся моей руки, я почувствовала, как сердце сжалось от счастья. Это было новое и странное чувство, но в то же время такое знакомое и прекрасное. Мы остановились, и я посмотрела ему в глаза, видя в них отражение своих чувств, нежных и чистых, как первый снег.

В тишине леса, на фоне падающих снежинок, я осознала, что влюбилась в Юки из Ханиграда, случайно встретившегося мне посреди леса.

С чудесной, восторженной и новой для себя мыслью я уставилась на юношу. Неосознанно потянулась к нему, как бы случайно коснуться руки, ткнуться носом в шею, взлохматить ему волосы.

– А ножницы тебе зачем? – словно не заметив моего настроя, спросил Юки.

Я заморгала и остановилась.

– Хочешь еловое варенье сварить? – жмурясь от удовольствия, предположил Юки.

Понятия не имея, как бабушка его готовила, я согласно закивала и пообещала отдать ему баночку. Похоже, это предложение Юки порадовало. Во всяком случае он с увлечённостью вытащил ножницы из моей корзинки и сообщил, что лучше всего подойдут высокие веточки, больше остальных напитанные солнцем. Юки вызвался сам их для меня срезать и полез на ближайшую ёлку. Мне оставалось лишь с приоткрытым ртом наблюдать за ловкостью юноши. Похоже, его не смущало, что из-за такого развлечения короткая шуба наполнится иголками.

Я побоялась, что Юки упадёт или поцарапается. Он оказался в порядке, карабкаясь не хуже белки, несмотря на то что в одной руке Юки держал охапку коротких веточек, а во второй – садовые ножницы.

– Прости, – заполнив всю корзинку, смутился он. – Наверное, за ягодами лучше сходить в другой день.

– Да, – медленно ответила я, напрочь о них позабыв.

Я смотрела на его лицо, склонённое прямо напротив моего. На нём сменялись радость и смущение. Он явно перестарался со сбором, не оставив в корзинке места на что-либо ещё, помимо еловых лапок. И в этот момент, как никогда сильно, мне захотелось его поцеловать.

Затаив дыхание Юки скосил глаза на меня, прижавшуюся губами к его щеке.

– Это «спасибо»? – прикоснулся он подушечками пальца к следу от поцелуя.

– Вроде того, – улыбнулась я.

– Тогда как мне стоит отвечать «пожалуйста»?

Вместо ответа я закусила нижнюю губу в попытке сдержать улыбку. Ничего не вышло. Лишь привлекла к ним внимание Юки. Его взгляд, такой нежный, такой чувственный, заставил меня облизнуться. Мне вновь показалось, что в его глазах сверкают золотистые искорки. Он коснулся моих разгоравшихся щёк руками. Приподнял моё лицо и склонился к нему. Казалось, всё происходит слишком медленно, и в то же время слишком быстро. Тёплые губы коснулись моих. Мягко вжались, обхватили нижнюю.

Выронив корзинку, я обвила руками шею Юки. Прижалась телом к телу. Его шуба защекотала оголённую часть шеи. Его губы, неторопливые, умелые, ласкали мои. Я ощутила, как он положил ладонь на мой затылок, как обхватил второй за поясницу. Встала на цыпочки, желая оказаться ещё ближе.

– Кар! – раздался скрипучий голос ворона.