София. В поисках мудрости и любви

– Декарт?.. – вмешался в их разговор Игнатий. – Тот самый Ренэ Декарт, с которого началась эпоха Просвещения? Если вы в самом деле посланники незримого ордена, тогда, боюсь, у вас уже нет времени. Готов поспорить, у Люцифера есть свои «уши» в Пандемониуме, которые в этот самый момент отчаянно ищут с ним встречи, чтобы сообщить, где находится серебряник Иуды. Вам нельзя медлить ни минуты!

Игнатий вспорхнул вверх, призывая Евгения и Декарта следовать за ним. Евгений окончательно перестал понимать, что происходит. Декарт в демоническом облике настаивал вернуться в Porta Lumen, а бывший доносчик Игнатий торопил их отправиться к озеру Коцит. Похоже, только у Евгения не было никакого плана действий. Возможно, это была ошибка, но он поднялся на крыльях следом за Игнатием – как ни странно, только он мог правильно ориентироваться в том безумии, которое пронизывало инфернальное пространство. Ренэ Декарт, как и подобает старому ветерану осады Ля-Рошеля, крепко выругался по-французски, но тоже присоединился к ним, взмахнув крыльями.

Они помчались к озеру Коцит что было сил… Так быстро, что Евгений не успевал переводить дух. Ему казалось, что целая вселенная висела в этот миг на волоске от гибели. Над адским озером Декарт вынул из ножен свою шпагу, поцеловал эфес и со всей высоты спикировал вниз, чтобы пробить наконечником корку льда. Он ринулся в бой, как бывало не раз, сдавливая рукоять клинка двумя руками. Приземлившись рядом с ним, Евгений увидал разорванные перчатки и окровавленные ладони Ренэ, из которых хлестала кровь. Пальцы Декарта тряслись от боли, однако на его лице, в котором угадывались прежние человеческие черты, сияла знакомая улыбка.

– Ну вот и все, Женэ, теперь нам предстоит сделать еще одну небольшую глупость, – грустно улыбаясь, сказал философ. – Мой добрый дух, я был так рад повстречать тебя в том самом первом сне. Господи, как же давно это было…

– Я тоже был рад тому странному знакомству, – ответил Евгений. – Ренэ, что бы я без тебя делал? Но в озеро должен спуститься только я один. Ты забыл? Чтобы поднять серебро, нужна связь с материальным телом.

– Пойми, это не просто страшный сон! Твоя душа не выберется из озера Коцит обратно. Ты не сможешь проснуться и вернуться в телесный мир! Ты это понимаешь?! – повысил на него голос Декарт.

– Между прочим, он не шутит, гиблое это место, – подтвердил Игнатий, с опаской поглядывая в прорубь. – Притяжение бездны, что находится где-то под озером, удерживает память падших душ, растворенных в этой нечистой воде.

– Как притяжение потухшего солнца, которое… больше не светит, – вспомнил Евгений. – Ну, конечно! На поверхности озера царит вечный холод, потому что остатки горячей плазмы скапливаются внизу, на оболочке черной дыры. Должно быть, там температура в миллионы градусов!

– Довольно жарко даже для Инферно, – цинично заметил Игнатий.

– Ренэ, у тебя ведь еще осталась эта чертова микстура? Только не говори, что она кончилась!

Декарт растерянно похлопал по карманам своего камзола. Потом вспомнил, что рог с Микстурой Драконис висит у него на поясе и прикоснулся к рогу дрожащей рукой, боясь ненароком расплескать остатки эликсира.

– Послушай, ты должен сделать все так, как я скажу! Когда я нырну в прорубь, раскрой свиток и начинай читать отрывок из Апокалипсиса. Не дожидайся меня, слышишь? Ты должен вытащить отсюда Игнатия – это самое главное!

– Женэ, через свиток может выйти ровно столько душ, сколько вошло, – заметил Ренэ. – Если Игнатий переместится со мной, он выберется из астрала, а ты навсегда останешься в Инферно. Я не могу так поступить! Уж лучше я спрыгну в озеро вместе с тобой и погибну как солдат, чем спасу душу этого несчастного.

– Ты должен взять Игнатия вместо меня.

– Но почему!? – недоумевал Декарт.

– Потому, что это уже произошло, – попытался объяснить Евгений. – Если ты не вытащишь Игната, я не увижу его на улице, не вспомню тебя. Тогда я не увижу сон, в котором ты найдешь меня с помощью виватрона. И я не попаду в Зал Дверей, не встречу там магистра Ньютона… Игнатий, на самом деле все сейчас зависит от тебя! После пробуждения ты должен найти меня возле памятника Георгию Константиновичу Жукову рядом со зданием Военной академии. Когда мы встретимся, скажи, что я сам тебя отправил, и не забудь выкрикнуть: «Вот он, Георгий Победоносец на коне!». Это очень важно…

– Женэ, как ты можешь помнить то, чего с Игнатием еще не произошло? – высказал сомнение Декарт. – Даже если ты ничего не напутал, и вы с Игнатием встретитесь, ни один человек, находясь в здравом уме, не станет слушать на улице какого-то сумасшедшего!

– Он ничего не напутал, – потирая виски, пробубнил Игнатий. – Это можно объяснить, если представить астрал сферическим пространством. На одной стороне день еще не окончился, а на другой – уже наступил следующий. Когда Евгений нырнет в озеро, он пройдет через ядро бездны и окажется в завтрашнем дне, а я останусь в сегодняшнем. Он увидит свой сон завтра, поэтому мой сон окажется для него вчерашним. Не знаю как, но он переместится во времени относительно времени моего сновидения!

– Вот видишь, Ренэ, если Игнат видит меня сейчас во сне до того, как мы с ним встретимся на улице, и если я это помню, значит, я выберусь из озера Коцит! Но для этого мне потребуется сделать два глотка из твоего драконьего рога, чтобы сделаться нечувствительным к огню.

– Не знаю, кто из нас спятил – он, ты или я… – произнес Ренэ Декарт. – Или, возможно, мы все вместе сошли с ума, но пусть будет по-твоему!

Декарт медленно передал остатки Микстуры Драконис Евгению, который дважды пригубил отвратительной жидкости и выронил рог из руки. Подпрыгивая от возбуждения, Игнатий впал в безумие, нашептывая очередное стихотворение. Он кружился на месте, хватая себя за волосы и наблюдая, как Евгений корчится от изменений, происходивших с его телом. Оно трещало по швам, обрастая пластинами неуязвимой чешуйчатой брони, невосприимчивой к боли. Теперь он не просто походил на дракона – он ощущал себя им! Прежние движения рук стали ненужными – теперь он мог двигаться иначе, более эффективно, более раскованно! В его мозгу пробудились повадки, о которых он не подозревал, которые должны были давно стереться из генетической памяти человека.

– Боже! Боже правый! Какой безумный день! Неужели мы с тобой встретимся? – трепеща от страха, приседал Игнатий и снова подпрыгивал, ударяя в ладоши.

– Знаешь, что я понял после встречи с тобой? – сказал ему на прощание Евгений. – Все люди безумны, только не все об этом догадываются. Некоторые всю свою жизнь притворяются нормальными, считая себя адекватными людьми, а некоторые не могут больше притворяться. Вот и вся разница. Между твоим и моим безумием разница всего в один день!

Но поверь, самые настоящие безумцы живут не в лечебницах для душевнобольных – они живут в самых дорогих домах мира, едят самую дорогую пищу, покупают самые дорогие вещи. Они воображают себя знаменитостями, выдающимися людьми, вершителями судеб и всей человеческой истории. Они заражают этим своим безумием человечество. Поэтому, когда мы с тобой встретимся, ты поймешь, что тебе не нужно становиться как все, и когда ты это поймешь, душа твоя очистится, она обязательно исцелится, вот увидишь!

После этих слов Евгений глубоко вдохнул, встал на край ледяной проруби и нырнул в темные воды Коцита.

***

Он не чувствовал ни холода, ни жара. Он погружался в бездну самой Бездны, в самый сгусток вселенского зла. В глубинах озера он увидал разросшиеся корни адского дерева, которые ревностно следили за ним и тянулись к самому дну – туда, где вращалась чернеющая тьма водоворота и безвидная пустота самых тяжких грехов. Над водоворотом двигались обломки темной скалы – он устремился к ним, надеясь различить в темноте отблески серебра всепрощения, но притяжение черной дыры стало его затягивать. Он ухватился когтями дракона за каменную глыбу, лишь бы не сорваться в бездну, не думая уже о том, чтобы найти серебряник Иуды.

Хватаясь за камни, которые один за другим отрывались и падали в водоворот, он карабкался по скале, пока не нащупал твердый выступ. Вцепившись в него, он повис над черной дырой, теряя силы, озираясь по сторонам и вниз, где кружили тени проклятых. Он чуть приподнял голову – и тут взгляд его остановился на половинке монеты, застрявшей в камне. Она потемнела от времени и выглядела неказисто, но это, несомненно, была та самая реликвия, которую разыскивало братство Розы и Креста. Вряд ли в озере Коцит мог находиться какой-то другой серебряник.

Он попытался вытащить монету из камня, но какая-то сила удерживала серебряник изнутри. За ним виднелась узкая щель или замочная скважина, открывавшая дверь в астральный переход. Подцепив серебряник когтем, Евгений с трудом извлек его из щели, искренне обрадовавшись этому, потому что других поводов для радости у него не было. Из последних сил цепляясь за выступ одной рукой, крепко сжав другой рукой серебряник, он осознавал, что не сможет выбраться из озера, тем более, протиснуться в узкую астральную щель.

Его мозг с дикой скоростью просчитывал все варианты. Ему нужно было что-то вспомнить, ему нужен был ключ… Ключ, магия одного ключа! Что имел в виду дервиш в Зале Дверей? Ведь он не дал ему никакой подсказки, не дал никакого ключа. Неужели тем единственным ключом, открывавшим в конце концов все двери, являлся сам человек? Неужели путешествующий в астрале дервиш хотел сказать, что Евгений сам является ключом?

И он вспомнил… Да, он вспомнил то забытое чувство, которое все люди неизбежно забывали уже во младенчестве, как только начинали ходить. В точности такое же чувство он испытывал, когда рождался, когда ощущал себя всего лишь ключом, который должен был что-то открыть – открыть огромный мир, целую вселенную со всеми ее испытаниями. Как же он мог забыть то величайшее и таинственнейшее чувство? Как же мог забыть, что все это время был всего лишь ключом, и никогда не переставал им быть? В этом и был весь его дар, дар каждого человека. Дар, благодаря которому внешнее пространство могло становиться внутренним, а внутреннее – внешним…

Не успел он об этом подумать, как узкая щель затянула его внутрь, объяв со всех сторон яркими протуберанцами. Он падал сквозь древнее потухшее солнце, покрытое темными пятнами. Оно прожигало каждую его клетку насквозь, он выгорал изнутри и снаружи, как выгорают дрова в печи. Однако тело дракона не испытывало боль, и, что самое невероятное, оно успевало моментально восстанавливаться по мере своего выгорания! По крайней мере, пока он падал. А затем… затем он вновь оказался в воде. Но вода эта почему-то обожгла его сильнее десяти тысяч протуберанцев! Он испытал такой болевой шок, что тут же лишился сознания.

Он запомнил только, что его подхватила какая-то раскаленная решетка и рассекла его тело на части. Иногда до него доносились какие-то голоса. Они испуганно причитали. Потом один басистый голос стал нараспев читать псалом «Живый в помощи». И это было так необычно, что Евгений собрал всю волю в кулак и чуть приоткрыл веки. Первым делом он увидал свою обгоревшую демоническую руку, запутавшуюся в сетях, которая лежала на мокрых досках вместе с мелкой рыбешкой. Морские волны шумно раскачивали рыбацкую барку, а над ее бортами светили открытые лазурные небеса. Как и предполагал Игнатий, он вынырнул где-то с другой стороны астрала! Несмотря на страшную боль, ему стало так хорошо и спокойно на душе, как еще никогда не было. После озера Коцит он был готов плыть в этой барке весь остаток жизни, прильнувши щекой к этим мокрым доскам.

Но вскоре кто-то нарушил его покой. Обожженное тело стали тыкать и тормошить веслом. Чьи-то сильные руки подхватили рыбацкие сети и бросили его тело на песчаный берег, по которому бегали люди в монашеских одеяниях.

– Истинно говорю вам, сие есмь морской дьявол! – сказал один монах, перекрестившись.

– Морской дьявол, говоришь? А зачем ему крылья, ась? – спросил второй. – Молчи уж, коли не знаешь!

– Не к добру это! Ой, не к добру, – повторял рыбак в монашеской рясе. – Эвона, какой рыбы наловили!

На берег сбегались другие перепуганные насмерть монахи. Они наперебой талдычили про конец света, вспоминая строки из Апокалипсиса. Евгений не мог ничего им сказать, потому что его губы были покрыты запекшейся коростой, которую он не решался разлепить.

– А ну, расступись, – повелел подоспевший иеромонах. – Где ваше чудище морское? А ну… Господи Иисусе!

– Оно живое аль нет? – тихо полюбопытствовал кто-то.

– Сейчас проверим! – басом ответил здоровенный монах, ткнув обгоревшее тело веслом.

От нестерпимой боли Евгений заорал, содрогаясь в конвульсиях всем телом.

– Кажется, живое! Что делать-то с ним будем?

– Предадим огню! Вместе с сетями и лодкой сожжем демона!

– Да подожди ты, тут разобраться нужно, – рассудил священник. – Неслыханное дело, чтобы из Околоземного моря беса выловили!

– Околоземное море? – прохрипел Евгений, едва размыкая губы. – Возможно ли это?

– Дьявол говорит, он говорит по-нашему! – разнесся изумленный шепот среди монахов.

– Отвечай, сатана, откуда ниспал? – спросил иеромонах, наставляя на него нагрудный крест.

– Да не сатана я, а человек. Был я у вас однажды…

– Врешь, лукавый! Где ж это видано, чтобы таких чудищ поганых да в монастырскую обитель впускали? – прервали его окриками монахи.