Честное лисье слово

Та просто глаза выпучила от такой неожиданной любезности со стороны Лутры. И бочком-бочком стала придвигаться к предложенному угощению.

Перфидо не выдержал. Со всей прытью, на которую был способен, он метнулся к рыбе, но сорока оказалась проворнее. Она схватила вожделенный кусок и тяжело взлетела. Лис подпрыгнул и лапой задел-таки сорочий хвост, выдернув из него длинное перо. От неожиданности сорока выронила свою ношу, которую Перфидо поймал и мигом проглотил.

Что тут началось! И выдра, и сорока громко негодовали и поносили лиса всеми бранными словами, из которых «вор», «разбойник» и «негодяй» были самыми мягкими и почти ласковыми, вроде «шалунишки». Правда, сорока действительно вся кипела от возмущения (украли завтрак! Кар-ра-уул!), а вот выдра, скорее, выступала показательно, подначивая пострадавшую на объявление войны этому «бандиту-выскочке» (он же выскочил неожиданно, она ничего не перепутала?).

Поскольку Перфидо, вполне довольный своей победой, старался не обращать внимания на весь этот скандал, протестующие, наконец, прекратили свои выступления и исчезли в неизвестном направлении, к полному его удовольствию. Разве мог он предположить, что тишина, воцарившаяся на этом озёрном берегу – вовсе не долгий штиль, а скорее затишье перед бурей!

Перфидо подумывал уже, не плюнуть ли ему на неписанные запреты (всякий в лесу знает: не стоит охотиться в чужом месте – можно получить совсем не то, на что рассчитывал) и не отправиться ли на поиски нормальной еды. Потому что пара мелких раков и малюсенький кусочек рыбы – вовсе не достаточно для двухдневного лисьего рациона. Он в нерешительности поглядывал на забаррикадированный им вход в нору. Подошёл, немного отодвинул камень – так, чтобы только заглянуть одним глазком, принюхался и прислушался. Кто-то там, в глубине, ровно сопел и похрапывал.

«Спит! Этот негодяй спит, и не думает вылезать! А я тут дожидайся сутками и голодай!» – подумал Перфидо. Он очень разозлился. А когда кто-то злится, он теряет способность думать логически и размышлять. Поэтому мысль: «А как этот маленький енот второй день обходится без еды и питья?» даже не пришла лису в голову. Зато пришла другая: «Надо его разбудить и напугать, чтобы он выскочил!»

Перфидо заорал:

– Вставай! Вставай немедленно! Пожар! Наводнение! Беги!

И прислушался. В норе стало тихо. Сопеть перестали, но к выходу никто не спешил. Тогда Перфидо потерял остатки терпения и разума и зашипел:

– Если ты немедленно не выйдешь, я тебя съем! Да-да! Для твоего же блага. Нечего таким разумникам делать у нас в лесу. Точно! Так и знай – съем. Не посмотрю на твой возраст и выдающиеся способности, – голос сорвался на крик. Лис не мог остановиться и выкрикивал свои угрозы, даже не задумываясь о возможности их исполнения. – И твоя любовь к воде не спасёт! И никто тебя не спасёт! Все твои защитники далеко! Слышишь? Даю тебе минуту. Если не выйдешь, замурую заживо – от голода сдохнешь. Раз, два, три, четыре…

Пока Перфидо считал до шестидесяти, он малость поостыл. Такое случается иной раз: стоит подольше посчитать, глядишь – злость и поутихнет. Лис даже почувствовал нечто вроде неловкости – пожалуй, на этот раз он чуток перегнул палку – запугал, наверное, енота до полусмерти. Вон, сидит, и даже дыхания уже не слыхать. Но он уже пообещал замуровать нору, значит, придётся так и сделать, задвинуть камень обратно. Пусть полежит здесь… хотя бы пока он сходит поищет чего-нибудь съестного. И Перфидо с пыхтением водрузил камень на прежнее место.

А водяная крыса в это время была уже далеко. Услышав рычание лиса с обещаниями съесть её «несмотря на возраст» и её «любовь к воде», она окончательно уверилась, что этот чокнутый лис охотится именно за нею. Только никак не могла взять в толк, чем же она ему так насолила. Всё это она и поведала своей соседке Лутре, добежав до её жилища и отдышавшись после своей пробежки.

– Вот прямо так и сказал? «Несмотря на возраст»? – возмущалась выдра. – Я бы назвала это «с особым цинизмом»… За это ему полагается…

– Так и сказал, – горестно кивала Топона, дрожа кожей.

– Ты не переживай, – успокаивала её Лутра. – Мы ему покажем, где раки… водятся. Или зимуют?

Топона с удивлением глянула на соседку. Зачем показывать этому чокнутому, где живут вкусные раки?

Лутра, заметив её недоумение, усмехнулась:

– Это поговорка такая, про раков… А вообще, он с ними уже имел знакомство, прошлой ночью, – и выдра тихонько захихикала.

Топона тоже улыбнулась, хотя было видно, что это ей даётся нелегко.

– Мы уже с сорокой кое-что придумали, – продолжала Лутра. – Она полетела за подкреплением. Будет весело, вот увидишь! Хотя… тебе лучше пока в моей норе отсидеться. В твоей сейчас слишком опасно.

И выдра, получив от соседки множество благодарных вздохов и «спасибо», отправилась на место будущей баталии, плюхнувшись в воду прямо у выхода из норы.

С этого момента «затишье перед бурей» закончилось, и началась сама «буря». Во всяком случае, для лиса. Только он-то ещё этого не знал – пока. Брёл себе вдоль берега, высматривая меж камушков мелкую добычу (хоть какую-нибудь… ну, хоть лягушку!), но мысли неустанно возвращались к одному – неуловимому еноту.

И как «стражи» его отпустили? Или он сам, потихоньку ушёл? А может, им, наконец, надоело быть няньками этому выскочке, этому нахалу, этому задаваке, этому… этому… Перфидо даже глаза зажмурил от возмущения, когда вспомнил малыша Веню, такого «правильного», просто до тошноты, со всей его обстоятельностью и непробиваемостью. Чего только не придумывал он, Перфидо, чтобы пронять наглеца – а тому всё нипочём! Не-ет, теперь-то он будет сидеть здесь, хоть до посинения, но поймает-таки этого поганца! И тогда… А действительно, что – тогда? Распалённый охотой Перфидо как-то не додумывал раньше эту мысль до конца. Вот поймает он енота, наваляет ему как следует и… что потом? Ну, не есть же его, в самом деле… Или – съесть?! В воспалённом мозгу вконец оголодавшего Перфидо всплыла картинка: вот он изловил Веню – такого толстенького, кругленького – и ест его… только косточки хрустят. Тут Перфидо стало как-то не по себе и он затряс головой, отгоняя опасное видение. Вообще, он был так сердит, что готов был утопить енота в озере, пока никто не видит. Ладно, решил он, сначала нужно поймать. А потом он что-нибудь придумает… эдакое.

И тут раздумья пришлось прервать, ибо началась война. Хотя сначала Перфидо этого и не понял, потому что разве может почти взрослый лис всерьёз воспринимать какую-то там сороку! Когда та прилетела и уселась на ветке орешника почти над самой его головой, Перфидо на неё и не взглянул. Всё его внимание в этот момент было приковано к лягушке, которая вполне могла сойти за лёгкую закуску перед завтраком. Главное было её не упустить.

Занятый охотой за лягушкой, Перфидо не видел странных манипуляций сороки. Сидя на ветке, та поворачивалась и так, и сяк, поглядывая вниз то одним, то другим глазом, словно примеряясь к чему-то. И примерилась-таки… Для лиса это оказалось весьма неприятной неожиданностью, когда изрядная порция жидкого помёта шлёпнулась ему прямо на нос. Перфидо завопил и завертел головой, стараясь отряхнуться. Но не тут-то было! Сорочий помёт оказался клейким, приставучим и вонючим. А лягушка ускакала.

Ругая сороку на все лады, Перфидо бросился к воде, отмываться. Но он совсем позабыл о выдре, которая только того и ждала, когда враг окажется на её территории. Быстро нырнув, Лутра под водой подплыла к лису и цапнула его за лапу своими острыми зубами. Перфидо взвыл и выскочил на берег. Теперь-то он понял: это война. Но почему?! Почему все здесь стараются помешать ему в его деле, сугубо личном, и совершенно их не касающемся? Разве он их как-то задевал? Сидел себе тихо, никого не трогал, сторожил нору… Поразмыслив, Перфидо решил, что и раки напали на него не сами по себе. Кто-то их натравил. Но за что? Неужели и здесь этот противный енот Веня пользуется чьим-то расположением и опекой?

Лис, конечно, не боялся ни выдры, ни сороки (ух, он с нею ещё поквитается!), а только больше злился и укреплялся в своём намерении сидеть здесь до последнего, чтобы изловить Веню. Эх, лучше бы Перфидо не был таким упрямцем… Это спасло бы его от больших неприятностей – таких, о которых он и не подозревал.

Кое-как счистив с морды сорочий помёт, Перфидо вновь отправился на поиски пропитания. При этом он одним глазом следил за сорокой, которая далеко не улетала и раскачивалась на кустах неподалёку, следя за ним самим. Выдра куда-то уплыла. Во всяком случае, её не было видно поблизости. Теперь лис старался избегать кустов и деревьев, предпочитая открытое пространство, где на него не могли свалиться сверху ничьи какашки, даже случайно. Представьте, он жестоко ошибся!

Пока Перфидо следил за первой сорокой, сзади подлетела другая. Совершив замысловатый пируэт, она прицелилась и… Да-да, растяпу лиса настиг новый заряд сорочьего помёта! Вторая оказалась не столь меткой – ведь ей пришлось «стрелять» прямо на лету – так что вонючая жидкость растеклась не по голове, а по холке слева. Перфидо зарычал и стал кататься по мокрому песку, счищая с себя «небесный подарок». Однако это было только начало.

Вскоре за второй сорокой, выполнившей свою миссию и скрывшейся за деревьями, прилетела парочка ворон. Эти были здоровенные, нахальные и даже не пытались прятаться. Громко каркая, они сразу пошли в лобовую атаку, и бедняга Перфидо, как ни пытался ускользнуть от таких «бомбардировщиков», получил всё сполна. Вороны были явно довольны результатом и улетели восвояси. Но этим дело не кончилось. Прилетали всё новые и новые птицы, маленькие и большие, делали разворот над головой лиса и, кто зависая, кто на бреющем полёте, выпускали свои помётные очереди по живой мишени. Пусть и с разной степенью точности, но большинство из них попадали в цель.

Перфидо прыгал из стороны в сторону, отряхивался и вытирался о песок. После особенно метких попаданий приходилось даже мыться в озере – хотя и делая это с оглядкой и с опаской, помня о скрывающейся где-то там, под водой, выдре. Хорошо ещё, что больше нападений с этой стороны на было.

Если бы только лису пришло в голову пробежаться по берегу в сторону выступающего в озеро скалистого мыса, да ещё и заглянуть за этот самый мыс!.. Глазам его предстала бы картина настолько удивительная и невероятная, что, наверное, он бы совсем пал духом. Он понял бы, что выдра вовсе не покинула поле боя, а занялась делом гораздо более хитрым, чем простое подкарауливание врага со стороны водного пространства. А вышло так.

В это утро пернатые обитатели прибрежного леса были взбудоражены небывалой новостью. Это известие принесла на хвосте сорока: «Всем-всем-всем! Всем птицам, большим и малым! Всем, кто любит свежую рыбу! Выдра Лутра предлагает бесплатное угощение!» Собравшимся вокруг собратьям сорока пояснила, что выдра устраивает большой пир для тех, кто может и хочет помочь ей в небольшом деле: а именно, изгнании чужака с «наших исконных территорий». Лутра взялась обеспечить рыбой всех участвующих, с наказом «есть от пуза, до отвала». С одним условием: когда наешься, лететь за мыс, к норе всем известной тётушки Топоны, где окопался окаянный лис, и выдать весь переваренный корм тому на голову. Количество подходов к «пиршественному столу» не ограничивалось. Для удобства своих гостей Лутра даже разделила угощение на кусочки, выложив их на камнях, торчащих из воды неподалёку от берега.

Нетрудно представить, какой тут поднялся переполох! В воздух поднялись почти все летающие обитатели прибрежного леса. Кто же не любит свежую рыбку! Сорока скомандовала, чтобы все соблюдали порядок и летели по очереди, а не толпой, и сама первая показала пример, как следует действовать. Ну, о дальнейшем мы уже знаем…

Перфидо, неся на себе остатки гуано всех местных пернатых, нашёл наконец местечко и укрылся под нависающим козырьком прибрежной скалы, защищавшей его от небесного войска. Там и сидел, пережидая атаку, которая оказалось вовсе не шуточной. Но покинуть пост около проклятой норы с заточённым в ней енотом и отправиться домой упорно не желал, полагая, что когда-никогда птицам надоест преследовать его. Ведь их заряды теперь не достигали цели.

А птицы тоже оказались упорные. Расселись над головой лиса на карнизе и устроили настоящий базар – орали на все голоса, стараясь выгнать того из укрытия. Те самые наглые вороны, что обгадили его особенно густо, теперь прыгали на песке почти под самым носом Перфидо, кривляясь и каркая – выманивали… Ах, как хотелось ему броситься и разорвать их в клочки – так, чтоб перья тучей в небо! И съесть, съесть!.. Но нет, нельзя было. Лис уже кое-чему научился. Ведь все эти крылатые бандиты только того и ждут! Стоит ему высунуться, и они утопят его в волнах своих какашек! Перфидо понимал это и терпел изо всех сил.

В таком противостоянии прошёл целый день. Сытые птицы ждали момента, чтобы, как и было уговорено, излить добротно переработанный обед лису на голову. Лис ждал, когда же им надоест ждать. Сорока, исполняя роль связного, летала и докладывала Лутре, как обстоят дела. Лутра посылала маленького мышонка (которого никто из хищников не трогал в этот день, в связи с его важной миссией) в свою нору, чтобы передать Топоне всю последнюю информацию. И только к вечеру, когда солнце стало спускаться, летучая стража удалилась на покой. Они честно отработали своё угощение.

Лутра в это время обсуждала с Топоной создавшееся положение.

– Сделали, соседка, всё, что могли, – говорила она. – Весь день наши не давали этому чокнутому шагу спокойно ступить. Тонны помёта на него вылили. А ему всё нипочём! Не уходит, и всё тут! Чем же ты так его разозлила-то?

– Понятия не имею, соседка, – отвечала Топона, разводя лапками и удручённо качая головой. – Я его первый раз в жизни вижу. И никогда никому зла не делала, никому не досаждала…

– Знаю, знаю, – кивала Лутра. – Ты крыса мирная, положительная… Может, он тебя перепутал с кем-то?

– Нет. Он охотится именно за мной. И про возраст сказал, и про мою любовь к воде упомянул…

И Топона вновь завздыхала так горестно, что выдре стало её так жалко, так жалко… просто до слёз. Но плакать выдра не привыкла, поэтому она стала думать изо всех сил – что же ещё они могут предпринять. И придумала…

– Слушай, есть ещё один шанс выгнать этого поганца, – начала Лутра, – только он может оказаться довольно неприятным… с душком, так сказать, – и нерешительно хихикнула.

Крыса с надеждой подняла на неё полные слёз глаза. Она была готова на любой вариант, лишь бы он сулил ей избавление от страшной смерти в пасти этого чокнутого лиса.

– О чём ты, милая Лутра? – спросила Топона дрожащим голосом.

– Видишь ли, поселился в наших краях один зверь. Откуда взялся и зачем пришёл – никто не ведает. Мы тут отродясь таких не видывали. Живёт один, особняком. Поэтому мало кто о нём вообще знает. Зверь вообще-то небольшой, но никто с ним не связывается. И знаешь почему? – Лутра в задумчивости почесала нос. – Потому что чуть что не по нём – поворачивается задом и стреляет такой вонючей струёй, что вынести просто нет никакой возможности.

Топона смотрела на подругу с некоторым сомнением.

– Если уж вёдра птичьего навоза не помогли… Что ему какой-то незнакомый зверь? – прошептала она. Глаза её вновь наполнялись слезами.

Выдра издала звук, напоминающий хрюканье.