Охота на мудрецов

– Нет, нет, – беззвучно шевелю губами и мотаю головой, – это не я!

Это не я! Куда мне, нереализованной единичке с робкой надеждой стать когда-нибудь двойкой? Ни умом, ни сообразительностью не вышла. Сформулировать Великую Идею? Не ко мне!

– Её зовут? – переспрашивает Лурк. – Это женщина?

Несуществующие боги, да! Женщина. Злюсь и представляю, как сейчас качается картина мироздания в головах двенадцати генералов. Создатель с экрана улыбается, он тоже видит недоумение, растерянность и гнев на лицах всесильных правителей. Доволен своей шуткой?

– Да, молодая женщина, – подтверждает мудрец, – отмерившая двадцать один цикл с рождения. Последний раз я её видел вместе с либрарием генерала пятой армии.

Монитор снова показывает Наилия. Молчаливого и сосредоточенного. А я вспоминаю его слова в горном интернате, что если Совет вынесет решение, то он будет вынужден отдать всех мудрецов. И меня в том числе.

– Я думаю, за её судьбу не стоит волноваться, – Агриппа снова берет слово, – где бы Мотылек ни находился сейчас, она всегда может переехать в новый научный центр. Здание только строят, к сожалению, я совсем недавно узнал о мудрецах.

– Научный центр? – уточняет Марк, – и в качестве кого там ждут мудрецов? Подопытных животных?

– Нет, этот этап для них уже пройден, – парирует генерал четвертой армии. – В качестве ученых. Как только мы уладим формальности с медицинским освидетельствованием и восстановим их в правах.

Мой судорожный вздох останавливает тугой лиф, в глазах на мгновение темнеет. Так мечтать я себе никогда не позволяла. Статус ученого – вершина гражданской карьеры. Предел стремлений любого, кто не носит погон. Собственное служебное жилье, более чем щедрое материальное довольствие, личный транспорт и определенный вес в обществе. Настолько яркий свет, маячивший в ночи, что удержаться и не полететь к нему невозможно. Но признают ли меня нормальной? С таким явным симптомом шизофрении, как воображаемый друг? Или Юрао тоже помилуют и переведут из опасных глюков в категорию рабочих инструментов?

«Да! Хочу быть кузнечным молотом в твоих руках. Мы ведь пойдем в кузницу?»

«Я еще не решила!»

«Что тут решать? Обратно в психушку захотела?»

«Наилий сказал, что мы будем жить в его особняке».

«Про особняк можно сказать то же самое».

– Марк, Наилий, надеюсь, вы не будете препятствовать желанию мудрецов уйти из-под вашей опеки? – Агриппа смотрит в камеру так, будто видит перед собой не черный круг объектива, а лица обоих генералов.

– Нет. Конечно, нет.

Синхронно отвечают они, но Наилий чуть позже. Игнорирую его взгляд. Делаю вид, что не замечаю. Тяжелый будет разговор после Совета. Я не верю, что генерал уступит и отдаст то, что считает своим. Речь не обо мне. Любовниц много, мудрецов очень мало. Конспиролог, Поэтесса, единички, которые еще могут вырасти в двоек. Никто не берется угадать, сколько нас будет в итоге и как изменится расклад сил. Маятника с его ответами на все вопросы смело можно причислять к стратегическому термоядерному вооружению.

– Хорошо, – говорит Лурк Цезарь Фор, – вопрос считаю закрытым. Вторым в повестке значится рассмотрение бюджета…

Вот и всё. Мы больше не психи, а ученые, но почему мне чудится подвох? Взгляд Наилия тускнеет, он, скучая, слушает про исполнение бюджета за половину цикла и трогает планшет, просматривая данные. Словесных перепалок нет. Полководцы строги и сдержанны. Не решаюсь уйти и сижу до финальных прощаний. Снова играет арфа за кадром, а в павильоне гаснут прожекторы. Техники вскакивают с мест, и суета идет по второму кругу. На нас больше никто не обращает внимания. Каждый спешит свернуть рабочее место и отправиться домой в четвертый сектор. Из стеклянной комнаты от режиссерского пульта выходит Гней, на ходу выкрикивая проклятия нерадивым рядовым, а меня ноги едва держат.

– Дэлия, идем, – жестко говорит генерал пятой армии, вставая со стула.

– Я должен быть в курсе, – вклинивается Сципион.

– Нет, – обрывает Наилий, но потом смягчает тон, – не сейчас.

Хозяин сектора поджимает губы и молчит. Расстегивает верхние пуговицы парадного кителя и тыльной стороной ладони вытирает пот со лба. Потом улыбается мне широко и весело подмигивает, но почему-то становится жутко. Наилий берет за руку и молча ведет до своей комнаты. Хлопает дверью и усаживает меня в кресло с высокой спинкой. Мягкое, обитое бархатом, но чувствую я себя так, будто на сидение насыпали битого стекла. Генерал опускается в кресло напротив и молча смотрит в окно на поднимающееся в зенит светило. Косые лучи яркого света рассыпаются бликами на узорчатом покрывале. Приятно пахнет мылом и парфюмом из открытой двери в ванную. Я незаметно сбрасываю туфли и ставлю измученные ноги на пушистый половик. Шерстяной, с длинным ворсом. В комнате должно быть тепло и уютно, но меня бросает в дрожь от холода.

– Наилий, я не тройка.

– Знаю, – сухо и безжизненно отвечает генерал, – может быть, станешь когда-нибудь, но не завтра.

Втягиваю голову в плечи. Колье с красными камнями вдруг становится невыносимо тяжелым и мешает дышать.

– В каких ты отношениях с Создателем? – тихо спрашивает Наилий.

Не хочу отвечать на вопрос. Не смогу объяснить в двух словах. Создатель лежал в той же психиатрической клинике, куда меня привезли из дома. Испуганную, не понимающую, что происходит, девочку. И сразу же началась терапия с препаратами, ночные кошмары, новые препараты, карцер с ремнями на запястьях и лодыжках. Я плакала над своей загубленной жизнью, не различая времени суток. Через несколько месяцев, когда я научилась игнорировать голос Юрао в голове, мне разрешили выйти в общую комнату. Помню, как бесцельно сидела в углу, а потом снова начала плакать. Зло вытирала слезы и затравленно смотрела на видеокамеру. Ждала, что придет санитар и опять потащит на укол. Но ко мне подошел лысый мужчина в больничной форме. Спрашивал, кто я и что случилось? Я устала отвечать на вопросы. Молчала и смотрела мимо, тогда рассказывать начал он. Про мудрецов и потенциальный барьер, про слона, которого мы все трогаем, но не можем найти слов, чтобы объяснить, как он выглядит. Про рождение, смерть и новую жизнь, генетический опыт и взросление духа. И я плакала уже на его плече, стонала, как мне плохо, а он гладил по волосам и повторял, что все нормально и это пройдет.

С того дня мы словно приклеились друг к другу. Он старался быть рядом постоянно, перестукивался со мной через стену карцера, тайком приносил лепешки, когда меня лишали пищи за попытки побега. И рассказывал, рассказывал, рассказывал. В итоге дошло до подозрений в педофилии. Психиатры решили, что вся его забота – похоть извращенца. Помню, как возмущался и бесновался Создатель. Получил трое суток карцера, и мы стали вести себя скромнее.

– В дружеских, – твердо отвечаю я, глядя в глаза Наилия.

Тяну носом воздух и жду аромат апельсина. Генерал должен включить харизму и надавить на меня, но он продолжает спрашивать.

– А если Создатель соскучился и решил вот так встретиться?

– Возможно. Я единичка и совершенно не интересна Друзу в практическом плане. Но потенциально любой из нас тройка, Создатель мог назвать кого угодно. Великая Идея не появится завтра, ты правильно сказал. Могут пройти десятки циклов.

– Умрет Создатель, Конспиролог, Маятник, – медленно говорит Наилий, – а ты останешься жить. На сколько циклов ты моложе их всех?

Никогда не думала о легенде в таком ключе. Да, действительно я значительно моложе всех мудрецов. Создатель радовался и говорил, что, прожив дольше, я смогу уйти в развитии дальше. Неужели?

– Минимум на двадцать пять, – отвечаю после подсчетов в уме, – но это не так уж и много.

– В определенных обстоятельствах достаточно.

Генерал замолкает и откидывается головой на спинку кресла. Думает несколько минут, которые для меня тянутся месяцами.

– Затея со статусом ученых – фарс. Приманка, – устало говорит Наилий. – Даже если вас признают вменяемыми, придется подтверждать или получать с нуля высшее образование. А потом доказывать, что ваши теории научны. Строго говоря, теории есть только у Создателя и Маятника, остальные живут способностями. Я знаю гражданских ученых, протолкнуть что-то новое мимо очереди на звания из учеников и протеже почти невозможно. Зубами приходится вырывать каждого самородка и призывать в армию рядовым, но ты женщина.

– Знаю, – раздраженно отвечаю я.

Путь в науку для нас тоже закрыт. Да и как я буду рассказывать о привязках? Уважаемые коллеги, вы их не видите, но они есть. Красные, желтые, зеленые. Бред. Стук в дверь отрывает от тяжелых мыслей. Наилий хмурится и ждет, но лампочка на замке зеленым не загорается. Посторонний?

– Кто? – громко спрашивает генерал.

– Ваше Превосходство, это Флавий. Входящий звонок.

Наилий задумчиво склоняет голову на бок, но потом идет открывать дверь. Смущенный либрарий стоит на пороге и не смотрит вглубь комнаты на кровать. Да одеты мы, не стоит краснеть.

– Звонит мудрец Создатель и просит к телефону дариссу Дэлию.

Поднимаю глаза и встречаю напряженный взгляд генерала. Он сдвигает брови до глубокой складки на переносице и забирает из пальцев Флавия гарнитуру. Нет, с Создателем, как с Аттией, он мне общаться не запретит. Решительно подхожу к нему и протягиваю ладонь, чтобы отдал переговорное устройство.

– Я отвечу.

Генерал демонстративно вешает гарнитуру на ухо и говорит:

– Наилий Орхитус Лар, слушаю. Нет, это исключено. Ты достаточно говорил сегодня. Да, я буду решать за вас обоих. Все? Отбой.