Охота на мудрецов

– Империя? Демократия? Диктатура? Не важно. Мы предлагаем в обмен на наши жизни власть на планете. И это не бред сумасшедших, не фантазии воспаленного сознания. Теперь вы знаете, на что мы способны.

Лихо. И по-своему умно. Не знаю, как Создатель доказывал Агриппе, что он действительно может сделать то, о чем говорит, но Телепат со Сновидцем уже умудрились продемонстрировать двум генералом свои способности во всей красе. Показать товар лицом и, как бы цинично ни звучало, в лучшем свете. Знают. Могут. Делают. Осталось только принять условия сделки и закрыть глаза на три неудавшихся покушения. Генералы переглядываются. Марк вопросительно вскидывает подбородок, а Наилий в ответ пожимает плечами. Раздумья длятся недолго. Генерал девятой армии разворачивается к охранникам и командует:

– Браслеты.

На лице Сновидца отражается сначала страх, а потом невыносимая мука. Он кладет ладонь на лоб Телепата и беззвучно шевелит губами. Прощается? В следующее мгновение военные опять заламывают руки мудреца, и раздается характерный стук электромагнитных замков браслетов.

– В карцер пока и ждите дальнейших распоряжений, – приказывает Марк.

Сновидец рвется ко мне и шепчет:

– Я сниму печать, и кошмаров больше не будет. Подумай!

Провожаю его взглядом и обнимаю себя за плечи. Тяжелое ощущение тревоги не отпускает. Я высушена и выстужена настолько, что ничего не чувствую. Только думаю и анализирую. Слишком заманчиво и ярко. Не дожидаться, пока кто-нибудь из мудрецов вырастет до тройки самостоятельно, а вмешаться в процесс и значительно его ускорить. Наилий говорил, каким преимуществом может быть молодость, но не сказал о своих шестидесяти циклах. Марку столько же. Если один из них решится на сделку, то переворот и смена власти случатся сейчас, при их жизни, а не когда-нибудь потом. А это стоит больше, чем возможность отомстить бывшим убийцам. Что же выберут генералы? Чувствую прикосновение к плечу. Вздрагиваю и выхожу из оцепенения.

– Наилий? Что вы решили?

– Пока ничего. Пусть посидит в карцере в браслетах, а мы с Марком подумаем. Пойдем в катер. Нам с тобой еще нужно успеть к Публию сегодня.

Глава 20. Публий Назо

Прощаемся с Марком на крыльце закрытого центра. Генерал девятой армии коротко кивает Наилию, а меня просит не забывать старого вояку и навещать иногда в столице сектора. Обещаю с улыбкой и ловлю косой взгляд Наилия.

Через океан с материка на материк летим уже на транспорте пятой армии. Внутри все патрульные катера, как братья-близнецы. Один проект, сборка, детали обшивки и приборы. Не знаю, как военные различают их между собой. Возможно, по позывным или по особому наклону крыльев. За штурвалом лейтенант, а в кабине нас встречает рядовой. Докладывает, что на равнинный материк доберемся к вечеру по времени Равэнны и посадка на площадку главного медицинского центра согласована. Наилий благодарит, уводит меня вглубь катера и уже привычно пристегивает ремнями к откидному сидению. С тоской вспоминаю пешие прогулки по территории центра. Тоже что ли начать тренироваться? Совсем перестала двигаться. Генерал садится рядом и молчит, а я не решаюсь донимать вопросами о судьбе Сновидца и Телепата. Не время пока, да и рядовой все время где-то поблизости. Закрываю глаза и стараюсь расслабиться, но в голове бесконечно прокручивается рассказ мудреца.

«Он наш с тобой единственный шанс», – заговорщически шепчет паразит.

«На что? Ты всерьез веришь, что Телепат снимет печать и от кошмаров избавит? Да он чуть не задушил меня!»

«Не он, а голодные духи. Как наслал, так и прогнать сможет».

«Аттия тоже может, но она не желает никому смерти».

«С каких пор ты такая щепетильная?»

«С тех самых, как в медицинском центре погибли десять цзы’дарийцев, отбиваясь от атаки бойцов четвертой армии. Их убили, чтобы Создатель смог уйти к Друзу. Еще два лейтенанта и один пилот катера погибли, чтобы Сновидец и Телепат могли сбежать из-под опеки военных и начать игру с куда большими жертвами. С тех пор, как мудрецы ради своих интересов перестали считать убийства недопустимыми».

«Ты ведь тоже мудрец».

Хочу возразить, что пока единичка, но обрываю себя. Глупо стремиться стать двойкой и надеяться, что буду чем-то принципиально отличаться от других. Проснусь однажды такой же циничной и равнодушной ко всем. Не пройдет ли любовь к Наилию за тяжкими думами о Великой Идее и более справедливом устройстве общества?

Мысли рассыпаются, и я не могу сформулировать ответ. Смотрю в пустоту кабины перед собой и бесцельно пересчитываю ребра жесткости корпуса катера. Сначала слева направо, а потом справа налево. Поэтому вздрагиваю, когда Наилий берет за руку. Испуганно кошусь на рядового, но цзы’дариец демонстративно уходит в кабину к пилоту.

– Устала? – спрашивает генерал. Я отрицательно мотаю головой, а он хмурится, – Знаю, что устала. Скоро будем дома. До утра, кроме Публия, больше никаких планов. И завтра у меня законный отгул, как после настоящей космической командировки. Чем хочешь заняться?

Улыбаюсь, поймав первую пришедшую мысль. Она согрета жаром камина, укутана серебристым светом Ария и пахнет благовониями из термы. Наилий угадывает моё настроение и улыбается в ответ:

– Кроме этого.

Любуюсь лукавыми искорками в его глазах, касаюсь пальцами щеки. Ничего интересного не приходит на ум. Остаться дома и почитать книгу? Приготовить вместе что-нибудь вкусное?

– Не знаю, – смущенно пожимаю плечами, – давай просто погуляем в парке.

Наилий вздыхает, ловит мою руку и целует в ладонь.

– Совсем просто не получится, в городском парке меня узнают. Но можем погулять на территории особняка. Там тоже красиво, тихо и спокойно. Скоро расцветет горький апельсин.

Давлю смех до легкого выдоха и расцветаю в улыбке. Совпадений не бывает. Никогда. Так вот откуда в харизме генерала мне чудится аромат апельсина. Надо же.

– Роща небольшая, конечно, – говорит Наилий и касается поцелуем запястья. Сдвигая рукав свитера, целует выше, – но далеко от всех камер.

И можно почувствовать себя обычными, нормальными цзы’дарийцами. Не произношу мысль вслух, только тянусь к нему, насколько позволяют ремни, и обнимаю за шею. Мгновения, пока никто не видит и не слышит. Украдкой и втихаря, будто сбежавшего преступника, а не могущественного генерала. Жестоки твои игры, Вселенная!

Наконец катер садится на площадку перед главным военным медицинским центром. Здание задевает крышей облака, не успеваю сосчитать этажи. Серебристо-белая стрела с тонкими прожилками шахт лифтов, совершенная в своей лаконичности. Стоит представить, что всем командует один единственный капитан Публий Назо, и остро ощущается слабость в коленках. Хотя поздно переживать, входя в здание вслед за генералом.

Холл в два этажа залит золотым светом, струящимся через стеклянный фасад. Здесь не так много посетителей и персонала, как мне казалось. Черная военная форма чередуется с белой больничной, как камни на доске для игры в Шу-Арлит. Оттенки в интерьере только холодные: платина, беленый дуб, благородный палисандр и яркими штрихами темно-синие вставки. Вспоминаю название цвета – кобальт. Наилий идет к лифту, не останавливаясь у стойки регистратора, и мы спускаемся на этаж вниз. Прежде чем открываются двери, генерал касается ладонью считывателя на панели с кнопками. Доступ разрешен.

Странно, но я совершенно не чувствую запаха медикаментов. Привычного и въевшегося под кожу не только врачам, но и таким постоянным пациентам, как я. Воспоминания о психиатрической клинике давят, заставляя опустить плечи. Замедляю шаг и через полкоридора замечаю, как открывается одна из дверей, выпуская необычно высокого цзы’дарийца. Военный комбинезон вместо униформы медика, аккуратные волны светлых волос и въедливый взгляд дымчато-серых глаз.

– Публий, – приветствует его генерал.

– Ваше Превосходство, – кивает военврач и жестом предлагает войти в комнату. Не дохожу трех шагов до двери и чувствую удар, как разряд тока. До дрожи в пальцах и нехватки воздуха. Нет! Не надо, прошу. Даже нырять в капитана не нужно, я чувствую её и так. Зеленая привязка похоти, еще слабая, как паутинка, но уже льнет ко мне чумазым блохастым котенком. Нельзя прикасаться к капитану! Тогда, быть может, привязка не закрепится, а потом истает сама собой.

– Публий, это Дэлия, – представляет меня Наилий. Порываюсь спрятать руку за спину, но медик и не думает о поцелуе вежливости. Только холодно кивает:

– Дарисса.

Несуществующие боги, прошу, пусть он не сочтет привлекательной, и не будет накачивать привязку. Я же страшная, маленькая, плоскогрудая. Испытайте ко мне отвращение, капитан, пожалуйста! Вы не в курсе, а я знаю, что связь всегда обоюдна. Нельзя мне испытывать к вам влечение, как к мужчине! У меня Наилий есть!

– Капитан Назо, – приветствую и слышу, как дрожит голос. Немедленно опускаю глаза и вхожу в кабинет. Тут же вздрагиваю, видя кушетку, стеклянный шкаф с медикаментами, раковину с вечным диспенсером антисептического мыла над ней и кресло-трансформер. Хоть зубы лечи, хоть гинекологу сокровенное показывай.

– Наилий, сначала с тобой, садись на стул, закатывай рукав, – приказывает военврач и берет с подноса на столе инъекционный пистолет.

Генерал подчиняется, расстегивая молнию на рукаве комбинезона и манжет рубашки. Медик делает укол и говорит:

– Ты больше не стерилен, учти это.

– А сразу нельзя было снять, когда командировка отменилась? – мрачно спрашивает генерал.

– Наилий, временная стерилизация – не рубашка. Надел, снял. Ставил на семь дней, через семь дней и снимаю. Подожди, еще не всё.

– Что это? – шипит генерал, с подозрением косясь на вторую ампулу в пистолете.

– С каких пор тебе любопытно? Поддерживающий комплекс.

– Рано еще.

– Тебе в самый раз. На износ живешь. Перепираться дальше будем или я закончу?