– Тогда поясни-ка мне, – Тамлин поднял голову, глаза его холодно блеснули, – какого хаоса я должен ехать летом в Андаро и руководить обменом, если никакой выгоды королевству это не принесет? Что я там, бездна побери, забыл?
– Потому что я вижу, как будут развиваться события, и это мне не нравится, – Эмре хлопнул бумагами по столу. – И не кривись, как будто напился кислого вина. Я подозреваю, зачем Деаэлру так требует твоего внимания. И опасаюсь, что она воспользуется правом хранительницы решить твою судьбу без учета твоих же желаний. Ты не выезжал из Мирисгаэ очень давно, так почему бы не отправиться в Андаро на солнцестояние? Подозреваешь, что Дея будет настаивать, чтобы ты провел время с ее дочерью? Так проведи, я бы тоже этого хотел. Вы ведь с Эллой прекрасно ладили. Когда-то.
– Не вижу, какая от этого может быть польза.
– Уж вреда от того, чтобы побыть рядом с дружественно настроенной женщиной, не будет точно, – съязвил Эмриат. – Кто знает, может она одна такая в Аэд и осталась.
Тамлин не ответил и взял новый камень для проверки.
Эмриат вздохнул и продолжил другим тоном.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Что все вокруг тебя – закоренелые лгуны и лицемеры, прикрывающие недостатки мнимой добродетелью. Твои мысли так явно проступают на лице, что молодые девушки скорее предпочли бы встретиться с чудовищем за пределами Сферы, чем столкнуться со своим королем в полутемном коридоре дворца.
– И что мне теперь делать? Последовать твоему примеру и начать улыбаться каждому встречному?
– Бездна упаси! Не могу даже представить, какое впечатление ты начнешь производить.
– Тогда к чему этот разговор?
– К тому, что король должен вызывать у своих подданных еще какие-то эмоции, кроме ужаса, Таэм! Дай окружающим шанс проявить себя, позволь просто находиться рядом. Во имя бездны, позволь им захотеть находиться рядом с тобой! Ты удивишься, но помимо недостатков мы все полны достоинств, за которые нас можно если и не полюбить, то решиться провести бок о бок некоторое время. Ничего страшного не произойдет, если общество подруги детства выжмет из тебя каплю снисхождения к окружающим. Наоборот, такая мера спровоцирует развитие здоровой конкуренции за твое внимание. В результате чего на престол Мирисгаэ взойдет девушка с качествами, приятными тебе, а не Дее.
– Здоровой конкуренции не бывает. Как и справедливых сделок. А я никуда не поеду, – отрезал Тамлин.
Эмриат в бессилии возвел очи горе.
– Проводить обмены – твоя прямая обязанность, – продолжал король. – Никто не справится с ней лучше, чем ты. А я нужен здесь. За то время, пока я не выезжал из королевства, уровень смертности в Мирисгаэ упал почти вчетверо. И подданные, как ты верно заметил, уже не опасаются выхода за Сферу так сильно, как раньше. Тебе как ремесленнику это представляется благом, но я как воин скажу, что жизни для гармоничного развития необходим страх. И если молодежь уже не боится смерти, то пускай боится меня.
– Ты невыносим, – управляющий покачал головой. – Даже не верится, что твоя мать была той самой поэтессой, которая подарила Аэд так много сказаний о красоте, любви и надежде. Обещай хотя бы подумать над моими словами.
– Эмре, я вежливо вытерпел эту беседу потому, что мы друзья. Очень тебя прошу, не переходи границы дозволенного. И не испытывай мою каплю снисхождения на прочность.
Управляющий фыркнул, формируя красочную мыслеформу об упрямстве друга. Тамлин не обратил на нее внимания и выбрал новый камень для проверки.
Капелька масла снова превратила ничем не примечательный камень в сияющий огненный кристалл, внутри которого глазу наблюдателя стали красноречиво видны все его недостатки.
Деаэлру потребовала аудиенции спустя пять дней, во время торжества на Саммайн – в последний день веселья для хозяев и гостей перед подготовкой к аномалиям Йолле.
Тронный зал с утра был переполнен. Элле, одетые в лучшие платья, прохаживались по залу, обсуждали тонкости ремёсел или с упоением сплетничали, собираясь в группки по три-четыре персоны.
Вездесущие дети, которым вход на торжество был заказан, конечно же проникли в зал и шныряли под ногами у взрослых в надежде стащить со щедро накрытых столов коричную булочку или теплое, пахнущее миндальной крошкой печенье. Рыжий мальчуган с набитыми карманами взбежал на возвышение, где стоял королевский трон из белого мрамора, и замер, разглядывая открывшийся вид.
Вплетенные в навершие высокой спинки синие астры горели призрачным отсветом магии, не позволяющей им увядать. Изголовья четырех деревянных кресел, стоящих по сторонам, были украшены белыми астрами и оттого казались полночными облачками, подсвеченными с обратной стороны светом луны.
Маленький элле хотел было примоститься в одном из них, но был пойман за ухо и препровожден на выход.
На закате распахнулись массивные створки восточных дверей. Хозяева и гости прервали разговоры и шурша платьями расступились, чтобы дать дорогу королю. Тамлин, в кои-то веки в парадной одежде, прошел сквозь зал, подметая подолом мантии пол, поднялся на возвышение и после секундного раздумия сел на трон. В пепельно-белых волосах его блеснул венец, инкрустированный бриллиантами и муассанитами.
Вслед за королем по ступеням взошли еще трое. Зеленоглазый Эмриат Илуфер, управляющий дворцом и глава рода ремесленников, был одет в простой костюм из черной с золотом ткани, но скроенный так искусно, что отвести от него взгляд было просто невозможно. На золотых волосах управляющего лежала тонкая вязь венца с россыпью цаворитов. Эмриат присел в кресло по правую руку от короля.
Главная хранительница Мирисгаэ, Ассеатэ Виртаэн – сухощавая эльне в белом платье, увенчанная сапфировым венчиком – заняла дальнее кресло слева от Тамлина. Проницательный взгляд серых глаз хранительницы отличался особой искрой теплоты, свойственной целителям светлой линии ’атэ.
Четвертой на возвышение поднялась миниатюрная девушка с глазами цвета янтаря, пронизанного солнцем. Среди колец ее огненных волос поблескивала диадема с крупными рубинами на висках и ниспадающими на зеленый бархат платья золотыми филигранями. Миннаэта, глава рода Аоэт и всех элле, работающих с дарами флоры и фауны в Мирисгаэ, заняла свое место рядом с Эмриатом.
Последнее кресло слева от трона осталось пустым.
По залу пробежал холодок сквозняка, тронул лепестки астр в изголовьях сидящих.
Тамлин поднялся. Ему и всем, кто сидел на возвышении, поднесли кубки с вином.
– За жизнь, – произнес он. – Пусть каждый из нас встретит следующий Саммайн окруженный теми, кто ему дорог.
– За жизнь, – сказал Эмриат, вставая, – и за мастерство, с которым стоит ее прожить.
– За жизнь, – поднялась Миннаэта. – Давайте наслаждаться ее дарами.
– За жизнь, – добавила Ассеатэ негромко, – и за тех, кого уже нет с нами рядом.
– За жизнь! – со всех сторон откликнулось им.
В зале зазвучала музыка – в роду Илуфер были светлые линии выдающихся музыкантов и певцов. Песня Саммайна полилась по залу, взлетела хоралом к потолку, тронула слушателей где-то очень глубоко – каждого по-своему…
– Не грусти дольше необходимого, – шепнул Тамлину Эмриат, когда последний отзвук песни растаял в воздухе. – Музыканты призвали грусть для того, чтобы оттенить ею радость. Смотри, все уже веселятся.
Действительно, характер музыки изменился: исчезла разъедающая душу тоска, зазвучали приятные мелодии. Элле рассыпались по залу, многие танцевали, их платья и шлейфы скользили по полу в такт музыке.
– И сколько ты выпил с утра? – Тамлин закинул ногу на ногу и принялся разглядывать танцующих. – Тебе одного бокала обычно мало, чтобы начать упражняться в философии.
– Если я и буду сегодня в чем-то упражняться, то не в философии, – ответил Эмриат, хищно рассматривая высокую андар'эльне с гривой розовых волос.
– Эмре.
– Ммм?
– Хотя бы один день в году, бездна, ты можешь не думать о женщинах?
– О чем же еще прикажешь думать? – управляющий рассмеялся. – Я ремесленник, а женщина – самый прекрасный материал из всех, что я только держал в руках. Своенравный, но по-своему податливый. А внутри скрыта тайна, к которой можно прикоснуться всего раз. От союза такого материала и одаренного мастера рождаются шедевры, мой друг.
С этими словами Эмриат поднялся с кресла, сбежал со ступеней навстречу девушке и, обняв за талию, что-то ей шепнул. Эльне хихикнула, заводя прядь волос за ушко, и позволила увлечь себя в танце. Тамлин в задумчивости проводил пару взглядом.
Наблюдение за внешними событиями отвлекало. Вино опалесцировало в кубке и постепенно обретало вкус, гармонию сладких и терпких ноток на фоне насыщенного ягодного аромата. Несомненно, новый урожай, нужно прихватить пару бутылок перед уходом.
А лучше ящик.
"Потанцуешь со мной?" – вдруг прилетел сигнал из другого конца зала.
Тамлин повернул голову в поисках его источника.
Шаниэ Аоэт стояла у накрытого стола, будто бы вела беседу с гостем из Андаро, но на деле не сводила взгляда с короля. Её лоб и виски оплетали тщательно уложенные косы, украшенные цветами бегонии. Шикарное платье цвета индиго ниспадало до пола, скрывая туфельки.