Сможешь и ты

Тамлин вздохнул. Мысленный сигнал, посланный через переполненный зал, уловила половина находящихся в нем гостей. На том и строился расчет – королю теперь сложно будет найти предлог для отказа.

"Я не лучший танцор среди присутствующих, Шан. И одет не слишком удобно", – последовал вежливый ответ.

"Ну пожалуйста".

Король прикрыл глаза, успев отметить, сколько ушей синхронно повернулось в его направлении. А кое-кто даже позволил себе беглый взгляд в сторону тронного возвышения.

Игнорировать мольбу без повода означало публично унизить Шаниэ. Он снова взглянул на девушку – та замерла в ожидании. Тонкие пальцы сжимались и разжимались на юбке, портили хорошо продуманные складки платья, за которое она наверняка отдала портному немало драгоценностей. Тамлин покачал бокал в руке, скривил губы. И решился.

Допил вино, которое снова потеряло всякий вкус, поднялся с трона, чтобы присоединиться к танцующим. Но едва сошел со ступеней, как на его пути возникла эльне в белых одеждах.

– Будет еще время для развлечений, – Деаэлру чинно поклонилась. – Ты обещал мне аудиенцию. Наедине.

Тамлин взглянул на Шаниэ, которая без сомнения видела сцену и поняла ее значение. Взглянул, ожидая чего угодно, но только не того, что увидел.

Девушка низко опустила голову и отвернулась.

– Разговор действительно важен, – добавила подошедшая Ассеатэ, наблюдая, какие изменения в лице короля произвели подрагивающие плечи Шан. – Будет еще время вернуться к частностям.

– Ты как-то сказала мне, – проговорил Тамлин хрипло, – что именно внимание к частностям делает из воинов лучших королей.

– Все воины элле аномально эмпатичны, – ему ответила Деаэлру. – Это помогает им острее ощущать ненависть и страх их противников. Но иногда приводит к тому, что они не в силах отличить чужое горе от собственного.

– Что в этом плохого? – Тамлин снова взглянул в другой конец зала. – В том, что король способен не только ограждать подданных от опасностей, но и разделять их печали и радости.

Хранительница из Андаро усмехнулась.

– Редкий элле осмелится прийти к тебе с жалобой, Таэм, ведь первая реакция воина на раздражитель – ярость, а не сочувствие. Поэтому и править вы вынуждены в паре с ремесленником. Один всегда одержим соперничеством с неизвестным, стремится выследить его и убить. Другой – сотрудничеством, и намеревается изловить неизвестное и изучить на предмет возможной кооперации. Желательно прежде, чем первый превратит его в мелко нарубленный салат. Оптимальная стратегия выживания как обычно находится где-то посередине. Так что поручи рыдающую бедняжку своему управляющему. Я уверена, мастер межличностных отношений быстро подберет подходящие слова и утешит ее.

– Тогда почему бы не передать корону Эмре? – Тамлин взглянул Дее в глаза. – Сейчас, на этом празднике. Он куда лучше будет смотреться на троне.

– Ты прекрасно знаешь, что это невозможно, – Деаэлру отреагировала на дерзость с серьезностью, подобающей хранительнице. – В ситуациях, когда нет времени на размышления, лучше убить, чем проявлять рискованное дружелюбие. Жестокость – залог выживания нашего вида, а твой управляющий на нее не способен.

– Благодарю, Дея, – откликнулся воин. – Благодарю, что так часто напоминаешь мне об этом. Хотелось бы знать, кто напоминает об этом тебе.

Деаэлру сделала вид, что не услышала окончания фразы, и вместе с Ассеей проследовала к восточному выходу.

Тамлин, прежде чем покинуть зал, еще раз нашел глазами Шан. Та стояла, прислонившись к стене, и исподлобья наблюдала за воительницей из предгорий, устроившейся за столиком по соседству.

Шею андар’эльне обвивало дивной красоты бриллиантовое ожерелье.

Праздник продолжался, но до королевской приемной на четвертом ярусе дворца не доносилось ни звука. Деаэлру стояла у выхода на балкон и глядела сквозь прозрачную занавесь куда-то вдаль, пока за ее спиной по приемной расхаживала главная хранительница Мирисгаэ.

– …в первый раз в середине лета, а потом в равноденствие. Я посчитала это совпадением, художественной выдумкой или даже шуткой. И значения их словам не придала. Но Дея помогла мне выяснить любопытные закономерности. Мы приступили к дешифровке, но растолковать послание не смогли, даже приблизительно. Такого раньше не случалось, Таэм!

– Не понимаю причин паники, – Тамлин восседал в кресле у стола, заваленного стопками не подписанных обменных бумаг. – Иннельдиль не в первый раз выкрикивает в трансе всякую белиберду. Тем более что сейчас конец осени. Помнишь, как было в прошлом году на Саммайн? Нет? А я помню. Он вышел за Сферу всего-то на полчаса, но за эти полчаса, хаос, умудрился отыскать новый вид грибов. И ведь не только сам наелся, но и всех элле своей светлой линии накормил. Мы их неделю потом не могли унять, в их предсказаниях не то, что факты – эпохи не сходились! Иннель нередко предостерегал нас от реальных опасностей, не спорю. Но не стоит создавать проблему там, где ее может и не быть.

– Мудрое замечание, с которым в другое время я бы согласилась, – отозвалась Деаэлру. – В Мирисгаэ говорящим с Бездной разве что на голове ходить не позволяется, и все их безрассудные выходки сходят им с рук. Но не в этом случае.

Хранительница повернулась и соединила кончики пальцев в самом незамысловатом из жестов, которые, согласно исследованиям элле в нейробиологии, помогали сконцентрироваться на размышлениях и унять беспокойный разум.

Тамлин ненавидел такие жесты с детства, потому что не раз и не два вертел эти кукиши под бдительным присмотром воспитателя как наказание за шалости.

Он демонстративно сплел пальцы замком – Деаэлру продолжила говорить, игнорируя невербальные сигналы.

– Впервые послание было получено моими элле на Литту и повторено осенью, слово в слово. Ваши, как оказалось, транслируют его же, в то же самое время. Как будто подключаются к общему источнику.

– Не удивлюсь, если хранители из Наэтлиэ тоже его уловили, – отозвалась Ассея. – Нужно отправить к ним сокола, Таэм, и приложить точный текст.

– Какой текст? В пророчестве что, наберется больше трех связных слов?

– Покажи ему, Дея.

Деаэлру прикрыла глаза, и модифицированный сапфир в ее диадеме вспыхнул, рассеялся проекцией бликов по комнате. Тамлин узнал украшение – это была его работа, выполненная более трехсот лет назад. Иффэн тогда еще была жива… Король скрестил руки на груди и всмотрелся в проекцию.

Между ним и хранительницами возник нечеткий поначалу образ элле в белых одеждах. Взявшись за руки и склонив головы, они образовали круг, внутри которого вращалась вспыхивающая молниями спираль. Глаза их были закрыты, лица спокойны и умиротворены, волосы вздымались в потоках воздуха, бьющих из-под босых ног.

В какой-то миг элле синхронно подняли головы и нараспев произнесли:

– Когда среди вечной ночи настанет первый рассвет,

В серебряном солнце родится чистый серебряный свет.

Познает покой обитаемый мир. Возродится Аэд.

Белое Солнце сверкнет в небосводе на следующую ночь,

Расколет Аэд на две части, отнимет у матери дочь.

Огонь обретет два крыла, но не сможет тень превозмочь.

Черное Солнце взойдет вслед за ним в небесах,

Внушит семерым обреченным решимость и страх.

Исчезнет пространство. Навеки умолкнут все голоса.

Проекция задрожала и схлопнулась. Сапфировая искра в межбровье Деаэлру вспыхнула в последний раз и угасла.

В приемной повисло молчание.

– Ты говорила с правителями сейде? – нарушил его король, обращаясь к Деаэлру. – Есть ли вести из крепостей?

– Нет еще, – откликнулась та, – но сделаю это сразу после багровых сумерек. Раньше не получится при всем желании.

– Дея донесла послание до своего короля, – Ассея прошлась по комнате. – Я доношу до тебя. Это не случайность, Таэм, никогда раньше мы не сталкивались с таким сложным, хорошо продуманным пророчеством. Которое к тому же предназначено не королевству персонально, а всему живому в Аэд. Обсуди его с Эмре. Примите меры, пока мы продолжим изучать феномен.

– И каких же мер вы от меня ждете на основе такой скудной информации?