Воскрешение: Роман

– Так ты там была? – спросила Аря, и?Митя увидел, что ее глаза снова загорелись.

– Нет. Да туда и?нельзя, наверное.

– А?в?Устьянске?

– Нет, конечно.

– А?на реке Лене? На мысе Святого Носа? И?на Земле Санникова? – закричала Аря, догадываясь. – Ты нигде не была! Ты только видела их на карте. Поэтому ты в?них и?не веришь. Откуда же ты знаешь, что их нет? Вот бабушка там точно была. Я?уверена. И?в?этом самом была. Луанпробане.

– С?вашей бабушкой я?об этом еще поговорю, – сказала мама холодно.

– Но ведь ты и?правда там не была, – соглашаясь с?Арей, рассудительно добавил Митя; ему так хотелось продолжать оставаться взрослым. – Как же ты можешь знать, что их не существует?

– Ты читай, – попросила Аря. – Читай, пожалуйста. Ты читала про хижину и?про кости мамонтов.

– Хватит на сегодня, – сказала мама резко, закрывая книгу. – Да и?темы костей на сегодня хватит. Все, спать. День действительно был долгим.

Она устало склонилась над кроватями и?по очереди поцеловала их в?лоб.

– Спокойной ночи. И?не вздумайте продолжать болтать.

Вышла, тихо и?плотно закрыв за собой дверь.

« 8 »

– Мама нигде не была, – сказала Аря. – Поэтому она все придумывает. Потому и?думает, что ничего нет.

– Как ты можешь так говорить о?маме? – возмутился Митя.

– А?что ты думаешь, она там была?

– Может быть, это было очень давно? Или ей просто нельзя нам это рассказывать?

Арина задумалась. Маму она тоже любила.

– А?ты еще почитай, пожалуйста, Митенька, ну почитай нам еще.

Митя посмотрел на нее и?зажег бра над своей кроватью.

– Только я?буду тихо, – сказал он.

– Да, да, – восторженно прошептала Аря – так тихо, что и?сама себя почти не слышала, чувствуя движение губ и?близкий шелест своего шепота. – Про избушку.

– «Столетняя избушка, – ясным шепотом читал Митя, – мало пострадала в?этом холодном климате. Пропитанные морской солью стволы плавника только почернели и?кое-где покрылись лишаями, а?внутри были свежи. Немало путешественников находили приют в?этой поварне по пути на остров или обратно, и?все заботились об исправности ее двери, висевшей на кожаных петлях, и?крыши, на которую нужно было время от времени подсыпать землю».

Часть слов казались Арине странными, хоть и?захватывали воображение, и?она начала мысленно сбиваться с?дыхания. Как-то незаметно для себя она стала представлять огромные плавники, как у?карасей с?озера Красавица, только очень большие, и?поварню, где повар орудовал возле жарко натопленной плиты.

– Митя, – спросила она, – когда мы вырастем, мы с?тобой ведь доберемся до бухты Тикси?

Он задумался, воображая теплую хижину на берегу великого полярного моря.

– Да, – сказал Митя, – обязательно доберемся.

– Ты в?нее веришь?

– Верю.

– Что бы ни сказала мама?

– Что бы ни сказала, – ответил он, задумавшись. – А?ты не передумаешь?

– Нет, – сказала Арина решительно и?как-то очень серьезно.

– Что бы ни произошло? – продолжал настаивать Митя.

– Что бы ни произошло.

Они снова замолчали. Арина вылезла из-под одеяла и?села на край Митиной кровати.

– Обещаешь? – спросил он.

– Обещаю. Ведь бабушка сказала, что мы оттуда пришли. И?этот, Ломоносов, тоже сказал. Обещаю, – повторила она, но неожиданно для самой себя ей и?этого показалось недостаточно. – Клянешься?

– Да, – откликнулся Митя, и?Арина легко коснулась его руки.

Митя чувствовал себя ужасно уставшим, как будто это он сам проехал на собачьей упряжке по широкой речной долине своей прозрачной бесконечной страны. «Я?клянусь», – одними губами повторил он, перевернулся на бок, потом на живот, вытянул руки, снова вспомнил об избушке, о?которой сейчас читал, обнял подушку и?почти мгновенно уснул без сновидений. Тихо-тихо, чтобы не разбудить брата, Арина встала с?края кровати, все еще чувствуя себя во власти видения, подумав, что ей совсем не хочется спать, да и?совсем не нужно спать в?такую чудесную ночь; подошла к?темному оконному проему с?редкими огоньками за стеклом и?смотрела, как там, за двойными рамами, продолжает падать теплый медленный снег ранней зимы. Потом все же сказала себе, что становится холодно, что можно вернуться под одеяло и?представлять себе бухту Тикси. Счастливое, все еще неожиданное, беспричинное волнение наполняло ее дыхание; и, не заметив, что засыпает, она уснула.

Арине приснилась широкая, как море, покрытая льдом и?снегом река с?высоким правым берегом, поросшим дальним лесом; нитью посредине замерзшей реки шла тонкая санная колея. Горело зимнее солнце. Поначалу Арина была захвачена бессловесным величием пейзажа, впервые представшего ей в?своей взрослой, захватывающей душу полноте. Но потом на смену счастливому солнцу, от которого так пронзительно сверкает снег и?наполняется светом душа, пришла тяжелая зимняя буря. Неожиданно, вглядевшись в?кружащиеся в?воздухе потоки снега, она увидела маленькую черную фигурку бегущего к?ней человека. Он бежал, падал, вставал, размахивал руками, бесшумно кричал, как будто пытался ей что-то сказать; и?Арина испугалась. Потом он опять упал, на коленях пополз ей навстречу, поднимая руки, и?снова, как будто пытаясь что-то кричать, указывал куда-то назад, в?сторону высокого дальнего горного склона почти что на горизонте. Арине вдруг показалось, что она его узнала, и?все же во сне она так и?не смогла вспомнить, кто он. Она оглянулась туда, назад, куда он указывал, и?увидела огромную чужую женщину с?горящими безумием глазами, в?короне, доспехах и?с?огромным мечом в?руках. Когда Арина обернулась назад, ползущий человек уже исчез в?тугом водовороте снежной бури. Исчезла и?ужасная блондинка у?нее за спиной, со своим черно-золотым щитом и?золотой короной; исчезла и?снежная буря над великой незнакомой рекой. Арина лежала в?постели, сжимая одеяло, ей было страшно и?непонятно; и?она долго не могла уснуть.

« 9 »

Если в?июне их обычно надолго увозили за город и?короткое ленинградское лето по большей части проходило мимо них, а?добрую половину осени город утопал в?мелких холодных дождях, лужах, сырости, слякоти и?грязи, то зима со всей своей красотой и?почти бесконечным разнообразием была полностью в?их распоряжении. К?декабрю снег обычно бывал уже густым и?тяжелым; а?в?январе даже на обычных газонах можно было провалиться по колено. Дорожки между домами расчищали бульдозерами, постепенно нагромождая по обочинам огромные сугробы. В?этих сугробах можно было играть, рыть норы, прятаться. По горкам, образовавшимся на скошенных берегах прудов, катались не только на обычных санках с?полозьями и?сиденьями, сделанными из крашеных дощечек, но и?на круглых жестяных санях, похожих на огромную тарелку. По паркам и?лесопаркам ходили на лыжах. Но самым удивительным становился город. Белые тротуары, белые реки и?каналы, белые парапеты и?ступеньки набережных; высокое зимнее солнце. Конечно же, было много серых дней и?дней, почти до краев наполненных мелким снежным туманом, иногда снегопады длились с?утра до вечера, и?все же воображение поражали не они, а?дни ясные, голубые, полные высоким зимним солнцем. Это солнце переливалось на оконных стеклах, на зеркалах машин, на льду катков и?горок, на круглой жести саней, почти на всем, что было способно отражать или светиться. В?такие дни по широким белым городским улицам, с?их почти безупречной планировкой и?длинной прямой перспективой, можно было гулять почти бесконечно, а?когда Арина и?Митя оказывались в?центре, становилось видно, как сквозь голубое небо, по какой-то своей собственной, им неизвестной дороге плывет корабль, поднятый над городом светящейся на солнце иглой Адмиралтейства.

Поначалу после хаоса осени это чувство зимней гармонии и?порядка казалось немного неожиданным, но часто оно сохранялось даже на дедушкиной даче. Своей дачи у?них не было, так что значительную часть детства дети провели именно здесь. Несмотря на то что дома здесь были в?основном относительно старыми, в?значительной степени оставшимися еще от финнов, а?некоторые и?вообще дореволюционными, дачными эти места были и?до революции, дорожки оставались прямыми, тропинки хорошо и?умело протоптанными, а?участки выглядели обустроенными, безо всяких попыток выращивать на них помидоры или завести корову. Даже окрестные леса казались лишь продолжением их собственного участка; впрочем, дальше Щучьего озера ходить им не разрешали. Зелень выглядела даже гуще, чем летом, а?на вершинах высоких и?прямых сосен лежали копны снега. С?другой же стороны, если спуститься вниз по косогору, бесконечным белым полем лежал залив, тянущийся до невидимого финского берега. Но иногда они оказывались и?в?других местах. Пожалуй, в?наибольшей степени им запомнилась дача, принадлежавшая дедушкиной сестре Регине Семеновне. Здесь все было другим; большой, но ветхий дом, – он достался бабушке Регине от родителей погибшего в?экспедиции мужа; хаотичные густые леса с?подлеском; нерасчищенные дороги и?петляющие тропинки; замерзшее озеро с?темным силуэтом леса на другом берегу. Комнаты казались какими-то неустроенными, а?из доброй половины окон сквозило. Они бывали здесь нечасто; все-таки это был чужой дом, да и?добираться сюда приходилось гораздо дольше.

Но при всей бытовой неустроенности было и?другое; и?это другое захватывало воображение. Здесь все было населенным и?казалось таинственным. На снегу отчетливо виднелись следы лосей; под густым снегом обнаруживались огромные корни; по лесу были разбросаны выступающие из-под снега серые скалы; лес на той стороне озера отбрасывал тень на заснеженный лед, и?казалось, что из тени выглядывают глаза неизвестных и?безымянных лесных существ. Мир был наполнен присутствием и?казался одушевленным, в?нем была тайна; эту тайну ощущали даже родители и?запрещали им отходить далеко от дома. Постепенно Арина и?Митя поняли, что родители этот дом вообще недолюбливают, – а?они, наоборот, его любили; часто спрашивали бабушку и?дедушку, скоро ли снова сюда поедут.

В?тот день добирались особенно долго. Уговорил всех дед. Его позвала бабушка Регина, а?он сразу же рассказал об этом детям; мама чуть недовольно согласилась. Арина радостно захлопала в?ладоши. Митя с?легким нетерпением ждал, что скажет папа, но он согласился тоже.

– Ну и?отлично, – сказал дед.

Шел густой снег, дороги занесло, мама сидела мрачная и?обиженная; спрашивала, зачем было опять сюда ехать. А?бабушка на этот раз не поехала с?ними вовсе. Но поближе к?вечеру все же добрались, еще засветло. Ася выбежала их встретить, а?заодно и?открыть ворота; бабушка Регина вышла на крыльцо, быстро и?уверенно направилась к?ним по тропинке; обнялась с?дедом.

– Мама уж подумала, что в?такой снегопад вы вообще не доберетесь, – сказала Ася.

Дом был тепло натоплен, и?они быстро отогрелись. Но потом Митя все равно выбежал наружу, вынырнув назад из тепла в?холод. Снег падал почти отвесно; Митя не почувствовал ветра; на верхушках сосен лежали тяжелые шапки. В?этот момент Митя понял, чего ему больше всего хочется. Он улегся на снег и?начал по нему кататься, как катают снежные шары, перед тем как слепить из них снеговика. Он смеялся, представляя себя в?виде снеговика, и?действительно был уже весь в?снегу, даже начал подниматься, когда метко брошенный снежок неожиданно попал ему в?плечо. Он повернулся и?увидел Асю, стоящую на тропинке перед входом в?дом и?тоже смеющуюся.

– Ты только никому не рассказывай, – попросил ее Митя.