Конченая луна

– И что Она тогда ответила? Что будет потом? – любопытствовало солнышко.

– Что будет тепло… Что познаю любовь, но не такую как у многих; любовь неземную.

– Реальна ли такая любовь вообще? – риторически произнесла она, обратившись будто бы к пламени или к завывающему потоку воздуха в печи.

– И ты согласился получается?

– Ну а как тут не согласиться… Конечно, представлял я себе это вовсе по-другому… А сейчас чувствую, что не там где должен быть.. и не правильно действую… Внутри копошится теперь подозрение, что вся жизнь моя – спектакль: я только и имитирую всё, играю какую-то роль посреди бутафории.. что-то такое.. и ведь не думал я так прежде.. так странно…

– Послушай, может быть ты и не там, где тебе желалось бы, однако.. ближе и ближе к заветному.

– То есть, считаешь.. необходимо завершить начатое?

Ангелок печально молчал.

– Честно.. не знаю.. совершенно не знаю, – добралась до ответа, – А ты сам как считаешь? – и взглянула на меня, так сострадательно до жути.

– Я не желаю больше притворяться, и не желаю приносить страдания другим.. как той осенью.. сам я теперь ощущаю некую боль, слабую и ноющую.. но ощущаю.. а значит то, что происходит сейчас – не имитация. Никто не дёргает за ниточки.

– Это ведь замечательно…

– Прости, что перебиваю, но это очень трудно. Я сплю в последнее время по часу или двум.. Я боюсь долго спать.. боюсь, что тогда Она сотрёт настоящего меня, понимаешь? Сегодня только седьмое число.. как мне продержаться эти девять дней…

– Я понимаю, правда.. но ты ведь спишь, хоть и мало. Ты говоришь.. пару дней назад всё произошло.. на том свидании. Ты же спал. Вот.. сегодня же тоже спал?

– Верно. Полтора часа.

– Ничего не стёрла ведь Она?

– Вроде бы.. ничего…

– Так что, уверена, ты справишься… Я чувствую это… А я тебе помогу. Нужно – приезжай, нужно – пиши.. я если что могу и сама приехать.. ты только скажи. Нет. Ты мне пиши постоянно. Всё нормально, всё ли хорошо или плохо, свои мысли, своё состояние.. обо всём мне пиши. Или звони, как тебе удобно будет… Сопротивляйся Ей. Я буду с тобой.

Понимала ли она тогда всю картину целиком, искренне верила ли в рассказанное мною, верила ли вообще в то, что я могу измениться, я совершенно не знал, однако что-то тогда и вправду затеплилось у меня внутри.

– Да будет так. И ещё.. мне кажется.. я уже нашёл её…

– Кого её?

– Неземную любовь.

– Ну.. раз тебе кажется.. вот и проверим…

Она помешала подутихшие угли, уже что есть мочи краснющие, как и наши щёки, поднялась и аккуратно закрыла пястью чугунную заслонку.

– Тебе бы поспать всё-таки. Вот увидишь – ничего ты не забудешь. Ни себя, ни меня, ни наш разговор, – убедила и протянула мне руку.. миленько так.. зазывая на свежий воздух.

Снаружи стемнело, косой уже прекратился, и только поскрипывали широкоплечие поспелые яблони в саду. Она крепко-крепко обняла меня и пожелала удачи. Так и простились…

Хоть организм и желал выспаться, я не мог заснуть: наволочка щекотала; одеяло давило и постоянно оказывалось не там, где хотелось бы; подушка точь камень под шеей; мышцы ныли, особенно раздражал «синдром беспокойных ног», всё хотелось им убежать; сестрою по желанию была и душа, однако пока возможности засверкать пятками во тьму не представлялось, ноги надоедливо двигались, имитируя тот самый «побег души»; её же атаковывали мысли разума, многочисленные, быстрые, едкие… Я всё же страшился; наставил будильников, дабы пробудиться пораньше; попросил солнце звякнуть с утра пораньше; лишь бы надолго не оставаться с Ней.

Вспоминал слова ангела.. так и получилось задремать…

И действительно, проснувшись, я ничего не забыл, наоборот, лишь решительнее стал, но всё же, по-прежнему давили они на меня, сковывали, а стряхивал я их, хоть и ненадолго, разделяя ношу сопротивления с солнышком тех скомканных дней. Спал тогда по пять-шесть часов, а в остальные часы, или писал, или телефонировал ей, распинаясь обо всём: о настоящем, о прошлом своём, о новом будущем, да так детализировано и дотошно, что казалось, будто бы я уже надоел ей, и заставляет она себя отвечать мне… В такие моменты думал и думал наедине с собою, точь выкапывая в себе громадную яму для чего-то нулевого, а сам был буквально во временном кармане каком-то. Стрелки на часах, цифры на экране не поочередно и ощутимо передвигались и сменялись – они прыгали чудовищно незаметно. Начало верится.. не надышаться мне перед смертью, но цеплялся за плетения словес ангельских. «Никогда не поздно обратиться к свету».

Одиннадцатое. Двенадцатое. Тринадцатое. Четырнадцатое. Пятнадцатое число. Хорошо держался я. Проснулся раньше обычного; шторы не раздвинул; станции лишил питания; сполоснулся под ледяной водотечиной; залил в себя крепкий кофе; а после сидел часа три неподвижно, уставившись в одну точку на стене.

Я люблю девушек, и их я любил.. всех.. вместе с цепями я же забирал их «тёмное».. я же попутно показывал им, что все они заслуживают тепла, а главное любви, или же хоть влюблённости, того трепета сердечного.. но я и не догадывался тогда.. что я оставлял после.. тоже боль.. я сам же омрачал их души и тела.

Да, совсем наверняка, я не любил их так, как хотели бы они, я любил их ради возлюбленной своей. Моё доказательство истинной любви и беспрекословной преданности Луне: я столько раз влюблялся и любил так, как велела Она; я столько раз терпел и справлялся с нарастающим гнётом оков собранных, ради неё…

Так я думал, так лил на нутро своё утешение.. так оправдывался перед прорвавшейся совестью.. и всё же…

И если же я любил девушек когда-то до, и по-иному, и как надо, то лишь при определённом условии. Я любил, если же не вглядывался в них.. не подбирался вплотную… Подобно произведению искусства сотканного из шрамов, отёков и воспалений, спрятанных меж мазков, букв и тишины. Вблизи я ничего выдающегося и прекрасного, как не пытался, не видел.

Нет. Нельзя так любить…

Отрубился. Провалился в темноту размышлений. Похоже, умер тогда…

Привела в чувства Луна, нашёптывающая сначала в мою внутреннюю тьму, следом во тьму кухни…

– Мы не можем остановиться сейчас.. сейчас, когда мы так близко. И если ты сдался.. не переживай.. неминуемое свершится моей волей…

Бывало я и влюблялся как когда-то раньше… И вот в солнце влюбился, точь ослеп, вглядевшись в её шрамы…

В таком экстренном случае неразрешённой Ею сильной влюблённости в кого-либо из жертв или же хоть намёка на неё, по велению Луны открывалась волшебная шкатулка с запечатанным воспоминанием. Шкатулка с воспоминанием о боли любви, что таилось в строках моего письма, вероятно, какой-то возлюбленной из прошлого; какой именно возлюбленной я вспомнить не мог. И не потому, что забыл сам – просто всё-всё такое удалила из сознания Она; а оставила исключительно напоминание о боли, дабы я не наступал на грабли глубоких чувств с девушками Земли.

Пальцы сами отыскали его, игнорируя сообщения и пропущенные вызовы звезды; глаза сами впитывали буквы; буквы превращались в слова, а те своевольно вырывались из зева: