Конченая луна

Теперь я лицезрел две макушки. Их чернющие волосы, да что уж там, сами они.. благоухали, подобно двум цветкам Виолы Виттроки сорта «Атлас Блэк», да что уж там.. и выглядели сверху они точто так же прелестно.

– И почему же?

– Упрямая! Вот смотри… – заинтересовала скобка, а после, отпрянув, уставилась на меня и полюбопытствовала; кавычка тоже отпрянула. – Красавчик, а расскажи, что ты видишь, когда смотришь на нас?

Необычная загадка. Однако на неё тут же, будто бы сама, вылезла и странная отгадка.

– Я вижу.. я вижу два пятна за каждой из вас. Например, у тебя большое фиолетовое, обрамлённое серебром, и зелёное поменьше. А у тебя всё наоборот: что побольше – зелёно-серебряное, а что поменьше – фиолетовое, – удивлял я, повернувшись сначала к скобочке, потом к кавычке.

Вылупившись друг на друга, лишились дара речи…

«Странно…» – подумал я.

Да уж.. ты или откуда-то знаешь всю подноготную о нас.. или, и правда, особенный… – неуверенно очнулась кавычечка.

– Я же говорила…

– Какую подноготную? – теперь удивился пишущий эти строки.

– Да так. Потом узнаешь.. наверное…

Принесли подогретую выпивку и шесть штучек сладкой закуски. Ярко-жёлтые матовые упругие шарики из рисовой муки, украшенные сверху сердцевиной какого-то цветка, дразнили и соблазняли невыносимо; так, что я моментально схватил один из них и устремил в рот.

– Стой! – заорали обе.

– Сначала прожуй цветок. Это очень изысканный труд тысячи пчёл, опыляющих его, неблагодарный.

– Что ж, окей.

«Не стоило этого делать…» – сначала подумал я, пока язык и полость рта начинали изрядно неметь, – «А это даже забавно…» – размышлял, когда перестало неметь, и внутри уже плясала вибрация.

По моему лицу они, конечно, поняли, что мне понравилось испытанное.

– Это электрический цветок. Правда классно? Но ещё восхитительнее – это целоваться, отведав их. Так что остальные мы прибережём… – ехидно улыбаясь, излагала скобочка. Другая сделалась недовольна. – Ну чего ты?..

Атмосферность заведения быстро заплыла теплом щёк и алкогольным дурманом, и дабы смыть их и с тела и с подкорок – расплатившись, шумно переместились на стужу, где уже абсолютно всё покрылось влажным снегом: каждая веточка каждого куста и дерева, каждый фонарный столб, каждый провод, дорожный знак. Космос пропитался жёлтым светом; мир притормаживал.

Решили срезать по натоптанной тропинке через дворы. Там, скобочка, идущая впереди меня, остановилась и почти закричала:

– Ааа! Я кажется примёрзла, не могу идти дальше. Помоги мне!

Я сразу же рассмеялся.

– Чё ты ржёшь! – рядом возмутилась кавычка и слегка стукнула меня по руке.

– А что делать то?

– Отдери её, ну же.

Чувствовал я себя ничуть не сконфуженно с ними, даже при таких глупостях; и поддержал забаву.

– Сейчас-сейчас.

Я глубоко обхватил её за талию под аспидным пуховиком, так, что мои пальцы уже считай касались моих же локтей. Замер. И вот.. её овальное личико заполнило всё обозримое пространство; смотрела на меня так умиротворённо волчьими ягодками, покусывая лепестки розовых роз… Подошла кавычка, достала электрические плодики и аккуратно засунула по одному нам в рот, а потом, сделав шажок назад, сказанула:

– Иногда так хочется джаза как у Фицджеральда.

И сама принялась пожёвывать такой же.

И как тут удержаться? Только мы сплелись пульсирующими языками, вторая тоже присоединилась.

Целоваться сразу с двумя одинаковыми и одинаково невероятными девушками – тонкое и трудное искусство. Тут ведь соблазн быть обманутым собственным сознанием, втянувшись в иллюзию одинаковости ощущений, очень высок. Поймать тот самый баланс между реальностью и нереальностью мгновения – единственная возможная истина. Ни на секунду, ни на толику страсти и блаженства никого из двоих не обделить… И знаете, проиграть в таком случае на пьяную голову запросто, но я справился…

…На второе свидание напросился к ним в гости, сразу же на следующий день после попойки в «Сайго». Забежал неподалёку от дома в цветник и прихватил два букета белых лилий. Хотя вокруг этих красавиц соткано немало поверий и легенд, как и жутких, так и не очень; для меня же, в первую очередь – были они комплиментом изящества моих новых горюний. Затем забрал из дома ящик хорошего нефильтрованного пива, и только потом, вместе с этими презентами, еле их удерживая, двинулся в рай. Свезло: жили то мы в соседних домах.

– Какая-то камера для психбольных, – подмечал я, протиснувшись через встречающих меня японских синичек сима-энаг (обязательно отвлекитесь и заяндексите их прямо сейчас), по-домашнему одетых сверху в восковые мешковатые толстовки и чёрные мохеровые носочки снизу.

– Сдвинь матрасы вместе, пока мы с цветочками разбираемся, – приказала кавычка. – А вообще, да.. чем белее комнаты, тем чернее душевные омуты.

Её аура изменилась: фиолетовый оттенок главенствовал. У скобки по-прежнему – фиолетовый с серебром спереди. Так я и приноровился их различать потом.

Они достали из шкафа у входа массивную вазу, набрали в неё воду, подсыпали в неё идущий в комплекте порошок-консервант и, наконец, уместили туда лилии. Хорошо они там смотрелись, на кухонной белой панели в прозрачной амфоре.

Давно покончив с заданием и ожидая их, я покорно стоял посреди маленькой студии и расспрашивал белянок о чем-то, как это обычно бывает, совершенно неважном. Ну и ладно.. ведь, беседа сделалась живой и искренней, когда каждый из нас уже уничтожил по одной банке хмельного.

Мне гадали на картах таро; рассказывали о прежних кавалерах; частенько вытаскивали с собой дышать дымом ванильных сигарет на общий балкон и плеваться с него.. и я тоже поразвлёк их: около часа притворялся котом – сначала мурлыкал; затем меня гладили, и я мурлыкал; потом вылизывал их. Так мы впервые и переспали…

После лежали и остывали долго, слушали пластинки…

Вообще, что касается секса с ними… Выделялся он рядом особенностей. Во-первых, как бы я ни старался.. но кончал я сразу одновременно в двух.. то есть, в момент своего оргазма их будто бы кто-то ненадолго накладывал одну на другую и превращал тем самым в одну; подобно схлопывающимся крыльям бабочки.. вот их два, а вот ненадолго одно…

Во-вторых, их никогда не было в ночи двое.. всегда четверо: скобка-скобка, скобка-кавычка, кавычка-кавычка и кавычка-скобка; подобно тем же самым крыльям бабочки при внимательном рассмотрении: левое переднее крыло, правое переднее крыло, левое заднее крыло, правое заднее крыло.. вот их четыре.. два.. и одно. Вот сменяются они, двигаются, а с них пыльца летит.. необъяснимая и прекрасная.. летит на меня…

– В постельных ласках у тебя.. на исключение.. чёткое чувство ритма и такта… – одинова подметила скобка…

Любить сразу двух одинаковых и одинаково невероятных девушек – тонкое и трудное искусство. А любить сразу четверых – боль.

…Однажды пригласили к себе вечерком испробовать новенькое саке, заказанное месяц назад в каком-то специальном магазинчике. Впервые я тогда находился в квартире один на один с одной из них: другая куда-то отлучилась, а куда именно мне не поведали. То была скобка-кавычка, активно расхаживающая по квартирке в джинсах и бадлоне, нервно рассматривающая в малочисленных отражающих поверхностях обновлённое каре, и точь желающая плакать.. по крайней мере, так мне показалось тогда.

– Что произошло?..

Тишина.

– Не молчи… Даже если думаешь, что не пойму… Даже если сама не понимаешь.. я всё равно выслушаю. Если оно тебе нужно, конечно же… – неожиданно вылилось из меня.

Она подутихла и присела на застеленный матрас.

– Да всё нормально. Просто.. не уживается во мне неизвестно что…