Разговоры с мёртвыми

– Можно. Только учти: обманешь – я знаю, где тебя искать.

Физиономия у бандерлога такая, точно его уже нашли после его непременного обмана.

– Вон та беседка, видите? – бандерлог показывает на веранду в дальнем углу детсада. – Он там. Высокий такой, и у него шрам над правой бровью. Не ошибётесь.

– Как зовут, ещё раз? – спрашивает Жека.

– Меня?

– Его!

– Лёха Седов. Седой – погоняло.

– Угу, – мычит Жека.

– Ладно, иди, – отпускает пацана Иваныч. – Если что, мы тебе поможем. Очко не дави. Понял?

Бандерлог поспешно кивает и растворяется в арке дома.

Мы идём к беседке, приближаемся к ней сзади. Жека обходит беседку с левой стороны, я с правой. Иваныч обгоняет Жеку и появляется раньше всех в центре.

– Здорово, орлы! – произносит он.

Мы выходим с двух сторон, отрезая орлам пути к бегству.

– Кто из вас Седой?

На скамейке, приклеенной по периметру к стене беседки, сидят на корточках три парня. Одеты в чёрное. Между ними бутылка водки и пачка сока.

– Ну я, – говорит один из парней и поднимается.

Высокий, шрам над бровью – всё сходится, не врёт. Говорит, жуя слова.

– А чё хотели?

– Да так, – говорит Иваныч. – Ты Архипа бил?

– Э, ты чё? – возмущается Седой, – ты мне чё-то навязать хочешь? Так давай встретимся и поговорим.

– Я уже с тобой разговариваю.

Седой спрыгивает со скамейки.

– Я не понял: чё надо? Вы чё – на понты меня брать собрались? Предъявить чё хотите? Крутые типа?

Он развязной походкой идёт к бригадиру.

– Крутые?

Идёт вразвалочку, с фарсом.

– Так давай поговорим. Встретимся – и поговорим.

Он совсем близко от Иваныча.

– Чё надо?

И тут Иваныч бьёт Седого открытой ладонью по уху.

– Чё?! – воет Седой. – Да вы чё?!

Иваныч добавляет ему левой. Ещё раз правой. Снова левой.

– Да вы чё?! – возмущается Седой. Он согнулся и отступает от Иваныча. – Рамсы попутали, что ли?! Давайте встретимся!

– Уже встретились, – Иваныч бьёт кулаками.

Седой воет:

– Да вы чё?!

Его товарищи не встают с корточек. Седой, пятясь, приближается к своим друзьям.

Иваныч пинает Седого по лицу ногой.

– Сейчас встретимся.

Я следую за Иванычем и Седым. Жека стоит на месте.

– Ладно, всё! – говорит Иваныч и ударяет.

Из носа Седого тянется красная нить, обрывается и падает на пол веранды. Седой делает три танцевальных шага, удаляясь от Иваныча. За парнем следует колея круглых красных капель.

– Сейчас, – приговаривает Иваныч. – Всё, всё, – и бьёт. – Тише-тише, – шепчет он и бьёт. – Сейчас, – наносит удар. – Всё. Всё, – удар. – Больше не буду, – Седой падает на пол рядом с водкой. Иваныч пинает его. – Всё-всё, – бьёт. – Да тише ты, тсс, да, да, всё.

Перед тем как расстаться, Иваныч предупреждает нас:

– Будьте осторожней. Ни во что не ввязывайтесь, стрел не забивайте и ничего не бойтесь. Если что – потом разберёмся.

В автобусе Жека рассказывает:

– У неё такая жопа была – песня, а не жопа. Жаришь раком, аж слюна капает. Как курица, два таких смачных окорочка. Ну и вот она мне говорит: «Привези мне с оптовой базы ну там продуктов разных». Короче, она на базе продукты закупает, на них цену накручивает и, пока хозяин не вкурил, из-под полы продаёт. Своё, в смысле, вместо хозяйского. Я говорю: «Базаров нет. Только расплатиться надо». Ну и, прикинь, прямо в киоске её отжарил.

Жека выходит на своей остановке, и я чувствую облегчение. Я сыт по горло его рассказами.

На следующий день я у Архипа.

Он укрыт мятой простынёй, сверху – скомканное одеяло. Нога в подвешенном состоянии. Толстый слой гипса сжимает её, тянется вверх от ступни к колену, облизывает коленную чашечку.