– А как у тебя дела с Джулиусом? – спросил Беркин.
– Никак, – ответила девушка. – Я пвосто его не замечаю.
– Вы окончательно разошлись?
Ничего не ответив, она отвернулась с угрюмым видом.
Еще один молодой человек торопливо подошел к их столику.
– Привет, Беркин! Привет, Минетта! Когда ты вернулась? – спросил он нетерпеливо.
– Сегодня.
– А Холлидею это известно?
– Не знаю. Мне на это наплевать.
– Ха-ха! Буря еще не утихла? Можно к вам присесть?
– У меня серьезный вазговор с Вупертом, – ответила она холодно, но по-детски просящим голосом.
– Ага, исповедуешься? Что ж, для души полезно, – сказал молодой человек. – Тогда до встречи.
И, бросив быстрый взгляд в сторону Беркина и Джеральда, отошел, вильнув полами пиджака.
Все это время на Джеральда совсем не обращали внимания. И все же он чувствовал, что девушка физически постоянно ощущает его соседство. Он выжидал, прислушиваясь к разговору и пытаясь связать воедино отдельные факты.
– Ты будешь жить в Доме? – спросила девушка Беркина.
– Три дня, – ответил тот. – А ты?
– Еще не знаю где. Я всегда могу остановиться у Берты.
Снова возникла пауза.
Неожиданно девушка повернулась к Джеральду и заговорила вежливо и сдержанно, как женщина, понимающая, что ее социальное положение ниже, чем у собеседника, и вместе с тем делающая попытку поскорее установить в общении с мужчиной camaraderie[12 - Дух товарищества (фр.).]
– Вы хорошо знаете Лондон?
– Не сказал бы, – рассмеялся Джеральд. – Я бывал здесь достаточно часто, но ни разу не посещал это место.
– Значит, вы не художник? – спросила девушка тоном, который переводил его в разряд чужаков.
– Нет, – ответил он.
– Он солдат, путешественник и Наполеон в промышленности, – сказал Беркин, словно давал Джеральду рекомендацию для допуска в круг богемы.
– Вы военный? – спросила девушка с холодным, но живым любопытством.
– Теперь уже нет, несколько лет назад я вышел в отставку, – ответил Джеральд.
– Он участвовал в последней войне, – прибавил Беркин.
– Правда? – удивилась девушка.
– Еще путешествовал по Амазонке, а теперь управляет угольными шахтами, – продолжал Беркин.
Девушка смотрела на Джеральда, не скрывая спокойного любопытства. Он же, услышав эту характеристику, рассмеялся. И в то же время испытал прилив гордости, чувствуя, как его распирает мужская сила. Голубые проницательные глаза зажглись смехом, румяное лицо в обрамлении белокурых волос излучало довольство и жизненную энергию. Он заинтересовал девушку.
– Как долго вы здесь пробудете? – спросила она.
– День или два, – ответил Джеральд. – Но особой спешки нет.
Девушка по-прежнему неотрывно смотрела на него широко раскрытыми глазами – это интриговало и возбуждало. Джеральд остро и с удовольствием сознавал свою привлекательность, ощущая в себе силу и особый животный магнетизм. Он постоянно чувствовал обращенный к нему открытый и беззащитный взгляд голубых глаз. Ее распахнутые, похожие на цветы глаза были красивы, а устремленный на него взгляд ничего не скрывал. Глаза радужно переливались подобно тому, как нефть переливается на воде. В кафе было жарко, и девушка сидела без шляпки; ее скромная блузка свободного покроя была без всякого выреза – «под гор лышко», но пошита из дорогого желтого крепдешина, ниспадающего тяжелыми и мягкими складками от нежной юной шеи и гибких запястий. Она была действительно красива строгой, совершенной красотой, черты ее лица были правильные и соразмерные, блестящие белокурые волосы, разделенные прямым пробором, падали волнами по обе стороны головы, подчеркивая тонкую шею; простая по форме и чудесная по цвету блузка не скрывала изящных плечиков. Девушка держалась спокойно, почти отчужденно, была как бы сама по себе и постоянно настороже.
Джеральда тянуло к ней. Он радостно ощущал свою безграничную власть над девушкой, испытывая инстинктивное влечение, граничащее с жестокостью. Ведь она была жертвой. Джеральд знал, что девушка в его власти, и был великодушен. Его тело пронизывал ток, сила которого могла полностью ее разрушить. Она замерла в ожидании, сдавшись на милость победителя.
Некоторое время они болтали о пустяках. Неожиданно Беркин проговорил:
– А вот и Джулиус! – и поднялся из-за столика, подзывая жестом вошедшего мужчину. Девушка, не двигаясь с места, повернула почти злобным движением голову и бросила взгляд через плечо. Джеральд видел, как колыхнулись, прикрыв уши, ее густые белокурые волосы. Он понял, что она внимательно следит за приближающимся мужчиной, и тоже стал присматриваться к нему. Это был смуглый стройный молодой человек, длинные и густые темные волосы свисали из-под его черной шляпы; он неловко пробирался меж столиков, а на его лице играла простодушная, мягкая и какая-то бесцветная улыбка. Он шел к Беркину, торопясь поздороваться.
Уже у самого столика он заметил девушку, резко отпрянул, позеленел, проговорил высоким, почти визгливым голосом:
– Минетта, что ты здесь делаешь?
Услышав крик, посетители насторожились, как звери. На губах Холлидея мелькнула глупая улыбка. Девушка ничего не ответила, только остановила на нем ледяной взгляд, в котором отразилась безграничная горечь знания и определенное бессилие. Она была слабее его.
– Почему ты вернулась? – воскликнул Холлидей тем же визгливым голосом. – Я же велел тебе не возвращаться.
Девушка продолжала молчать, глядя все тем же тяжелым ледяным взглядом прямо в глаза мужчине, который продолжал стоять у соседнего столика, словно искал там защиту.
– Не притворяйся, ты сам хотел, чтобы она вернулась. Иди сюда и садись, – сказал ему Беркин.
– Ну уж нет, этого я не хотел. Я велел ей не возвращаться. Зачем ты вернулась, Минетта?
– К тебе это не имеет никакого отношения, – ответила девушка, кипя от возмущения.
– Тогда зачем? – визгливо выкрикнул Холлидей.
– Она поступает как хочет, – вступился Беркин. – Сядешь ты или нет?
– Нет. Рядом с Минеттой не сяду, – продолжал визжать Холлидей.
– Не бойся, я тебя не трону, – сказала девушка резко, но с покровительственной ноткой в голосе.
Подойдя к столику, Холлидей сел и, положив руку на сердце, воскликнул:
– Как я разволновался! Минетта, никогда больше так не поступай! Зачем ты вернулась?