Паутина

– Елизавета Борисовна, а вы? – обратился к ней император. – Как вы очутились здесь?

– Я… ваше величество, я… случайно. Как и господин Нащокин, услышала звук выстрела, и решила посмотреть, что здесь… – промямлила та.

Лицо государя медленно наливалось кровью. Он грозно посмотрел на Раднецкого:

– Вы стреляли в жену? Но… за что?

– Из ревности, государь.

Император немного смешался. Но тут же смущение сменила ярость.

– И вы так хладнокровно признаетесь в этом? Я вижу, что напрасно попустительствовал вам! Прощал вам эти дуэли… Я должен был давно заняться вами и наказать по всей строгости! Как вы могли стрелять в собственную жену, мать вашего сына, в беззащитную слабую женщину? Вы, русский офицер, дворянин? Да я вас за это… под трибунал! в Сибирь! в кандалы!

Ирэн поняла, что ей надо приходить в себя, иначе бешенство императора могло зайти слишком далеко. Она застонала и открыла глаза.

– Мадам, – сказал ей император, наклоняясь над нею, – как вы себя чувствуете?

– Благодарю вас, ваше величество, – пролепетала Ирэн, – голова болит… немного.

– Это правда, что ваш муж стрелял в вас? – спросил государь. Генеральша с Раднецким переглянулись.

– О… я не помню… – пробормотала Ирэн.

– Как не помните? – удивился император.

– Вернее… да… наверное, это был Серж… Голова болит… простите…

Сергей усмехнулся про себя. Ирэн можно было понять: сказав всю правду и обвинив Анну Березину, она ничего не выигрывала. А, указав на мужа, как на стрелявшего в нее, она могла добиться многого.

– Серж… не так виноват… – продолжала Ирэн угасающим голосом, – простите его…

– Ваше величество, – сказал Нащокин и, когда император оглянулся к нему, начал что-то шептать ему на ухо. До Сергея долетели тихие слова: «последствия», «репутация», «честь семьи». Постепенно естественный цвет лица возвращался к государю. Он кивнул Нащокину и обернулся к Раднецкому:

– Граф, ваша жена нуждается в осмотре врача и отдыхе. Немедленно распорядитесь.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Мы считаем, что ранение графини лучше всего приписать случайности: стало плохо, упала, ударилась головой… об угол этого столика, например.

Сергей кивнул.

– Однако это не значит, что вы прощены или что не будете наказаны за ваш… отвратительный поступок, – продолжал сурово император. – Сейчас я сажаю вас под домашний арест. Из дома ни ногой, граф. Вам понятно?

– Да, ваше величество. – Сергей вновь наклонил голову.

– Позже мы решим, как поступить с вами… А пока мы возвращаемся на бал. Никто не должен узнать о произошедшем здесь инциденте. Елизавета Борисовна, господин Нащокин, – следуйте за мной. Граф, надеюсь, позже вы появитесь в бальной зале также. Вы проводите гостей и извинитесь за супругу, которой немного нездоровится.

И он, сопровождаемый невозмутимым Нащокиным и растерянно оглядывающейся генеральшей, вышел из библиотеки.

13

Через каких-то минут двадцать (бал еще был в разгаре) Ирэн уже лежала в своей спальне, и Карл Витольдович Швейцер, семейный врач Раднецких, живший совсем неподалеку, осматривал ее.

Переодевшийся у себя Сергей нервными большими шагами мерил смежную комнату; он не ожидал услышать от доктора ничего нового, – царапина на голове Ирэн не могла дать повода для каких-то особых тревог. Но рука, которую он кое-как перетянул выше раны, начала болеть, и эта боль с каждой минутой становилась все сильнее.

А Карл Витольдович что-то задерживался, и Раднецкому пришла в голову совершенно нелепая мысль: не смазала ли Аня пулю ядом. Для верности, – почему бы нет? Эта странноглазая девчонка на все способна. Он криво улыбнулся и потер руку. Черт побери, почему такие несерьезные раны всегда так невыносимо болят?

О последствиях выстрела и угрозе императора наказать виновного Сергей почти не думал. Он знал, что Ирэн сделает все, чтобы защитить его от гнева государя.

А вот Анна Березина… Где она сейчас? Когда она увидела, как из-за портьеры появилась с окровавленной головой и рухнула на ковер Ирэн, она пришла в неописуемый ужас, бросила пистолет и опрометью выскочила из библиотеки. Но, не вскрикни жена, Раднецкий знал наверное: Анна убила бы его. Ее рука бы не дрогнула, и она бы не промахнулась. Какие молнии сверкали в ее глазах, каким решительным было лицо! И… как же она была хороша в тот миг! Удивительно.

– Ваше сиятельство, – врач приоткрыл дверь, оторвав Раднецкого от мыслей о прекрасной мстительнице, – можете войти.

Сергей шагнул в спальню жены. Он был здесь всего один раз – в ту ночь, когда Ирэн родила Колю. Да, тогда он так же вышагивал по соседней комнате, и так же был позван врачом… Ирэн мечтала о сыне, он же, – частью в пику ей, частью из других соображений, – хотел девочку. Но, едва взяв на руки мальчика, понял, что ничего дороже этого малыша у него нет и не будет…

Ирэн сидела в кровати, прикрытая по пояс атласным голубым одеялом. Золотистые волосы ее, мелко вьющиеся, красиво рассыпались по плечам и груди, нежно-голубая ночная рубашка на тонких бретельках, из полупрозрачного батиста, почти не скрывала соблазнительные округлости тела.

Когда муж вошел, Ирэн слегка, будто невзначай, повела плечом, – и одна из бретелек упала, а грудь почти обнажилась. Раднецкий видел ее отчетливо – высокую, упругую; видел темные выпуклые пуговки сосков и более светлые ореолы вокруг них… и в который раз поразился самому себе, что ничто в этой очаровательной женщине не будит в нем естественного желания.

Он повернулся к врачу, лицо которого было торжественно; даже стекла пенсне на носу излучали некую важность.

– Итак, Карл Витольдович, ваше заключение? – отрывисто спросил Сергей.

– Что касается раны на виске, тут все будет в порядке, – сказал доктор. – Я обработал ее, швы накладывать не нужно. Шрама не будет, госпожа графиня может быть совершенно спокойна, так же как и вы.

– Я рад, – сухо произнес Раднецкий. – И, если это все…

– Это не все, – таинственно улыбнулся врач, – есть еще кое-что, о чем ваша супруга разрешила мне сообщить вам.

– Что же? – недоуменно спросил Сергей.

– Головокружение и обморок, которые привели к этой маленькой травме, – дело естественное. Ваша супруга в положении. Поздравляю вас, ваше сиятельство: через шесть месяцев вы вновь станете отцом!

От такого «приятного» сообщения у Сергея все поплыло перед глазами. Он, наверное, сильно изменился в лице, потому что врач взял его за руку и спросил встревожено:

– Вам нехорошо, граф?

– О нет, все в порядке, – выдавил Раднецкий. – Просто… не ожидал.

– Я так обрадовалась, услышав от Карла Витольдовича эту новость! – услышал он счастливый голос Ирэн. – Я бы хотела подарить вам дочь, Серж, а нашему дорогому Николя – сестренку. Но, кто бы это ни был, – мальчик или девочка, – это будет долгожданный ребенок, господин доктор. Граф давно мечтает об еще одном малютке.

Сергей скрипнул зубами. Однако хладнокровие возвращалось к нему, и он подумал, что Ирэн специально попросила врача сообщить ему эту новость; в присутствии постороннего он не мог позволить себе ни одного лишнего слова и движения. И еще пришло ему в голову, что она не зря так старалась эти последние недели заманить его в свою постель; она, конечно, не сейчас узнала, что беременна; и, если бы он поддался ей…

Хотя – какая разница, поддался бы он или нет? Судя по ее безмятежному виду, она прекрасно понимает, что является хозяйкой положения.

– Полагаю, – сказал доктор, – вы хотите остаться наедине с супругой, ваше сиятельство.

Сергей кивнул.