Нескромный выбор

Ричард улыбнулся, – А если я повеса, то не могу любить?

– В вашем случае, это исключено, – уверено ответила пьяненькая Кэтрин. – Но, если вы и должны полюбить, так только мисс Либерти, это будет правильно.

– Вы не знали, что повеса влюбляется только раз в жизни? – спросил Ричард совершенно серьёзно.

– Откуда мне знать, – улыбнулась девушка, – сама я не повеса, и до вас, других таких как вы, не встречала.

– Зато теперь знаете.

– Тогда, вас срочно, нужно влюбить в Эмили, – быстро проговорила Кэтрин.

– Думаю, уже слишком поздно. – Он поднялся.

– Почему? – Расстроено поинтересовалась Кэтрин, глядя на него снизу вверх.

– Потому что я, уже влюблён,– Ричард уложил шокированную Кэтрин в постель и укрыл одеялом. Хотел уйти, но она схватила его за рукав.

– Тогда зачем, вы выбрали Эмили себе в жёны, если любите другую? – она снова села.

– Давайте сегодня, вы ляжете спать, а завтра, мы с вами поговорим.

– Нет, я хочу знать, – настаивала она.

– Ладно, – он сел возле неё на кровать. Кэтрин так же уселась поудобнее, готовая слушать. – Когда приехала мисс Либерти, моё сердце было свободно, как ветер в поле. – Ничего не подозревающая девушка внимательно слушала Ричарда. – Влюбился я, гораздо позже, – он наблюдал, как Кэтрин сморщила лоб, в раздумьях. – В прекрасную девушку, которая не боится ничего и никого в этом мире. Она покорила моё сердце, своим упрямством, – говорил медленно, отчеканивая каждое слово, – Обострённым чувством справедливости, – перечислял он, её достоинства, – неумением усидеть на месте, а самое главное, – улыбнулся граф. – Меня покорили, её очки.

Кэтрин выпрямилась, глянула на свои очки, лежащие на тумбочке.

– Нет, не эти,– спокойно сказал Ричард проследив за её взглядом, – Меня покорили, ваши старые очки.

Не в силах ничего ответить девушка лишь молча смотрела на него, понимая что граф Ливингстон, только что признался ей в любви. Сердце бешено забилось, в радостном созвучии стремясь обрести счастье. Но разум кричал. Нет!

Ричард протянул руку и нежно коснулся щеки девушки, – Ложитесь спать мисс Уилсолн, утром поговорим. Она послушно легла и даже не сопротивлялась, когда Ричард укрывал её одеялом. Слишком шокированная чтобы спорить. Да и о чём спорить, что вообще можно сказать в такой ситуации? Остаётся надеяться, что к утру она всё забудет, иначе как дальше жить, Кэтрин не знала…

***

– Вот вы где, – Кэтрин обернулась, в дверях стоял Ричард. Она глянула на него и быстро отвернулась, изо всех сил стараясь показать равнодушие. С выпрыгивающим из груди сердцем, продолжала рассматривать портрет в фамильной галерее Оулдридж-холла.

Наблюдая как она себя ведёт, на протяжении трёх последних дней, с того момента как они покинули гостеприимную чету Портер, вернее даже раньше, ещё на утро, после их разговора, он заметил отчуждённость сквозившую в поведении девушки. Это свидетельствовало о том, что она прекрасно всё помнит. А эта вежливая учтивость, это ничто иное как всего лишь маска, за которой пряталась девушка.

Всё это время Кэтрин избегала смотреть не только на графа, но и даже просто в его сторону. Она поставила запрет, а всё её стремление на данный момент было, это отбыть эти обещанные её светлости дни, и уехать. Покинуть поскорее это место и было бы не плохо, чтобы и сам город тоже. Вернуться на родной остров, оставив позади Мэриэн Уилсолн, графа Ливингстона и все эти ужасные мысли, разрывающие её бедную голову, и убивающие в ней, обычную, бесстрашную, всегда весёлую и неунывающую Кэтрин Ронвелл. Впервые за всю жизнь, Кэтрин бежит, она сбегает от графа, вот уже несколько дней, не желая ненужного разговора, который казалось, повис в воздухе. Она сбегает от «себя», боясь даже задуматься о том, чего в действительности хотела бы сама она.

Кэтрин кардинально поменяла своё поведение, если его сиятельство сказал, что полюбил её, за её смелость, упрямство, не умение усидеть на месте, значит, она станет спокойной и покладистой, отвечая лишь кратко и по существу. А сейчас, она уже успела отругать себя мысленно, за то, что поддалась любопытству, рискнув прийти сюда. И как оказалось, поставив под угрозу своё уединение.

– Мисс Уилсолн, – обратился он к ней, закрыв за собой дверь. – Я искал вас, – он приблизился к девушке, став в метре от неё, опёрся плечом о стену, скрестил руки на груди, наблюдая за невозмутимым профилем девушки. За эти дни, он так соскучился, по её высказываниям, по яростным испепеляющим взглядам.

– Вы могли передать через прислугу, что именно вам надобно, – спокойно ответила Кэтрин, перейдя к другому портрету и застыла. На старинном холсте, изображён Ричард-Брайен, он смотрел на неё тем же, до боли знакомым взглядом. Казалось они похожи, как две капли воды. Кэтрин ощутила, как по позвоночнику пробежал холодок. Герцогиня говорила правду, складывалось впечатление, что и на холсте, и рядом стоящий, это один и тот же человек.

Ричард обошёл Кэтрин и стал у картины, дав возможность ей в полной мере оценить всё сходство с предком.

– Елена всегда твердит, что мы с ним одинаковые и не только внешне, – заговорил он, – Прилепила ко мне, какой-то долг перед предками, мол это последняя попытка Оулдриджей возродиться. Ума не приложу, что именно она имеет в виду? – спокойно договорил он.

– Ваше сходство, слишком очевидно, – ответила Кэтрин.

Небольшая надежда поселилась в сердце графа, «Она заговорила, это огромное достижение».

– Да но, тем не менее, я Ливингстон, – боясь спугнуть, он продолжал разговор, о предках. – И при всём моём желании, не смогу никого и ничего возродить. – Он указал на портрет.

– И тем не менее, – Она продолжила, глядя на холст, – вы не можете отрицать, что в вас, – Кэтрин сделала паузу и перевела взгляд на него, – преобладает наследие Оулдридж.

– К чему вы ведёте? – уже более серьёзно спросил он.

– К тому, – Кэтрин вложила в свои слова, всю серьёзность своих намерений, объяснить ему важность венчания, – Что для вашей бабушки, важно чтобы церемония вашего венчания прошла именно в этой, церкви. На территории поместья её предков, тем более что с одним из них, вы похожи как две капли. – Она повернулась и направилась к двери.

– Сколько ещё времени, вы будете делать вид, что ничего не помните? – Ричард, спросил о том, что беспокоило его гораздо больше, чем возможные домыслы о предках.

Кэтрин остановилась, в ту минуту её разум граничил с разрываемым сумасшествием. Словно разделив девушку на две личности, одна не решается, да что там скрывать, не желает уходить, в то время как другая её половина, не только ненавидит себя, за эту слабость, но и «кричит», заставляя уйти, даже не оборачиваясь.

– Не понимаю о чём вы, – Кэтрин взялась за ручку двери, но Ричард не позволил открыть её, придержав рукой, из-за спины девушки. Кэтрин почувствовала его горячее дыхание у себя над ухом. Это было слишком волнительно и страшно, страшно обернувшись увидеть в его глазах то, о чём возможно другая на её месте, мечтала бы. Она до жути боялась потерять контроль над своим разумом, а сердце…

А сердце, Кэтрин старалась не слушать, заглушая его единственно важным и значимым для неё. «Это жених моей подруги», твердила она себе мысленно.

– Вам не говорили, что врать не хорошо? – прошептал он соблазнительно тихо. Сердце и дыхание девушки участились, ноги стали ватные и совершенно отказывались её слушаться.

– Я не вру, а действительно не понимаю о чём вы, – вышло не совсем уверено, предательский голос дрожал.

– Ваше поведение, в последние дни, твердит об обратном, – Ричард немного склонился, продолжая говорить он практически касался губами уха девушки. Лёгкая дрожь охватила её.

– Мало ли что, твердит вам моё поведение, – она пыталась вырваться из его плена, но безуспешно, он придержал Кэтрин за талию, свободной рукой.

– Хорошо, – произнёс Ричард, – я могу повторить.

– Не надо! – быстро проговорила она и обернулась, в стремлении не дать ему возможности договорить. Но слишком поздно, Кэтрин поняла, что совершила тем самым ошибку. Как только они оказались лицом к лицу, Ричард обнял девушку обеими руками, его взгляд красноречивее слов говорил о его намерениях.

– Отпустите меня!

– Разве это возможно? – промурлыкал он, словно кот и снял её очки, – это выше моих сил, – почти шёпотом говорил он, с каждым словом всё ближе приближаясь к желанным губам.

В тот момент, Кэтрин знала, что он сейчас её поцелует и ничего поделать не могла. И, он поцеловал, Кэтрин закрыла глаза, когда его губы нежно касались её собственных, исследуя нежную, податливую плоть. Сердце девушки трепетало, отзываясь на каждое его прикосновение. Ричард крепче прижал Кэтрин к себе, ни на секунду не прекращая поцелуй, он пошёл в «наступление». Вложив в свой поцелуй, всю свою страсть, он переходил от нежного до более настойчивого, а затем обратно, еле касаясь словно дразня, желая получить долгожданный отклик.

Голова шла кругом, и Кэтрин ответила, не помня себя, не слушая разум, она поддалась искушению почувствовать, ощутить самой настолько ли они мягки как кажется.

Этот маленький шаг, который Кэтрин позволила себе, неуверенно ответив на его страстный поцелуй, лишил Ричарда самообладания. С вырвавшимся из груди стоном, он прижал девушку к двери.

– Вы сводите меня с ума, – прошептал он продолжая нежным касанием губ, «прожигать» поцелуями, дорожку от бровей к шеи девушки и обратно. Когда Ричард прикусил краешек уха, наступила очередь стона Кэтрин, она почувствовала, как дрожь прокатилась по всему телу, оставляя после себя трепетный озноб. Внизу живота нарастало неизведанное ей волнение, оставляя свой сладостный отпечаток в трепещущем лоне. Обуреваемый необузданной страстью, Ричард сдавил лиф платья Кэтрин и снова стон, который околдовывал, призывал к действию. В беспамятстве он расстегнул и слегка приспустил с плеч серую ткань платья.

Желание поглотило их всецело, вытеснив весь окружающий мир. Для них не существовало ничего и никого, ни обещания жениться, ни чувства вины перед подругой. Всё отсутствовало, разум был побеждён сердцем, а сердце, оно ликовало в потайной надежде обрести любовь.

Казалось развались это старинное здание и распадись по кирпичику, эти двое влюблённых не заметили бы ничего. Возможно, виной тому была не только безумная любовь, смешанная со страстью, но и сама атмосфера картинной галереи предков Оулдридж-холла. Это множество старинных портретов, несших в себе частичку прошлого, которые стали невольными свидетелями платонической любви, графа Ливингстона и Кэтрин Ронвелл, лже-компаньонки.