Грибница

«А,» – струхнул Родионов. – «Да.»

«Можно войти?» – чисто формально поинтересовался громила, протискиваясь в дверь мимо хозяина.

«Ой, здрасьте!» – высунулась из комнаты Женька. – «Вы меня не помните? Вы задержали у нас в магазине извращенца. Это же я его вывела на чистую воду!»

Балжуларский, конечно, помнил. Как любая особь мужского пола, ярких девиц он отмечал глазом чисто машинально, на животном, так сказать, уровне.

Семейство Родионовых оказалось с криминальным душком. Нет, откровенных, махровых уголовников среди них не было. Но, посудите сами. Евгения Родионова оказалась в поле зрения милиции не далее, как вчера. Свидетельницей правонарушения. Глава семьи работал ночным сторожем в сгоревшей школе и тоже, между прочим, являлся свидетелем произошедшего. А еще, кроме всего прочего, его видели в Доме Культуры во время таинственного похищения самовара. Вот по этому поводу участковый и явился сегодня по его душу. Якобы.

«На ловца и зверь бежит,» – подумал Алексей, выяснив этот факт.

С третьим членом семьи – Родионовой Оксаной, он еще не был знаком.

Женька птичкой крутилась вокруг, пока участковый основательно устраивался за столом, раскладывая бумаги.

«Ваш паспорт, пожалуйста,» – обратился он к оробевшему главе семейства.

Гражданин Родионов Алексею не глянулся. Гнилой был мужичонка. Скользкий. Все юлил, да метался. А глазки так и бегали, словно вспугнутые светом тараканы. Прохиндей, одним словом. Большого толка от опроса потенциального свидетеля не вышло. Опрашиваемый был суетлив, пришиблен, бестолков. С готовностью подтверждал все, что, как ему казалось, хотел услышать от него участковый. А если не угадывал, то совсем терялся. Алексея он запутал совершенно. Через четверть часа беседы ему хотелось пришпилить гражданина Родионова булавкой, точно бабочку в альбом, чтобы тот, наконец, замер и перестал дергаться. Никакой ясности в дело о краже самовара тот не внес. В личное дело Алексея о поджоге школы – тоже.

Балжуларский по опыту знал, что когда начинаешь распутывать какое-нибудь дело, как о поджоге, например, то приходится одновременно отрабатывать сразу несколько версий. По сути, искать иголку в стоге сена. Но если у тебя есть конкретный человечек, всего один, которого нужно проверить, то это уже совсем другое дело. Главное – не спугнуть его излишним рвением. Познакомившись поближе с семьей Родионовых, Алексей сделал ставку на Оксану.

Разбитная бабенка Женька на поджигательницу не тянула. Легкомысленна, будто тот мотылек, и немстительна. Старик, похоже, слегка выжил из ума. А вот угрюмая, молчаливая девочка-подросток, буркнувшая «здрасьте» и скрывшаяся в комнате, в самый раз будет. Подростки вообще люди непредсказуемые, как и круглосуточное извержение вулканов у них в головах. К девочке надо бы присмотреться. Да и анонимка – явно листок из школьной тетради, написанная округлым, ровным почерком. В конце предложения стоит аккуратная точка, первое слово с большое буквы. Чистенькая ученическая работа, если не считать содержания. Экспертом Алексей, конечно, не являлся, но почему-то был уверен, что почерк женский. И обладательница его в школе училась хорошо.

Посещение школы под надуманным предлогом только укрепило Балжуларского в его подозрениях. Репутация у девочки оказалась сильно подмоченной. Отстающая, внешний вид неподобающий, необщительная, нормальных друзей нет, водится с компанией таких же отщепенцев.

История была, увы, вполне обычной. Такие мальчики и девочки после выкрутасов в школе стройными рядами отправлялись сначала в детские комнаты милиции, а потом и в колонии для несовершеннолетних. Начиная с мелочей – грубости по отношению к старшим или обшаривания карманов одноклассников в школьной раздевалке, они скатываются по наклонной плоскости, точно колобки, и заканчивают тяжкими преступлениями. Он таких историй навидался выше крыши.

Алексей и сам чуть было не пошел по скользкой дорожке. Да отец вовремя остановил. Ввалил ремня от души, хоть и было Алешке тогда уже 14 лет и ростом он догнал отца. И помогло ведь. Вырос человеком. А дурил то, дурил! То выпьют с пацанами самогонки и в таком виде пойдут на уроки. То, раздухарившись, уволокут арбуз у торгашей с рынка. На арбузе, кстати, он и погорел. Продававший их молодой парень оказался спортсменом и Алексея, даже бросившего уже арбуз и удиравшего налегке, догнал, не сильно и вспотев. В милиции Алексей быстро протрезвел. Пунцовый от стыда и гнева отец забрал его оттуда и дома молча ввалил ремня от души. И все. Дурь как отрезало.

В семействе Родионовых такой сильной руки не нашлось. И если действительно эта девушка подожгла школу, то значит все – докатилась.

Другой вопрос: как вычислить автора анонимки? Интуиция подсказывала, что он должен быть где-то рядом с Оксаной. Вероятнее всего – в одном классе. Приватного своего интереса участковый никому не выказывал: на обманчиво-радушной директрисе школы, ни пипетке в очочках, отряженной ему в помощь.

Пипетка была совсем еще зеленой, только-только с институтской скамьи, блеклой, щуплой, маленькой, с испуганно-нервным взглядом из-под круглых, совсем не идущих ей очков. Величать просила Воробьевой Ольгой Николаевной.

«И этой пигалице поручили классное руководство в 8-м классе?» – подивился Алексей. – «Да ее с потрохами съедят и костей не оставят. Там большинство ребят выше ее на голову.»

«Беседа о профилактике правонарушений – это, конечно, очень важно,» – щебетала она прописные истины, сопровождая участкового в учительскую. – «Особенно в таком сложном возрасте. Когда Вы хотите ее провести?»

Она едва поспевала за вроде бы неторопливо шагающим участковым. На один его шаг ей приходилось делать два, и те вприпрыжку. Роста в пигалице было Алексею по грудь.

«Хотелось бы на следующей неделе. Найдете окно в расписании?»

«А давайте в пятницу вместо классного часа?» – предложили она.

«Как скажете,» – покладисто согласился Балжуларский. – «Но мне хотелось бы, чтобы перед началом беседы ребята написали нечто вреде небольшого сочинения. На тему: что такое преступление и правонарушение. И как, на их взгляд, милиция должна вести их профилактику, чтобы достучаться до ребят их возраста. Я почитаю и в зависимости от этого решу, как построить беседу. Можно это организовать?»

«Это гениально!» – с придыханием сказала пипетка, едва не споткнувшись и глядя на Алексея чуть ли не с восхищением. – «Как Вы здорово придумали! Я сегодня же им дам задание, чтобы к понедельнику сдали. Это будет замечательно! Не просто скучное, формальное выступление, а беседа с учетом их мнения. Так свежо и необычно.»

Польщенный внезапной похвалой Алексей взглянул на Ольгу Николаевну повнимательнее. А она вообще то ничего: не тощая вовсе, а тоненькая и даже изящная, точно Дюймовочка. Такую на ладонь посадишь и тяжести не заметишь. И глазищи то огромные какие, оказывается, а носик маленький, будто у ребенка.

Молоденькая учительница свою задачу выполнила на отлично. В понедельник вечером, просмотрев стопку сочинений, Алексей удовлетворенно улыбнулся: «Ну здравствуй, аноним. Приятно познакомиться, Щетинкина Ирина.»

***

Долги надо отдавать. Алексей был должен беседу о профилактике правонарушений и Ольга Николаевна Воробьева ждала ее с таким же нетерпением, как и сам участковый.

С Ольгой творилось что-то неладное. Она сама себя не узнавала последнее время. Дерзость и нахальство переполняли ее, переливаясь через край, словно закипевшее молоко из кастрюльки. Сколько Ольга себя помнила, она всегда старалась оставаться серой мышкой. Незаметно прошмыгнуть в учительскую, бочком-бочком прокрасться по коридору в кабинет, робким голосом призвать к порядку гомонящий класс и неизменно волнуясь, точно в первый раз, начать объяснять урок.

О своих недостатках Ольга была осведомлена очень хорошо: ей не доставало твердости, решительности и командного голоса. Робость и вечная нерешительность заставляли ее сердечко трепыхаться по поводу и без. Но были у нее и положительные качества: редкая добросовестность, безответность и наивная восторженность, от которой к 24-м годам давно пора было избавиться. Впрочем, из-за малого роста и щуплости выглядела она восемнадцатилетней свистушкой, чему крайне огорчалась. Маленькая собачка, как известно, до старости щенок. Попробуй с такой внешностью выглядеть солидно и серьезно, как того требует профессия. Фамилия тоже подкачала. Воробушек – он и есть воробушек.

После окончания института и распределения в школу Оля жила под постоянным прессингом, боясь сделать что-нибудь не так и не угодить руководству школы. Причем опасалась Ольга не столько директрису, сколько завуча Нину Петровну – обладательницу рентгеновского зрения и нечеловеческой проницательности. Самый незначительный проступок или даже мысль о нем, казалось, тут же становились ей известны.

Оле никогда бы и в голову не пришло ослушаться руководства или тем паче, спорить с ним и не соглашаться. До недавнего времени. Ольгу обуял реформаторский дух. В самом деле, ну почему девочкам нельзя одевать в школу сережки? Не огромные металлические клипсы, конечно, но аккуратные маленькие гвоздики. Почему мальчикам нельзя отрастить волосы и сделать модную прическу? Почему все они обязательно должны стричься коротко, словно под одну гребенку? Разве это как-то повлияет на успеваемость? Совершенно точно нет.

Дальше – больше. Почему преподавание любого предмета осуществляется по стандартной схеме: опрос по домашнему заданию, объяснение новой темы, контрольная работа по окончанию изучения новой темы. Скучно до зубовного скрежета. Нужно как-то заинтересовать детей, разнообразить методики, придумать нечто новое, неординарное. Её предмет – биология к творчеству не располагала, но и тут можно было пофантазировать. Например, организовать биологическую викторину между классами в каждой параллели. Или игру наподобие «Что? Где? Когда?» на звание лучшего интеллектуала школы. Ольга фонтанировала идеями.

С тех пор как она сама закончила школу, совсем не так давно, в ней ровным счетом ничего не изменилось. Те же скучные, идеологически выверенные пионерские линейки, тоскливые классные часы, посвященные пионерам-героям или дню рождения Ленина, ежегодные смотры строя и песни с набившим оскомину репертуаром, дежурные стенгазеты к праздникам. Все серо, уныло, безнадежно скучно.

Но ведь можно и иначе. Стенгазета – карикатуры на двоечников и хулиганов, классный час – актуальный разговор о токсикомании и наркомании с активным вовлечением ребят в диалог. И участковый Балжуларский подкинул замечательную идею. Вот уж в ком Ольга не надеялась найти единомышленника. Ему по должности креатив не положен. Однако, оказалось, и в милиции не одни чурбаны бесчувственные работают.

В ожидании участкового, обещавшего заглянуть после семи вечера за сочинениями ребят, Ольга готовилась к уроку в шестом классе. Хотелось рассказать им что-то новое, интересное, помимо обязательных текстов параграфов в учебнике. Она рылась в книгах, обложившись справочниками и энциклопедиями. Темой предстоящего урока была флора доисторических эпох от момента зарождения жизни на Земле. Тема – обширнейшая, материала – море. Чтобы рассказать только самое интересное и трех уроков не хватит, не то что одного. Оля, грызя кончик ручки, составляла конспект.

На иллюстрации раскрытой перед самым её носом книги расстилался неземной пейзаж. Среди похожих на мхи ринофитов девонского периода высились многометровые, бурые, конусообразные столбы прототакситов – то ли грибов, то ли чего-то еще, ученые пока не определились. Если ринофиты не превышали ростом двадцати сантиметров, то торчащие пальцы прототакситов были до девяти метров высотой. Поселялись эти организмы, предположительно, на голом камне, взламывая скалы по микротрещинам и растворяя для получения минералов. Почвы, как таковой, в начале девонского периода еще не было. А потом чудо-грибы начинали поглощать органику вокруг себя. Вполне вероятно, что серо-зеленые конусы являлись крупнейшими хищниками суши тех времен, ловя насекомых с помощью клейких петель. Годичные кольца на окаменевших стволах прототакситов свидетельствовали о том, что жили эти организмы столетиями, а исчезли 360 миллионов лет назад в конце девона, уступив место растениям и грибам. Учебник биологии для шестого класса о них и не упоминал, ограничиваясь минимальным количеством сухих фактов. Как можно пробудить в ребятах интерес к предмету, если все самое интересное остается за рамками уроков?

***

Оскорбленная в лучших чувствах пренебрежением потенциального поклонника (губки то она уже раскатала) Клавдия Петровна Пухова критически рассматривала в зеркале свое отражение. Как и большинство женщин, проблему она видела почему-то в себе, а не в кавалере, которому до нее не было дела. Да и дело, по большому счету, было не в нем, а в уязвленном самолюбии.

Голова ее была повязана платком, под которым ровными рядками топорщились барашки бигуди, а лицо было сродни чистому холсту – блекло и невыразительно. Лишь выросшая на подбородке бородавка добавляла пикантности. Природа, скажем прямо, поскупилась, создавая ее лицо. Хорошо бы глазки иметь побольше, и губки, как у Софи Лорен, и скулы повыразительнее, а нос, наоборот, сузить вполовину. Ну, ничего, эти беды исправимы.

Похоже, настал час признать – в деле сохранения и преумножения красоты пора принимать чрезвычайные меры.

Разложив перед собой целый арсенал баночек, тюбиков, флакончиков и коробочек, Клавдия Петровна принялась творить. Перво-наперво – крем для лица от фабрики «Свобода», тот, что пожирнее. Потом тональный – «Балет». Да погуще положить, толстым слоем, дабы и синеву под глазами замазать, и сосудики замаскировать, и морщинки зашпаклевать. Да и на шею не забыть нанести чудо-средство, а то многие экономят, а потом лицо и шея получаются разного цвета. Смех, да и только. Теперь из зеркала на Клавдию Петровну смотрела маска, все еще бесцветная, но уже однотонная.

Любимая палетка теней с розовыми, голубыми и сиреневыми оттенками прелестницу никогда не подводила. Сегодня Клавдия Петровна мелочиться не стала, выбрала фиалковый тон и нанесла его аж до бровей, очертив те черным карандашом. Мода на выщипывание бровей в ниточку мадам Пуховой не нравилась. Но что поделать, мода есть мода. Поэтому от природы широкие и кустистые брови были облагорожены пинцетом донельзя, придавая лицу Клавдии Петровны удивленный вид.

Ничтоже сумняшеся она нарисовала тем же карандашом стрелки, выведя их широким мазком к вискам. Поплевав в коробочку сухой «Ленинградской» туши, кокетка густо намазюкала ресницы. Искренне полагая при этом, что количество нанесенной туши компенсирует их редкость и чахлость. Румянилась Клавдия Петровна всегда малиновым. Не девочка ведь уже, розовые щечки себе рисовать. Из зеркала на нее, прикрыв фиалковые глаза опахалом ресниц, томно смотрела Шемаханская царица.

Остался последний штрих. Губы – тонкие и неровные, не имевшие четко очерченных границ, доставляли Клавдии Петровне всегда большие неудобства. Их приходилось начисто игнорировать, замазывая тональным кремом, и рисовать новые: яркие, пухлые, капризно изогнутые. Поэтому и губной помадой чаровница всегда пользовалась цепляющей глаз – алой, пурпурной, вишневой, плотной и непроницаемой, вроде масляной краски.

Традиционную «халу» на голове она начесала с особым остервенением, цементируя завитки волос лаком насмерть, не давая им ни малейшего шанса колыхнуться на сквозняке.

Вот так-то лучше! Театральная прима или оперная дива – не меньше!

Из шифоньера были извлечены на свет новые финские сапоги на высокой танкетке.

И все-таки женщину делает не макияж, прическа или одежда. Женщину, по глубокому убеждению Клавдии Петровны, делает стать. Коли чувствуешь себя царицей Савской с гордо поднятой головой, покровительственным взглядом и невозмутимостью египетского Сфинкса, то будешь ею. А если нет в тебе этого стержня, то как бы хороша ты не была, неуверенность во взгляде и движениях портит все впечатление.